Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус
— Вы затеяли дело очень нужное, однако, как и в любом деле, здесь важно не повторять уже пройденные достижения, а смотреть в будущее, причем, я бы сказала, в далекое будущее. Я туда глянула — правда, никаким специалистом по вычислительной технике не являясь, но вот в рамках полученного мною от правительства поручения увидела, что будущее вычислительных машин — это полупроводники. И объединение СНТО Москвы, а так же ряд профильных министерств готовы поддержать ваши начинания материально, но лишь при определенных условиях.
— То есть вы наши работы поддержите, только если мы приступим к разработке машин на транзисторах?
— Если очень обобщать, то да. А более конкретно — Комитет по полупроводникам окажет вам помощь в получении всех необходимых радиоприборов только при соблюдении трех условий. Первое условие: все компоненты проектируемых вычислительных машин должны быть основаны на транзисторно-транзисторной логике, что это такое, я тут в отдельной методичке написала, советую ознакомиться. Второе: вычислительные машины должны проектироваться с использованием строго двоичной логики…
— А вы знаете какую-то иную?
— Знаю, но я еще не договорила. В проектируемых машинах в обязательном порядке длина машинного слова должна быть кратной двум в какой-то степени. То есть машины должны быть четырехбитными, восьмибитными, шестнадцати, тридцатидвух и так далее битными, и первую машину промышленность ждет от вас именно четырехбитную.
— То есть вы хотите, чтобы вычислительные машины могли считать только до шестнадцати?
— Я хочу — заметьте, хочу именно я — чтобы вы разработали исключительно простую вычислительную машину. Которую — в силу ее простоты — можно было бы запихнуть… вы слышали, что в Ленинграде изготовили на одном кристалле схему, содержащую сорок восемь диодов? Так вот, сейчас у них уже отработана технология, позволяющая на одном кристалле разместить уже несколько сотен отдельных полупроводниковых приборов, так что если вы сможете уложиться в пару тысяч транзисторов, то всю вычислительную машину можно будет разместить на пяти — семи кристаллах. То есть, проще говоря, всю ее поместить на плату, влезающую в обычную мыльницу. Мы ее в мыльницу, конечно, запихивать не станем, но если несколько таких машин поставить в виде некоторой иерархической структуры, то можно на ее базе изготовить и комплекс с любой более высокоразрядной архитектурой.
— Ну… наверное, но почему бы нам сразу не начать разрабатывать машины более высокоразрядные?
— На маленькой машинке вы наберетесь опыта, и к тому же ее сможете разработать гораздо быстрее — а чем раньше мы начнем производство таких машин… вдобавок сейчас такую машинку мы уже можем делать на нескольких кристаллах, а позже, в чем я абсолютно уверена, и более сложную так же делать научимся — но ведь и промышленности нужно будет опыт набирать. Но опять повторю: это всего лишь мое личное мнение, и вы совершенно не обязаны к нему прислушиваться.
— Ну а зачем же вы нам все это рассказали?
— Чтобы вы сами решили: хотите разрабатывать что-то другое — бог вам в помощь. А если послушаете моего совета — то в помощь вам будет уже и весь Комитет по полупроводникам. И выбирать, кого себе вы в помощники возьмете, придется именно вам. Но если учесть, что бога нет, а Комитет есть…
— Забавные у вас получаются предложения…
— У меня предложения, скажем, прагматичные. Мне сейчас нужны именно такие машины, о которых я вам рассказала. Если вы их делать не захотите, то я найду других исполнителей — и помогать буду именно этим другим. Но так как здесь у вас собрались люди наиболее для такой работы подготовленные, то я и пришла сначала к вам. А вот придется ли мне после вас еще к кому-то идти…
— Но ведь вы членом этого комитета не являетесь? А это всего лишь ваши личные предложения, и если мы непосредственно в Комитет по полупроводникам выйдем с уже нашими предложениями…
— Да, я всего лишь куратор Комитета от Совмина, и без моей подписи Комитет никаких других предложений даже рассматривать не будет. Я достаточно понятно обрисовала картину?
