Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус
А как только сессия закончилась, я — в составе очередного стройотряда — отправилась в Брянск, на строительство полупроводникового завода. То есть я туда просто первым делом отправилась, поскольку членом стройотряда не являлась, а была всего лишь «куратором строительства завода» от Совмина. Заводов сразу строилось три штуки: в Брянске, в Минске и все же в Ряжске, но минский и ряжский строились по проектам МИСИ и их постройкой руководили как раз тамошние преподаватели, а вот в Брянске проект был «индивидуальный», первую очередь завода вообще собирались поставить (как и предлагал Варфоломеев) «на старом фундаменте», а еще там же срочно строилась новая ТЭЦ (по счастью, по проекту «соседей» из МЭИ и я хорошо знала тех, кто ее проектировал и теперь проект воплощал в жизнь). То есть «все было заранее подготовлено», но имелись и мелкие проблемки. Например, по действующим нормативам здание электростанции должно было строиться почти год, а у меня по плану станция уже через четыре месяца должна была заработать. Что — согласно уже моим расчетам — сделать было возможно, но при выполнении целого ряда условий, так что я именно эти «условия» там и пыталась обеспечить.
То есть обеспечивать я начала еще в мае, направив туда один из «мобильных бетонных заводов» («отняв» его у московского стройотряда МИСИ, собиравшегося его использовать на постройке своих новых корпусов и нового жилого городка), а еще «обездолила» МАДИ, отобрав у них уже десяток автобетономешалок. Автодорожники, конечно, устроили по этому поводу скандал, даже до ЦК комсомола дошли со своими жалобами — ну а там им «вежливо посоветовали» изготовить для своих нужд несколько новых, и даже под это дело выдали им два десятка новеньких ЯАЗов. Вот только кого этим уже комсомольцы обездолили, я была не в курсе…
А ведь кого-то они точно обездолили: сейчас тяжелые грузовики в стране пользовались повышенным спросом, главным образом на строительстве новых огромных ГЭС. В том же Новосибирске на строительстве ГЭС их столько использовалось (и столько при работе ломалось), что в городе был даже выстроен авторемонтный завод. Не особо и большой, но сам факт имел место быть. И, похоже, появление этого завода (еще полтора года назад) позволило уже весной запустить по очереди два гидроагрегата этой станции, но это навело меня на новые интересные мысли. Которые я, правда, пока все же озвучивать не стала: все же руководству страны мне пока не удалось показать, что я знаю, что делаю. Хотя… если разобраться, то я и не знала. Я знала всего лишь зачем я все это делаю. А вот как и даже что — лишь приблизительно понимала.
Ведь все, что я знала как сделать, я уже сделала. В свое время я же училась всего лишь на инженера-схемотехника, причем с глубоким изучением методов разработки именно контроллеров — а знала и умела делать только несколько весьма специфических приборов. Те же контроллеры, еще — акселерометры. И всё — а теперь и то, и другое уже промышленностью серийно выпускалось. А производство полупроводников… у нас в институте был по этому предмету небольшой курс, скорее даже не учебный, а обзорный, и зачет по нему ставили всем, кто просто лекции не пропускал. То есть я себе процессы этого производства и представляла «обзорно». Другое дело, что некоторые тонкости сейчас вообще никто не знал… точнее знали отдельные товарищи, но и они не догадывались пока, что их знания столь важны. Например, специалисты по фотографии, которые уже разработали пленку, обеспечивающую разрешение в шестьсот линий на миллиметр! Я с товарищами поговорила, они сказали, что «при определенных условиях» на ней можно и вдвое большую четкость получить, «но это экономически не выгодно», так как в этом случае экспозиция будет занимать долгие минуты, и проявка чуть ли не на часы затянется. Ага, для изготовления микрофильмов это точно не выгодно, а для фотолитографии при изготовлении микросхем… Если меня склероз в свое время не поразил, то ведь самый первый микропроцессор был сделан по десятимикронной топологии, а уже сейчас можно получить одномикронную. Ну, если вообще знать, что такая может пригодиться и для чего именно…
