Авиатор: назад в СССР (СИ) - Дорин Михаил

— Спать ложитесь, а то перевозбудитесь, — сказал я и перевернулся на бок.

На понедельник у меня были назначены полëты с командиром звена, майором Новиковым. Весëлый мужик в довольно почтенном возрасте для его должности. Думаю, что ему нравилась такая размеренная жизнь без напряга. Свой первый класс он уже давно заработал, так что мог позволить себе летать не так часто.

— Товарищ майор, курсант Родин к выполнению вывозных полëтов по упражнению номер 3...

— Здорово, — сказал Новиков, пожимая мне руку. Вид у него был весьма болезненный и уставший. — Слушай, я перебрал вчера с мужиками. Нестеров говорил, что ты «летучий» и тебе можно доверять. Сам справишься, а я покимарю в задней, лады?

— Понял, сделаем, — сказал я, и мы направились к нашему самолëту.

После проведения всей процедуры запуска перед выруливанием, я принялся зачитывать карту контрольных докладов.

— Давай без «молитвы», Родин, — сказал Новиков по внутренней связи, намекая закончить с чтением карты. — Запроси руление и погнали.

Совсем мужику плохо! Может, стоило отказаться от подобного эксперимента с «полусамостоятельным» полëтом? Сейчас уже поздно.

Разбег, отрыв и очередной мой полëт по кругу. Далее доложил, что нахожусь на первом развороте и плавно его выполняю. Все действия, как и положено, рассказываю инструктору. Правда Новикову, сейчас не до этого. Будто и нет там никого позади меня!

С одной стороны, круто! Когда инструктор тебе говорит, что летишь сам — невероятный душевный подъëм. Новиков ничего не говорит. И я чувствую, что всё у меня всё получается и это окрыляет. Держу себя в руках, чтобы не закричать от радости.

— Выполняю третий, крен 30°, скорость 250, разворот до курса 110, занимаю 400 метров, — снова доложил я Новикову, нажав кнопку СПУ. Вот его вырубило!

— Четвëртый разворот, высота 300, обороты 60%, скорость 200, проходим ДПРМ, запрашиваю посадку и взлëт конвейером, — и опять тишина. В голове закралась мысль, может ему там плохо?

Прохожу торец, выравниваю самолëт и касание. Опускаю носовое колесо, закрылки в положение 15° и снова обороты «Максимал». Выполняем конвейер. И так ещё один круг.

— Командир, выполняю заход с посадкой, как приняли? — снова вызываю я Новикова. В этот раз он сделал двойное нажатие кнопки СПУ, обозначив, что слышит меня. Значит всё хорошо со здоровьем.

И вот предпосадочная прямая перед посадкой. Всё уже получилось. Ветер штилевой, полоса свободна и никаких отклонений. Можно и на пятëрку за полëт претендовать. А дальше с Ребровым полëт и прямая дорога к первому самостоятельному. Всё уже получилось. Я прям чувствую, как улыбка не сходит у меня с лица.

Смотрю перед собой и нахожу в районе ближнего привода ещё один самолёт, пересекающий мою траекторию под прямым углом.

— 880й, садитесь, ветер... — разрешает заход РП, совершенно не наблюдая опасную ситуацию.

— Обороты максимал, ухожу на второй, — быстро проговорил я, добавляя обороты и вытягивая ручку управления самолëтом на себя.

— 880й, разрешил посадку! — кричит РП, но уже поздно, что-то исправлять. А посторонний самолёт остался подо мной метрах. Между нами были пара десятков метров.

— Какого хрена, Родин? — очнулся наконец-то Новиков. — Что случилось?

— Торец полосы самолёт пересëк. Чуть не сошлись, — сказал я. Сердце бешено колотилось от волнения. Ещё бы немного и появилось бы четыре трупа в районе ближнего привода.

После посадки, разбирая полëт с командиром звена, он, естественно, остановился на этом случае. Расспросив меня досконально, что я видел, докладывал и как действовал, Новиков, решил закурить.

— Ну, Родин, молодец. Если всё так, то спасибо. Буду ходатайствовать, чтобы переводили тебя дальше по программе подготовки. Нестеров не зря тебя хвалил, но не зазнавайся! — сказал Новиков, пожимая мне руку. — Пойду с замом по лëтной разговаривать. Хочет этот случай обсудить. Книжку давай.