— Вполне. Ну что же, попробуем вам помочь…
Глава 18
Первое сентября пришлось на воскресенье, но лично мне было не до отдыха: пришлось заниматься одним не самым приятным делом. Причем оно было неприятным для всех причастных: Анин муж перешел на работу как раз в МИФИ, а квартира-то им была выделена от МВТУ и как бы в МВТУшном доме. И — в строгом соответствии с правилами — им было «предложено освободить помещение». Причем даже в профкоме Технилища понимали, что это не просто неправильно, но и вообще безобразие, издевательство над людьми и попрание всех норм «коммунистического общежития» — не в смысле «общаги», а в смысле моральных норм жизни общества. Однако и там ничего поделать не могли: правила есть правила…
Правила существуют вовсе не для того, чтобы их нарушать — иначе вообще бардак начнется. Но если правила портят людям жизнь, то их просто нужно поменять. В воскресенье мне удалось дозвониться до товарища Малышева, он не поленился и позвонил председателю профкома в МВТУ, сказал, чтобы они «временно приостановили выселение семьи с двумя детьми до уточнения ситуации», примерно до ноябрьских праздников чтобы приостановили. А уже в понедельник вышло постановление Президиума Верховного Совета с разъяснениями по поводу правил предоставления жилья. И разъяснения эти касались опубликованного в «Известиях» нового закона, в котором говорилось, что отныне и вовеки (за редкими исключениями, см. Приложение 1) жилье в городах, поселках городского типа и в сельских населенных пунктах работникам государственных предприятий предоставляется государством в бесплатную пожизненную аренду, а «госарендаторы» обязаны всего лишь вовремя платить за коммунальные услуги, содержать помещение в исправном состоянии, соблюдать правила поведения и так далее. А в перечне исключений указывалось лишь служебное жилье для дворников, временное жилье в нежилых по основному профилю зданиях (вроде квартир директорам школ в здании самих школ), а так же жилье в военных гарнизонах, предоставляемое как военным, так и гражданским служащим на время службы или работы в этих гарнизонах.
Правда, в «Приложении 2» имелся и обширный список причин, по которому этот договор аренды мог быть прекращен (включая сдачу государственного жилья в поднайм), а так же указано, что все это не относится к домам, принадлежащих гражданам на правах личной собственности (включая кооперативные многоквартирные дома) — но в любом случае теперь Ане выселение точно не грозило, так как закон распространялся и на жилье, выстроенное любыми государственными учреждениями. А меня лишь поразило, что такой достаточно глубоко проработанный закон кто-то смог подготовить (и принять!) за полдня воскресенья и кусочек ночи понедельника, ведь «Известия» отдавались в набор часа в четыре утра…
Впрочем, я думаю, этот закон уже давно прорабатывался, а сейчас просто мой звонок Малышеву слегка ускорил его принятие и публикацию. Однако даже это несколько добавило мне неприятностей. Скорее всего Аня, вернувшаяся из декрета (и из академки) к учебе, с кем-то поделилась своим восторгом по поводу того, что «Федорова даже законы менять может!», и слух об этом (изрядно перевранный, само собой) по Технилищу распространился со скоростью эпидемии птичьего гриппа в курятнике — и народ начал на меня посматривать довольно искоса. Ладно бы просто посматривать, так еще буквально толпы «товарищей» начали мне жаловаться на «нищщясную свою судьбинушку» и буквально требовать принятия каких-то (в основном абсолютно бредовых) «мер». Так что пришлось снова «превратиться в стерву»: очередному такому жалобщику я сказала, что если его в ближайшие год-полтора увижу на расстоянии ближе полутора метров, то продолжать учебу он будет на оленеводческой ферме в славном городе Верхоянске. Могло, конечно, даже это не сработать, но мне сильно помогла Лена: я уж не знаю, какими путями этот разговор дошел до нее, но она товарища вызвала к себе и с самой серьезной физиономией поинтересовалась, что товарищ предпочитает: Певек или Дудинку. И вот только после этого (а это произошло лишь четырнадцатого сентября) от меня отстали.