А вот как она может пригодиться — это было уже за пределами моего понимания. То есть как технологически — но ведь были же люди, которые это уже поняли. И опять — они поняли, как технологию можно где-то применить, а вот где и зачем — они вообще понятия не имели. На «Светлане» сумели сделать простую микросхему: диодную матрицу, используемую в качестве дешифратора в каком-то изделии, разрабатываемом под руководством академика Берга. Но там по техзаданию требовались приличные токи, так что их изделие полностью отвечало шутейному лозунгу времен уже моего студенчества про «самые большие микросхемы в мире». Но на «Светлане» люди уже знали, как именно делать микросхемы…
Да и вообще очень многие люди знали (и умели) очень многое. На московском заводе №127 буквально в качестве развлечения разработали технологию производства кремния с чистотой в «три девятки». Для полупроводников — явно маловато, но там разработали технологию довольно дешевую и, самое главное, очень простую — и в Орше уже заработал совсем уж небольшой завод, такой кремний производящий. Завод был небольшим, и продукции он давал немного — однако ее вполне хватало и на «эксперименты», и на то, чтобы пока склады очень нужной продукцией заполнить на ближайшее будущее — а во Фрязино с использованием этого кремния запустили опытную установку по очистке материала до полупроводниковых кондиций методом зонной плавки. Именно опытную: электричества даже в Москве не хватало (точнее, не было избытка этого самого электричества) и установку вообще пока только по ночам гоняли…
Но все упомянутые работы были лишь «заделом на будущее», а мне приходилось заниматься «настоящим». Например, пришлось снимать один стройотряд со стройки в Минске и переправлять его — самолетом! — в Лысьву: там, по моим планам, должны были нарастить выпуск электрогенераторов для будущих полупроводниковых заводов, но людей для расширения производства не хватало — и для «нехватающих» рабочих пришлось срочно и дополнительное жилье строить. В принципе, людей в СССР все же было достаточно, пока достаточно — вот только почти шестьдесят процентов этого населения проживало в деревнях и селах, где половине из них, откровенно говоря, просто делать было нечего. А в городах — да, они бы себе работу нашли легко, но им просто там жить было негде. Однако раз уж правительство так сильно озаботилось строительством жилья, то грех было этому не поспособствовать — вот я и старалась как могла. Могла я, конечно, не особо сильно, но хоть так…
Двадцать шестого августа состоялась очередная сессия Совмина, на которой подводились главным образом итоги «сельскохозяйственного года». Итоги не самые утешительные: если в прошлом году новые площади в степях Прииртышья дали более пяти миллионов тонн зерна, то в пятьдесят седьмом едва до двух добрались, а в Приуралье картина оказалась еще более печальной. За несколькими очень локальными исключениями — но исключения случились лишь в трех опытных хозяйствах Сельхзозакадемии и на общую картину они практически не повлияли. Однако они сильно повлияли на настроения ряда министров, и в первую очередь министра сельского хозяйства. Впрочем, до площадной брани на заседании он не скатился, хотя вовсе не потому, что был человеком от природы вежливым: провал по урожаю получился и на Алтае, где с погодой в нынешнем году все было относительно неплохо, а планы по мелиорации новых земель были выполнены хорошо если процентов на тридцать — и в этом была вина исключительно Минсельхзоза. Впрочем, он все же раскритиковал руководство Совмина за то, что Прииртышье осталось без двух запланированных ранее электростанций — однако тут уже Предсовмина ему указал на то, что 'электричество во-первых, осенью вам уже было бы и без того не особо нужно, а во-вторых, все равно намеченные в планах водопроводы так и не появились.
Но в кулуарах он все же обратился к Пантелеймону Кондратьевичу:
