Ташкент-Москва книга третья Халхин-Гол до и после, часть вторая - Фарид Ахмеров
- А если он расскажет, что-нибудь о спецтехнологиях?
- Мы через девушку провели проверку знаний Шмидта по физике, математике, истории. Уровень такой, что даже если он попытается, что-то рассказать, у него мало что получится. Как говорят люди 21-го века – дитя ЕГЭ.
- Что такое ЕГЭ?
- Это единый государственный экзамен. В болонской системе, на которую перешла Европа в конце 20-го века, выпускной экзамен о среднем образовании сдаётся по специальным бланкам, тестам, с готовыми вопросами и вариантами ответов, из которых один правильный. Так, вот, дети учат не науки, а готовые ответы к этим тестам. Поэтому отсутствует системность в получении образования.
- Понятно, что дальше?
Лаврентий Павлович продолжил, что как только Курт прочитал книгу, его было не удержать. Единственным препятствием была невозможность никуда уехать из Узбекистана. Курт обратился по команде к своим начальникам, те не очень горели желанием сменить устроенный быт конца 20-го, начала 21-го века в Ташкенте, на предвоенную жизнь в нацистской Германии. Да и на судьбу миллионов немцев данной реальности им было наплевать. Но со своей стороны они обещали не докладывать властям Узбекистана об исчезновении сотрудника. Больше от них Курту ничего и не надо. Отсутствие документов и денег не очень его смущало. Герр Шмидт надеялся на свою армейскую подготовку. Немного золотых и серебряных побрякушек, зашитых в ветровку, пара механических наручных часов, с трудом, найденных в магазинах Ташкента (везде электронные) составляли его финансовый ресурс. Маршрут он решил построить через Казахстан. Ещё со спокойных времён начала десятых годов, Курт и его друзья знали, что в пограничном с Казахстаном посёлке есть целые дворы местных жителей, где можно зайдя в квартиру жителя Узбекистана, пройдя по жилым комнатам, выйти на территории Казахстана и наоборот. Без документов, таможенных сборов и проверок. За долю малую. Дальше в Казахстане 21-го века за любую валюту (в том числе за узбекские сумы) можно добраться до новой границей с СССР. Граница большая, как-нибудь бывший армейский разведчик бундесвера надеялся преодолеть эту, отнюдь, не условную линию. Ему было невдомёк, что все эти его «личные» решения, приняты не без лёгкой корректировки со стороны любимой. Всё для пользы дела. Попав в СССР, Курт надеялся выйти на контакт с деклассированными элементами, проще говоря, с ворами, и поделившись с ними некоторым количеством своего добра купить у них услуги по доставке как можно ближе к финской границе. И ему всё это, практически, удалось. Ведь постановщиками всех его действий были талантливые ребята из ведомства Лаврентия Павловича и узбекского СНБ. Избитый (неоднократно), ограбленный, голодный, одетый в фантастическое тряпьё вместо своих куртки и брюк, съедаемый массой карельских и финских комаров, он попал в финскую пограничную кутузку. Но счастье было несмываемо на его давно грязном лице. В руках он держал затрёпанную, замызганую, не совсем целую книжку Булгакова. Вид Курта Шмидта, его немецкая речь, содержащая кучу английских слов, и самое главное, неизбывное счастье от выполненного дела, светящееся с его лица, заставили финских погранцов засомневаться в его умственном состоянии. Поэтому, когда Курт сказал, что он гражданин Германии, финны решили, немец, вот пусть немцы им занимаются, и передали его представителям Германии. И скрылся молодой человек по имени Курт Шмидт в недрах германских спецслужб. И только девушка, Надя Фишкина, время от времени поглядывала на цветную фотографию, где она стоит рядом с высоким красавцем и его блестящим «Гелендвагеном» на берегу Чарвакского водохранилища.
Обо всём этом Лаврентий Павлович доложил товарищу Сталину, тот внимательно выслушал и сказал, что теперь осталось только ждать.
Не успел Берия уйти по своим, как всегда неотложным делам, в кабинет вождя вошёл Вячеслав Михайлович Молотов – председатель Совета Народных комиссаров, то есть глава советского правительства. Он, буквально, теми же словами:
- Ну, что? Началось, - обратился к сидящим за столом.
- Да, Вяча, - вспомнил партийную кличку старого соратника Сталин, - началось. Всё, как информировали потомки, и даже время совпало. Значит, вы хорошо поработали, товарищ Берия, скрывая «Перенос». И немцы ломят не по-детски, и поляки теряют позицию за позицией. Завтра города начнут терять. Я вот тут подумал, товарищ Молотов, надо вам, как главе правительства выступить по поводу начала военных действий в центре Европы. О том, что настоящий конфликт это результат несправедливого и грабительского версальского мирного договора, который в принципе не решил ни одной проблемы, из-за которой была великая война 1914 года. Что Советский Союз предлагает воюющим сторонам прекратить огонь и преступить к переговорам, чтобы дипломатическим путём решить все вопросы между Польшей и Германией. СССР не хочет участвовать в войне ни на чьей стороне, он за мир без аннексий и контрибуций, но учитывая сложность международного положения в непосредственной близи от границ нашей страны, мы оставляем за собой право принять меры по укреплению обороноспособности. Я тут даже тезисы подготовил, посмотри, и если согласен, надо выступить по радио. Пусть народ поймёт, что война уже началась.
- Коба, а может, ты выступишь? Да и Совет Обороны и Ставку можно было бы уже учреждать. Для концентрации власти.
- Рано, товарищ Молотов. Пока рано.
Глава 20. Всё идёт по плану.
Вот уже неделю славные немецкие солдаты громят наглых «сарматов», как называли себя по имени давно забытых легендарных предков эти наглые поляки. Они ещё смели грозить Германии, тем что через неделю будут праздновать у Бранденбургских ворот в Берлине. Неделя прошла, господа «пшеки». А наши танки уже почти под стенами Варшавы. Гитлер был в хорошем настроении. Поляки, как положено, отступают, огрызаясь слабыми контратаками. Небо очищено от самолётов с «шашечками». Наша артиллерия громит огневые точки противника, которые оказались не такими уж и долговременными. Туда, куда не дотягивается артиллерия, летят наши «штуки» и очень точно сбрасывает на головы ошеломлённых поляков тяжёлые бомбы. Дорога расчищена, танки несутся, сметая остатки сопротивления.
Но самое приятное, эти «лимонники» и «лягушатники» сидят себе за своими оборонительными сооружениями и засыпают приграничные немецкие города листовками, обеспечивая горожан запасом туалетной бумаги. «Объявили войну Германии на третий день! – злорадствуя думал, почти вслух, фюрер великого Третьего Райха, - объявили – воюйте. Нет, сидят тихо, как мышь под веником».
Эти радостные мысли слегка омрачались знанием, что всё это совпадает с рассказом оберштурмбаннфюрера Штирлица. Именно так ему излагал будущее этот русский футуролог, Ахмерофф. Если всё это совпадает так точно, значит и остальное может совпасть. Вот это было неприятно. Как человек
