Эльфийский помещик - Amazerak
Мы с сестрой поклонились гостям, и я поприветствовал великого князя, сняв шляпу. Глинский поздоровался, кивнув, и представил мне своих спутников. Господин помоложе оказался его сыном — Дмитрием Глинским, мужчина в коричневом костюме — главой земельного приказа, а священник — митрополитом Иезекиилем.
Я пригласил Глинского и компанию в дом. Мои слуги вчера отчистили весь особняк, насколько это представлялось возможным. У меня уже была кое-какая новая мебель, а в гостиной на первом этаже на днях удалось поклеить обои взамен старых, отслаивающихся. На потолке горела отмытая до блеска люстра.
Я, Лида и наши высокопоставленные гости расположились за накрытым белоснежной скатертью столом. Горазд с Фёклой, одетые в свои лучшие костюмы, привезли на сервировочном столике еду и напитки.
— Хороший дом, крепкий, — одобрительно проговорил князь Глинский. — Он напоминает старинную крепость. И стены толстые — из пушки не прошибёшь. Такие стены защитят от любого недруга.
— Его построил предыдущий владелец, — объяснил я. — Дом этот не раз выдерживал нападения повстанцев. Мы здесь под надёжной защитой, Ваша Светлость.
— Да, иногда лесные выродки совершают набеги на окрестные деревни. Здесь нужны защитники, у которых есть боевые машины, чтобы дать отпор. Поэтому приграничные земли я постепенно раздаю служилым людям. Сами-то не сталкивались?
— Нам пришлось столкнуться не только с повстанцами, Ваша Светлость. Недавно мы уничтожили разбойничью шайку, обосновавшуюся в лесу неподалёку. Но ари здесь тоже появлялись. Два дня назад они подошли совсем близко и обстреляли дом, а две недели назад устроили засаду на дороге, убив сына одного из окрестных помещиков. К счастью, мои деревни не пострадали.
Что любопытно, последние два дня ари нас не тревожили. То ли, и правда, пограбили и ушли, то ли испугались крупного вооружённого отряда, то ли ждали удобного момента для нового нападения. Однако нам всё равно приходилось жить словно в осадном положении. Следующий удар противник мог нанести где угодно.
— Мне докладывали о проблемах на северной границе, поэтому я здесь, — сказал Глинский. — Хочу сам оценить обстановку. Говорите всё как есть, господин Кривоносов. Я должен знать, что происходит на самом деле. Однако вижу, вы пока справляетесь, раз ваши деревни не пострадали.
— Ваша Светлость, мы всё равно находимся в уязвимом положении. У помещиков слишком мало сил, чтобы противостоять организованным отрядам повстанцев, которые могут оказаться где угодно и в любое время.
— Судя по тому, что я вижу под стенами вашего дома целый лагерь, не так уж и мало.
— Увы, содержать такое количество наёмников на постоянной основе у меня возможности нет. А зачистка окрестных лесов — это задача не для пары десятков простолюдинов с винтовками.
— Да-да, знаю. Вы не беспокойтесь, господин Кривоносов. Сам вижу, что здесь творится. Крестьяне тоже жалуются, так что проблему будем решать, — твёрдо заявил великий князь, видимо, желая нас обнадёжить.
Глинский расспросил меня, как мы с сестрой устроились на новом месте, и я, воспользовавшись случаем, рассказал о моём желании заняться вырубкой леса. Спросил, кому тот принадлежит, и у кого требуется получать на это разрешение.
— В тринадцати вёрстах к северу отсюда — всё мои земли, — ответил Глинский. — Если желаете заняться промыслом каким, мешать не буду. Наоборот, это весьма похвально, что у вас такие намерения появились. Промыслы развивать — это дело благое. Что попрошу за это? Немного. Налог в казну, какой предписан для всех, и двадцать процентов от выручки.
— Благодарю, Ваша Светлость А чьи земли дальше? Кому они принадлежат?
— Насколько мне известно, их до сих пор считает своими король Изердэла. Наши заставы находятся в тринадцати вёрстах отсюда, на границе, определённой договором от 2084 года.
— Но по сути, никакой власти там нет, — заметил княжич Дмитрий. — Какая там власть? Дикари да бесы. Я бы считал эти земли ничьими.
— Считать можно всё что угодно. Я говорю, как по бумагам значится, — осадил сына великий князь. — Если хотите там промышлять, господин Кривоносов, то только на ваш страх и риск. Там я вам никаких гарантий предоставить не могу, как и защиты.
— Но и двадцать процентов брать не будете? — уточнил я.
Великий князь усмехнулся сквозь бороду:
— Это не мои земли. Я не хозяин над теми ресурсами, которые вы там найдёте. Но что скажет король Изердэла, мне неизвестно.
— Я понял, Ваша Светлость, — ответил я. — Буду иметь в виду.
Не забыл я упомянуть про школу, которою было бы неплохо заново открыть, чтобы обучать русскому языку эльфийскую молодёжь. И тут заговорил митрополит Иезекиил и поинтересовался, как в этих краях обстоят дела с нашей верой.
— Ваше высокопреосвещенство, сельский храм сгорел год назад, — объяснил я, — и его так и не восстановили, поэтому я не знаю, кому поклоняются местные крестьяне. Я уже говорил об этой проблеме воеводе, он обещал разобраться.
— До меня доходили прискорбные вести, что в некоторых приграничных сёлах храмы закрыты или разрушены. Ваш храм будет восстановлен. В ближайшее время я пришлю сюда священника. Он же займётся школой.
— А разве для этого не нужен учитель, ваше высокопреосвещенство?
— Главное, чему требуется обучить этих безбожных дикарей — основам нашей веры и Священного писания. Параллельно они изучат язык. Остальное — вещи для них необязательные.
После трапезы Глинский захотел прогуляться до моего села, и мы все вместе (кроме Лиды, оставшейся дома) отправились в Свиноедово, где Иезекиил собственными глазами увидел сожжённое святилище, а великий князь осмотрел поля сорочинского пшена.
Когда мы возвращались к особняку, Глинский сказал, что желает поговорить со мной наедине, и велел сыну, священнику и главе земельного приказа идти к машинам. Мы же с великим князем остались одни на дороге.
— Вижу, вы здесь обжились, господин Кривоносов, да ещё и лес от воров очистили. Признаюсь, меня порадовали ваши успехи. Но сейчас мы будем говорить не об этом. Есть один вопрос, который я уже давно хочу вам задать. Мне стало известно о вашей драке с гусарами Мамлеевых в Нижнем Новгороде. Расскажите, что там случилось?
Меньше всего я ожидал, что Глинский заговорит о том событии почти месячной давности. Но до него всё-таки дошли вести. Вероятно, пожаловался кто-то из обиженных мной аристократов. Я рассказал всё как было, дескать, сделал замечание компании гусар за их грубость по отношению к моей сестре, которая
