Сакрополис. Маг без дара - Сергей Николаевич Чехин
– Кто ты?
– Скоро узнаешь.
– Что тебе нужно?
– Скоро узнаешь.
– Так мы ни о чем не договоримся.
– А с чего ты взял, что я пришел договориться?
Змей опустил голову вровень с балконом и распахнул пасть так, что закрыл ею все вокруг. Я увидел пред собой нечто, напоминающее звездную туманность или гигантское облако газа, только сотканное из чистой манаплазмы.
Зрелище завораживало и притягивало – причем в буквально смысле. Я на миг ощутил невесомость, оторвался от пола и поплыл в мерцающий вихрь, не в силах остановиться. И лишь оказавшись у самого края ощутил такой ужас, что оцепенение спало, а ноги вновь почувствовали твердую почву.
Я вскрикнул и швырнул в гада огненный шар – с футбольный мяч, яркий до слепоты и столь горячий, что обжег лицо. Никогда прежде мне не удавалось призвать магию такой мощи, но даже такое заклинание никак не навредило проклятой змеюке.
Зато отвлекло, и как только я освободился от чар, тут же со всех ног бросился на выход, взяв на заметку больше никогда не спускаться в подземелье одному. Но чудище не погналось за мной, а лишь хрипло расхохоталось вслед.
– Ты еще не готов, дружище. Ты – не готов!
Вернувшись в пентхаус, застал Еву спящей за моим столом в одном кружевном халатике. Услышав шаги, помощница встрепенулась и захлопала ресницами.
– Ваше сиятельство, все в порядке? Я не ложилась – вас ждала, да так и заснула. Простите.
Ну, хоть кто-то может спать посреди ада.
– Ничего страшного. Налей мне чаю – и можешь идти спать.
– А вы… – она чуть покраснела и отвела взгляд, – придете?
– Нет, – холодно бросил в ответ, а в голове проскочила дурная мысль, что спать со мной опасно для жизни. – Много работы.
Девушка с пониманием кивнула и ушла. Я же развалился в теплом и приятно пахнущем кресле и уставился в окно, перебрасывая с пальца на палец крохотный огонек. Чем я мог помочь Милане? Разве что попытаться убить ее до казни – например, застрелив из окна.
Но Даллас наверняка учтет этот момент, а если все же удастся обломать ему кайф, в отместку пострадают студенты или горожане. И как бы жутко это не звучало, оставалось надеяться, что смерть придет за пленницей так же, как и за ее бабушкой.
Заснуть удалось только под утро, а на рассвете Сакрополис разбудил холостой залп из главного орудия. Раскатистый грохот ударил в стекла, и я дернулся, как ужаленный. Следом за выстрелом зазвенели рынды, созывая жителей на площадь. Посреди нее из камней сложили круглый эшафот с торчащей из центра колонной. Судя по идеально подогнанным блокам и полной тишине во время работы, обустройством занимались вражеские чародеи.
У подножья, точно охранники у сцены, выстроились громилы с пулеметами. За ними ошивались младшие офицеры, проводя последние приготовления – прочны ли ступени, не рухнет ли колонна, и не развалится ли все это в самый ответственный момент.
Вскоре к лобному месту темными ручейками потекли зрители. Все до единого – под конвоем пехотинцев, и мне очень хотелось верить, что никто по доброй воле не польстился бы поглазеть на грядущее зверство.
Когда же свободное пространство заполнилось до отказа, со стороны парка прикатил кортеж из трех автомобилей, за которым вышагивал крупный отряд солдат – не меньше сотни штыков. В голове и хвосте ехала охрана, в середине – Картер собственной персоной вместе с приговоренной. Милу облачили в алую мантию с глубоким капюшоном и заковали в кандалы с длинной цепью.
Машины остановились у края площади. Лорд-коммандер галантно подал бедняге ладонь и помог выйти из салона. При виде главаря люди расступились, как море перед Моисеем, и склонили головы. Подоспевшие гвардейцы выстроились живым коридором до эшафота и закрыли площадь внешним кольцом, чтобы никто не вздумал уйти раньше финала.
Даллас и Милана прошли мимо зрителей, будто кинозвезды по красной ковровой дорожке. Тут и там щелкали вспышки фотоаппаратов – те же репортеры, что встречали меня на перроне, теперь старательно запечатлевали чуть ли не каждый шаг верховного палача.
Ублюдок явно пытался сделать из расправы настоящее шоу. Ведь так представление запомнят лучше, а страх прочно войдет в умы и сердца. И пусть расправу увидит лично лишь малая часть города, очень скоро о ней будет знать весь Сакрополис – именно для этого и учинили весь этот дешевый фарс и показуху.
Меж тем Картер завел Милу на помост и передал в распоряжение лейтенантов. Те подвесили цепь на вмурованный в кладку стальной крюк и встали по бокам в ожидании команды. Толстяк же подошел к краю (чтоб ты манданулся и шею сломал) и поднял ладони в приветственном жесте.
– Господа маги, где же вы?! – напитанный магией воздух многократно усилили слова, и те прозвучали сверху, точно глас божий. – Прошу к сюда, на лестницу. Сегодня у вас очень важный и ответственный день. Сегодня я проведу для вас урок и наглядно покажу, что бывает с теми, кто осмеливается вредить моим подчиненным.
Я первым вышел из холла. Рядом ступала Алина, остальные преподаватели держались поодаль, как и студенты. Взмах трости, и приспешник сорвал с девушки накидку, под которой не было ничего, кроме усыпанного синяками и ссадинами истощенного тела. И я как ни всматривался, так и не смог понять – все ли отметины оставлены мной, или же за ночь добавились свежие.
В любом случае, бедолаге не позавидуешь, и не хотелось даже воображать, о чем она сейчас думает и что чувствует. К тому же смертникам обычно завязывают глаза, но Картер специально не стал этого делать, чтобы Милана видела направленные на ее наготу взгляды и помимо физических мук испытывала еще и моральные. Да уж, этот черт знает толк в издевательствах.
– В стародавние времена, – начал подонок, наслаждаясь всеобщим вниманием, – на флоте существовал такой обычай. За особо жестокие проступки матроса подвешивали голым на рею – и тот висел на солнце и семи ветрах, пока не умирал в страшных муках от жары и жажды. Обычно смерть наступала на вторые или третьи сутки, если капитан, конечно же, не хотел продлить страдания. Но ни у меня, ни у вас нет столько времени. Поэтому я ускорю иссушение с помощью магии – благо, аквамантия моя родная стезя. Поднять ее!
Камень с крюком переместили на верх колонны, и стопы страдалицы оторвались от земли, а суставы болезненно хрустнули. Сразу после этого изо всех пор проступили блестящие капельки, словно девушка оказалась в разогретой до предела сауне.
