Виктор Дубчек - Капитан. Наследник империи
Возможности оторваться в сопках не было, этот фактор капитан учёл ещё на этапе планирования выхода – в надежде, что потенциальная группа захвата расценит это как преимущество. Немец собирался от души напылить, а затем либо подставиться под пули, либо просто застрелиться. Вот явно демонстрировать способность гулять между мирами – вот этого не хотелось вусмерть.
Зато весело, а, капитан?
Он отступал в неглубокую расселину, держа под прицелом крепыша и дорогу.
Глухо булькнул подствольный гранатомёт. Капитан машинально наклонил голову и прикрыл глаза.
Но граната оказалась светозвуковой. Повезло: рванула перелётом, за спиной – били прямо с дороги, навесом.
Кашляя и проклиная хитрозадый полицейский спецназ, капитан припал к скале и опустился на одно колено. Слух отрубило напрочь. Где-то на грани видимости мелькали неясные тени.
Капитан забросил за спину «АКСУ», достал заначенную «эфку», привычно свёл усики и выдернул чеку. Зажал гранату подбородком – наверняка. Протянул руку, чтоб схватиться за Пагди.
Меча не было.
Перевязи под бушлатом тоже.
Капитан поднял голову – граната упала на колени. Он машинально придержал её рукой.
Далеко впереди, в узком треугольнике пыльной, залитой солнечным соком дороги, не оборачиваясь и прихрамывая, бежал давешний крепыш.
Крепышу, очевидно, очень хотелось жить, поэтому он рискнул кинуться под вполне вероятный выстрел своих товарищей. Или же в самом деле – капитана категорически не собирались убивать.
Так или иначе, крепыш удрал уже слишком далеко.
А в руке парень сжимал ножны с сорванным в драке Пагди – такой-то вот маленький сувенир.
– Нет, любимая, нет, – сказал капитан.
Радостно и звонко цокнул капсюль.
Мир погас.
* * *– Навсегда?!
– Нет, разумеется, нет! Плохо же ты знаешь сударя капитана, о юный Кави.
Юный Кави зябко передёрнул ушами – с реки ощутимо тянуло холодом. В этой малой пещерке никаких свитков Дурта не хранил, потому и выбрали её в качестве временного пристанища и убежища: храни суры, да и не почуют беглецов имперские маги.
Беглецов… наново беглецов.
Кави по-прежнему не мог постичь необходимости в их бегстве из лагеря, однако прилежно и ответственно исполнил повеление сударя капитана. Теперь же, излагая юному себе историю собственных странствий, он, пожалуй, впервые задумался о том, почему со столь примечательной охотою разделяет даже и помыслы Немца; казалось бы, весьма чуждые ему помыслы.
В самом деле, ведь что ему чужой – изначально чужой – человек? Да, в Земле всё было ясно: там оказался он совершенно нежданно, лишённый как понимания происходящего, так и каких-нито перспектив; да, сударь капитан поспособствовал возвращению эльфа в родной мир – немедля отдав долг за спасение собственной жизни.
Но здесь, в Вишве?.. О, вовсе не так виделся Кави его путь в былом. Однако ж с самого их появления в Варте и цели, и тропинки, к сим целям ведущие, определял именно человек.
– Сударь капитан, возможно, и не всегда знает, что делать, – медленно произнёс Кави-старший, обращаясь к Кави-младшему, – никто не способен знать всё и всегда. И уж верно он не «самый великий воин на свете», сколь бы необыкновенным военным навыком ни обладал. Истинное достоинство заключается не в силе и даже не в мудрости, но в стремлении действовать, ибо самая могучая сила и самое полное знание суть ничто – без побуждающей их воли.
С удивительной, болезненной ясностью пришёл на ум ему памятный выстрел, когда Немец впервые уходил в родную ему Землю. Нынче такие перемещения сделались мало не обыденностью, но на ту пору… Только теперь начинал Кави осознавать, что сударь капитан, правду молвить, не рассчитывал всерьёз выжить – ибо законы колдовства чужды его миру, а следовательно, и понятиям, – однако ж и отступиться от намеченной жертвы было выше его сил – ибо жертва та сулила пусть малый, но шанс на успех.
Много меньший шанс, нежели тот, на который полагалась попытка Кави занять место в голове юного тумула.
Юный тумул молчал, впитывая мудрость. Последнее время – как пристрастился он ко чтению – жизненные приоритеты мальчишки-эльфа претерпели известные изменения. И наиболее пугающим из них было… о да, да! – откровенное нежелание развивать отношения с Севати.
В чём оказалась причина? Сур весть… В иные моменты думалось Кави, что младший уступил ему сие поприще ровно так же, как сам он отдавал первенство Немцу – душой принимая вящую приспособленность человека к главенству. Однако дела сердечные суть состязание отнюдь не того свойства, где следует уступать, кому бы то ни было и что бы то ни было.