— Виноват, товарищ майор. Оставил в стартовом домике, — сказал я.

— Ладно. Успеется, — сказал Новиков и пошëл на КДП. Николаевич сегодня в наряде, поэтому не получится с ним поделиться анализом полëта и отличной оценкой от командира звена.

После лëтной смены, как и полагается разбор полётов. Подводят итоги, рассказывают об успехах и раздают «подарки» — указывают на ошибки и макают в них курсанта вместе с инструктором. Всё вплоть до оформления предпосылки к авиационному инциденту и отстранению от полëтов.

Сегодня разбор проводил подполковник Граблин — зам командира по лëтной работе. Прозвище было у этого не самого хорошего человека соответствующее — «Грабля». Если начинал кого-то наказывать, то нагребал ему по полной замечаний.

— А теперь к нашему самому яркому случаю нарушения правил полëтов. Курсант с позывным 880? — назвал Граблин мои три цифры.

— Я, курсант Родин.

— Рассказывайте о произошедшем сегодня нарушении полëтного задания.

В течении пары минут, я рассказал всю хронологию событий. При этом постоянно смотрел на руководителя полëтами. Этот подполковник признавал, что в уходе без команды на второй круг, моей вины нет.

— Ответственность несëт экипаж, пересекавший посадочный курс, и ГРП, — сказал в добавление к нашим с РП выступлениям, Новиков.

— Да, да. Слышал. Родин, молодец. Но этот полëт в зачëт не идëт. Пускай не по своей вине, но он его не выполнил как надо, — сказал Граблин. — Ещё назначаю ему три полëта. Потом будем проверять. Он и так идёт быстро. Пускай тренируется.

Странное решение от заместителя командира, но ничего не поделаешь. Лишний налëт тоже не повредит.

У остальных в моей группе полëты шли не так быстро, как у меня. Всему виной моральная составляющая. Я мог лучше справляться со своими эмоциями, благодаря опыту прошлой жизни. Но у других такого нет, а их мандраж и неуверенность, порой мешали им в полëте. Пример Кости Бардина самый показательный.

— Николаевич, иди сюда, — говорил Новиков, вылезая из кабины после очередного вылета с Костей. — Ты кого мне дал? Он же дно. Не верю, что ты пропустил его.

С остальными товарищами мы в это время помогали готовить самолëт к повтору. Командир звена как мог, сдерживал эмоции, но впечатление было такое, что Костян в воздухе чуть не убил их обоих.

— Давай, командир, ещё три полëта? Потом посмотрим, — предложил Нестеров, на что Новиков согласился.

Вся суть в том, чтобы дальше Косте летать, теперь его будет проверять вышестоящий начальник. Например, комэска Ребров.

После трëх дополнительных полëтов, Костя снова летит сначала с Новиковым. Со стороны всë кажется очень даже ничего — ровно заходит по глиссаде, нет повторного отделения после посадки. И как результат — командир звена остаëтся доволен.

— Товарищ подполковник, курсант Бардин готов, — сразу после посадки, доложил Реброву Новиков. Комэска ждал его у самолёта.

Пока машину готовили к повтору, мы с Костей ещё раз разобрали все нюансы. Выглядел он уже более уверенным, чем после провала с Новиковым. Должно всё получиться.

Запуск, руление и взлëт. Всё повторяется вновь. Именно повторяется, поскольку что «конвейер», что саму посадку Костян выполнил ужасно. Даже нам со стоянки было понятно — опять не зачëт.

— Вы меня за кого принимаете? — взревел своим писклявым голосом Ребров, буквально, выпрыгивая из кабины. Он ещё не успел открыть фонарь, как принялся закуривать.

— Товарищ командир, не понимаю, — начал оправдываться Новиков.

— Я тебя сейчас, старый, в Центральный парк отправлю. Там будешь с ним на карусели летать. Это же полное двадцать одно, а не лëтчик! — сокрушался Ребров.

— В смысле двадцать одно? — переспросил Нестеров.

— Очко! Полное очко! Пять полëтов ещё с ним, Пëтр Николаевич и примем решение. Чувствую, что оно будет отрицательным, — сказал комэска и закурил уже вторую подряд сигарету.

К выходным я отлетал свои дополнительные полëты с Нестеровым и оставалось добить один полëт в зону на простой пилотаж. Всё как всегда и стабильно. Для меня полëты и само пилотирование начинает становиться рутиной. Как на машине ездить!