Железнодорожница - Вера Лондоковская
Когда все заняли свои места, хозяйка дома подошла к проигрывателю и остановила пластинку.
— Что я хочу сказать, гости дорогие, — сказала она в тишине, — мы сегодня собрались по одному очень замечательному поводу. Мой сын Андрей со своей невестой Татой подали заявление в ЗАГС. И скоро поженятся.
Все захлопали и посмотрели в сторону главы стола, где сидели парень и девушка.
Я тоже невольно посмотрела туда. Значит, это и есть брат Вадима. Приятный парень, весьма упитанный и улыбчивый.
Рядом с ним восседала странная девица с мрачным видом, в растянутом красном свитере. На лице — ноль интеллекта. Ни одной эмоции, ни одной мысли во взгляде. Какая она Тата? Неандерталка она, а не Тата. Она была не накрашена, с какой-то гулькой на голове, и поза ее была странной для такого момента: сидела, скрестив руки на груди по-наполеоновски.
Вот это невеста! Я пребывала в шоке. И, судя по моим наблюдениям, все гости тоже, включая Вадима.
Одна свекровь делала вид, что все в порядке.
— А сейчас я попрошу мужчин наполнить бокалы и рюмки, а также поухаживать за рядом сидящими женщинами, — сказала она, — угощайтесь, гости дорогие, накладывайте еды побольше!
— Подождите, а тост? — поднялся худой мужчина в очках и белой рубашке. — Я хочу поднять свой бокал за счастье нашего друга Андрея вместе с его молодой невестой!
Все закричали «ура» и стали чокаться.
На столе царило настоящее изобилие. В центральной части на узорчатом фарфоровом блюде была красиво выложена жареная утка. Огромные хрустальные вазы были заполнены разными аппетитными салатами — оливье, селедка под шубой, мимоза. На обоих концах стола — высокие вазы с фруктами. Разнообразные бутылки — советское шампанское полусладкое, болгарское вино «Золотая осень», коньяк «Арарат» с пятью звездами.
А какие изумительные соки — сливовый, абрикосовый. Абрикосовый нектар оказался божественным напитком, я таких сроду не пробовала. Даже самые дорогие соки из моей прошлой жизни рядом не стояли. Странно, почему в те времена умели такие делать, а потом вдруг разучились?
Но, увлекшись едой и напитками, я проворонила момент, когда Вадим отведал спиртного. Пришлось пихнуть его в бок.
— Чо? — уставился он на меня. Впрочем, он меня не видел, в его глазах уже плясали и кружились отблески рюмок.
— Тебе нельзя, — я постаралась говорить как можно тише.
— Чо? — скривился он презрительно.
Ой, дурак! Учитывая, что пьяный он превращается в мешок с этим самым, я забеспокоилась, как доведу его до дома.
Вадим выпил вторую рюмку, потом третью, и вскоре начал вести себя просто отвратительно. Если поначалу он стеснялся положить себе лишнюю ложку салата, то теперь принялся хватать руками закуски, отрывал куски жареной утки. Мне казалось, что на нас все смотрят с осуждением, а самой мне было так стыдно, что я не могла глаз поднять на людей.
А люди между тем вели себя как люди — танцевали, ходили на балкон покурить, разговаривали друг с другом. Ну никто не позорился, как Вадим!
Я как раз увидела, как мужчина и женщина — по-видимому, семейная пара, — пошли на балкон покурить, и увязалась за ними. Как говорится, подальше от позора.
Я зашла следом за ними на балкон и села на табуретку в углу. Как ни странно, курильщики меня не заметили, — может, из-за музыки и шума, — и спокойно продолжали свой разговор.
— Да я, как ее увидела, чуть не спросила с ужасом: «Кто это?», вовремя сдержалась, — говорила женщина, выпуская вонючую струйку дыма.
— Ну что ты хочешь, Люсенька, это обыкновенная пароходская шлюха, — со знанием дела объяснял мужчина, — я таких повидал. Плавали — знаем. У нее на морде написано: «Хочу свою жопу продать подороже».
Они явно говорили про новую пассию Андрея.
— Говорят, она со своим пузом собиралась в парторганизацию идти кляузничать, — поделилась женщина, — а Андрей-то партийный.
— Да, — вздохнул ее собеседник, — жалко мужика. Замордует она его. Быстрей-скорей в ЗАГС, ребенка уже ждут. Вот посмотришь, через год она второго принесет. И все, никуда он не денется. Эх, Андрюха, такую гранд-даму потерял!
— Да, — согласилась женщина, — уж на Лариску и посмотреть приятно, и поговорить с ней есть о чем. И все-таки с квартирой в центре города.
— Да, приличная женщина по всем параметрам, хоть и старше его.
— Да он знаешь как из-за этого комплексовал! — присвистнул мужчина. — Все мечтал помоложе найти, вот и нашел. Аж на пятнадцать лет моложе!
Слушая их, я окончательно перестала понимать Андрюху. У Лариски он ведь и правда — как сыр в масле катался, на всем готовом. А перед этой будет скакать да все ее капризы исполнять.
И я поняла, почему эта Тата не одевается прилично, не красится, не причесывается и даже не берет на себя труд приветливо взглянуть на новых родственников. Да она попросту считает, что ей это не надо, она и так подарок — на целых пятнадцать лет моложе, да еще забеременела так быстро.
И все же я ее осуждала. Потому что нельзя так обращаться со своим спонсором. Человека, который тебя обеспечивает, надо уважать, любить и ценить. Чего бы это ни стоило.
Я невольно вспомнила свои отношения с Пал Санычем. Все началось с диссертации. Меня изначально прикрепили к профессору Мыльникову. А тот был запойный, срывал консультации, приходил трясущийся с бодуна. А однажды и вовсе попробовал сгонять меня за пивом. И я поняла, что с таким руководителем каши не сваришь.
И тогда мою подругу Наташку осенила идея:
— А подойди к Пал Санычу, попросись к нему. Он сейчас как раз с очередной любовницей расстался, времени у него полно. Глядишь, и поможет с диссертацией.
Боже, как же тщательно я готовилась даже к тому, чтобы просто подойти поговорить! Изучила его вкусы, выяснила, что профессору нравятся стройные блондинки с прической «каре» и обязательно на высоких каблучках. Помню, как пошла в салон, перекрасила волосы, постриглась. На встречу надела туфли на самых высоких шпильках, какие только нашла в своем гардеробе. И все равно жутко волновалась перед встречей с такой величиной!
Наши отношения развивались стремительно. Пал Саныч, как сказала бы героиня одного старого советского фильма «влюбился в меня, как мальчишка!»
Но на каждую нашу встречу я