– А я думаю, капитан вообще никому в бою не уступит. Может, даже оркам.
– Кави, – с улыбкой сказал старший, – легенды о непобедимости орков в рукопашной сильно преувеличены.
– Самими орками, – заметил Дурта, тонкими ломтями нарезая шашаку.
– Самими орками, – согласно развёл ушами эльф, – «элемент пропаганды», если угодно. Я, помнится, не единожды сходился с ними в бою и, как легко заметить, жив-здоров.
– Из лука не считается, – сказал юный тумул, ковыряя пяткой влажный песок. – Вот если б на мечах…
– На мечах, Кави, на мечах. Пагди – забыл?
– А… да, точно. Милосердная память… накинула полог забвения. А без меча?
Старший укоризненно уставился на младшего:
– Воистину!.. Иной раз складывается у меня впечатление…
– Импрессия! – важно вставил младший, откровенно радуясь возможности блеснуть выученным словечком.
– О да, ещё какая!..
– В безоружном бою орки непобедимы, – сказал Дурта. Последнее время Кави начинало мниться, будто достойный мудрец несколько даже и раскаивается в успехе своих педагогических дерзаний. – Это правда. Или же почти непобедимы.
– О да, но только лишь за счёт выдающихся физических кондиций – именно боевое мастерство у степных племён развито всё ж таки относительно слабо.
– «Кондиций»? А это что за слово вообще?
– Значит, шкура слишком толстая, – пояснил Дурта. – С такой кондицией и мастерства никакого не надо, я прав ли?
– Как сказать… – уклонился от прямого ответа старший эльф. – Ежели вспомнить, к примеру, то своеобычное оружие, возможности коего демонстрирует сударь капитан…
– А он сам по себе оружие, имп… имманентное вообще.
И в это самое мгновение, когда старший Кави, окончательно утрачивая умиротворённость, собрался было потребовать от своей младшей вариации прекратить использовать слова, смысла которых юный эльф объяснить пока не в состоянии, – иначе говоря, прекратить ругаться…
За тонким пологом, прикрывавшим вход в пещеру, послышался негромкий хлопок, затем отборнейшая ругань и наконец звук, какой издаёт довольно крупное человеческое тело при падении в холодную воду.
* * *Сударь капитан отогревался у костра. Рядом же, растянутые на палках, сохли его одежды.
– Почему туда всегда посуху, – вяло пробормотал Немец, отхлёбывая из тыквы, – а как обратно – так обязательно в воду?..
Шутейный тон его нисколько не обманывал Кави. Ситуация, правду молвить, сложилась препаршивая.
Всего прежде, сударь капитан вернулся вовсе без сулёного волшебного снадобья от чумы. На той стороне ожидала его засада, и засада такого изрядного свойства, что даже бывалый Немец не смог обратить предначертанное поражение в очередную победу.
– Да нет, я понял-то всё сразу, – объяснил он весьма откровенно, – просто думал – вдруг они на приманку хоть чуток таблеток захватили. Контрольная закупка, всё такое. Мало ли.
Увы, будто бы огромная, больше капитановой «коробочки» грузовая телега осталась на той стороне.
Как и Пагди.
И это последнее обстоятельство было воистину многажды большей трагедией, ибо вместе с Пагди исчезла самая возможность добыть столь необходимое Варте снадобье.
Кави всполошился сразу, едва лишь друзья ринулись из пещеры навстречу знакомому голосу, едва лишь сделалось видно, что терзаемый в объятиях, мокрый сударь капитан лишился меча.
– Кави! – поспешно обратился он к младшему. – Немедля ищи меч! Пока не унесло его течением.
К чести юного тумула, тот, нимало не обинуясь, ринулся было в воду – затем лишь, чтоб оказаться пойманным за розовое острое ухо.
– Стой, – мрачно сказал сударь капитан, – нет меча.
Остаток вечера прошёл… сперва в тягостном молчании; затем во всё более жарком поиске выхода из сложившейся бедовой диспозиции; наконец – наново в молчании. Немец, впрочем, в основном отмалчивался – то ли имел особые планы на будущее, то ли, напротив, никаких планов не имел и потому особенно остро переживал свой крах.
Кави склонялся к последнему – ибо без Пагди…
О суры! Эльф с неприязнью к себе самому чувствовал, что в присутствии сударя капитана снова утрачивает какую бы то ни было тягу к самостоятельной борьбе.
– Ладно, – сказал наконец капитан, делая последний глоток мадьи, – в этот раз я крепко подмёрз. Пойду спать. Молодого в караул не ставь, сам знаешь.
