Второй Шанс 4 - Аргус
— Что я? — игриво кокетничая спросила жена.
— Вдруг у тебя вспыхнут к нему чувства, и ты… — он снова затих.
— Что я? — лукаво прищурилась Катя.
— Вдруг ты решишь уйти от меня к нему? — наконец, решился озвучить свои опасения Саша. В ответ он услышал журчащий смех его подруги.
— Так вот чего боится бесстрашный гроза бандитов и начинающий гений, перед которым комплексуют академики и генералы, — произнесла она, — что одна простая безобидная девушка, вдруг, бросит его и уйдет к другому мужчине.
— Очень боюсь, — признался ее муж. — Понимаю, что это глупо, а все равно беспокоюсь.
— Эх ты! — воскликнула Катя, при этом радостно улыбаясь. Ну а какой девушке не будут приятны такие слова от родного мужчины. Это всё равно что признание в крепких чувствах и привязанности. — Вот ты, Сашенька, такой взрослый. Доктор наук целый. Так много всего знаешь и умеешь, а простых вещей не понимаешь.
— И чего это я не понимаю? — он нежно коснулся ее распухших от поцелуев губ.
— А того, милый! Как же вы порой ошибаетесь рисуя в голове ложное представление о женщине. Большинству из нас — не всем конечно — не нужен: самый красивый, самый умный или самый богатый мужчина!
— И кто же вам нужен?
— Все просто. Рядом должен быть — наш мужчина! Вторая половинка — как ты у меня. В каждом твоем: жесте, взгляде, прикосновении и поступке — я чувствую твою любовь ко мне! Даже слов не нужно. Она льется из тебя как вода в роднике, позволяя мне каждую секунду плескаться в ней и наслаждаться. И знай, я люблю тебя точно так же. Поэтому, кто бы не появился в нашей жизни дальше, ему просто не будет места в моем сердце! Сила и мощь твоей любви его туда просто не впустит. Это сравнимо с… О! С микробами, которых не впустит внутрь твой ламинарный бокс! — она хихикнула удачной метафоре. — Но имей ввиду!
— Да, родная?
— Не выключай этот мотор, пусть он постоянно работает. Чтобы наша любовь не угасла, не иссякла и не превратилась в обычную привычку!
— Катенок.
— Что, Сашенька?
— Тебе точно восемнадцать лет? Может быть в тебя тоже кто-то переселился? — пошутил ее муж.
— Мне не нужно ничье переселение, — вновь хихикнула девушка. — У меня просто есть мудруя бабушка. Она мне все рассказала о чувствах и сложностях настоящей любви. Ну что, ты успокоился, мой ревнивый старичок?
— Да, — облегченно выдохнул юноша.
— Ну тогда я сверху! — рассмеялась Катя и шустро забралась на него обхватывая нежными ладошками его запястья.
Этой ночью они уже больше не уснули.
После завтрака все снова собрались в гостиной, чтобы послушать продолжение вчерашней истории.
— Ну, я вижу ночь удалась, — добродушно улыбнулся Сергей Порфирьевич вынимая рукопись из портфеля и глядя на сияющих от удовольствия Катю и Сашу.
— Ну деда! — нахмурилась внучка. — Это не прилично делать такие замечания. Да еще при всех.
— Это он вам завидует, Катюша, — рассмеялась ее бабушка, а вместе с ней рассмеялись и все присутствующие в комнате.
— Ну может быть и не без того, — не стал отпираться старый академик. — Давайте читать дальше. У Кати вчера было много вопросов. Пора нам узнать на них ответы. Мне и самому очень интересно! Но знаете, что больше всего меня заинтересовало в этом письме Гая?
— И что же? — спросил Саша с интересом.
— Гай писал, что спрятал эту металлическую книгу в Алтаре Мира Императора Августа, — ответил Сергей Порфирьевич, — а ведь я его видел! Я был в музее посвящённом ему. В Риме.
— Как это здорово! И что? — спросила Катя нетерпеливо ёрзая в кресле.
— А то! — усмехнулся ее дедушка. — Алтарь Мира или на латыни «Ara Pacis Augustae» — алтарь в честь римской богини мира. Воздвигнутый римским сенатом в честь триумфального возвращения императора Августа из Испании и Галлии в тринадцатом году до нашей эры. Был установлен на северной окраине Рима — северо-восточный угол Марсова поля — и освящён сенатом тридцатого января девятого года до нашей эры. Освящение алтаря ознаменовало собой наступление эпохи «римского мира» — Pax Romana.
— Ну и что?
— Ничего, если не считать того, что постоянные разливы Тибра полностью погребли его под многометровым слоем ила, и в Средние века никто не знал, где он находится и существовал ли он вообще!
— Ничего себе! — всплеснула руками Катя.
— Вот именно! — продолжил Сергей Порфирьевич. — Когда — в тысяча пятьсот тридцать шестом году — на этом заброшенном пустыре стали рыть фундамент для строительства нового дворца палаццо Фиано, были найдены обломки мраморных барельефов и скульптур которые разошлись по всей Италии. Потом, в подвалах этого дворца, продолжали находить множество мраморных фрагментов. И только в девятнадцатом веке выдвинули предположение, что это палаццо было построено над этим утерянным Алтарем Мира.
— И что? Его откопали? — спросила бабушка Кати.
— Как его можно было откопать, если над ним высился огромный средневековый дворец, который сам по себе являлся огромной исторической ценность? Уничтожить один исторический памятник, чтобы открыть другой? — ответил дедушка. — Его выкопали при Муссолини. Это была сама по себе огромная инженерно-техническая проблема.
— Почему? — нетерпеливо спросила Катя.
— Потому что это угрожало фундаменту дворца и грозило его обрушением. Более того, на глубине — где покоился Алтарь Мира — оказались подземные воды! И при раскопках, в подвалах, раскопы постоянно заливались грунтовыми водами.
— Как же они его выкопали? — спросил Саша с любопытством.
— О! Это было непросто! — рассмеялся дедушка его жены. — Они пробурили скважины вокруг всего палаццо. А потом, с помощью жидкого азота, заморозили землю вокруг него. В результате, грунтовые воды перестали поступать в подвалы здания, и они смогли выкопать все остатки Алтаря Мира, которые там еще оставались. После чего, они собрали его, но уже в совершенно другом месте и накрыли павильоном. Причем никто же не знал, как этот Алтарь выглядел на самом деле!
— А как же они его восстановили? — удивилась Катя.
— В тысяча девятьсот тридцать седьмом году все части сооружения были извлечены из-под
