Ревизор: возвращение в СССР 32 (СИ) - Винтеркей Серж
— Ивлев приехал, вот, обсуждаем рабочие моменты, — ответил он и, положив трубку, поднялся. — Пошли. Бортко что-то зовёт.
— Очень хорошо, — увидев нас у себя в кабинете, проговорил тот. — Захаров о встрече попросил. У нас на трикотажке новой ЧП… Нет, не ЧП, но возможны проблемы… Головина, любовника твоей Быстровой, вчера из партии исключили. А это автоматически повлечёт за собой увольнение с должности главного инженера.
— Интересно девки пляшут, — заметил я. — Это из-за Быстровой?
— А что Быстрова? — заинтересованно спросил Бортко.
— Да её тоже вчера турнули из комсомола, — пояснил я. — Причём это ещё не всё, стоит вопрос об отчислении её из университета.
— Давай-ка, раз ты так глубоко в этом вопросе разбираешься, ты с нами к Захарову съезди, — решил Бортко.
И мы отправились опять по привычному маршруту к Лубянскому скверу. Захаров уже ждал нас на лавке недалеко от памятника героям Плевны.
— Надеюсь, вы уже подумали над нашей проблемой? — спросил он нас, едва мы подошли. — У меня времени не очень много…
— Виктор Павлович, а что тут думать? — спросил Бортко. — Оставить его на той же фабрике с понижением…
— Это большой риск, — возразил я. — Головин связан с Быстровой, она упёртая и самоуверенная, а он, похоже, в их тандеме ведомый, раз так глупо подставился. Это очень опасно. На наших объектах его точно не стоит оставлять.
— Согласен, — нахмурившись, ответил Захаров. — Неоправданный риск утечки информации… Пристроить его, что ли, куда-нибудь в исполком с глаз долой? И при деле будет, и обижаться на нас и пакостить повода не будет. А, нет! Не получится. Его же из партии исключили. Чёрт! И что с ним делать? Вернуть ему партбилет?
— Не стоит, Виктор Павлович, — возразил ему Бортко. — Тогда он сообразит, что мы его слишком опасаемся, чтобы серьёзно на хвост наступить. Непонятно, что он тогда о себе возомнит… Володин же не случайно его из партии турнул. Я так понимаю, что он его ослушался, не прекратив свои шашни с этой Региной.
— Не девка, а какая-то катастрофа, уже даже хочется лично на нее взглянуть, — проворчал Захаров, изрядно напугав меня. Еще не хватало, чтобы Регинка к нему в любовницы пристроилась… Эта может. Она же через него мне выжженную землю устроит. Власти у Захарова немерено, а она его в постели будет уговаривать меня прессовать…
— А давайте, его в какой-нибудь таксопарк пристроим по технической части что-нибудь возглавить, — предложил я поспешно, возвращая разговор к трудоустройству Головина. — Только, конечно, не в наш таксопарк! В любой другой. Там же сумасшедшие деньги крутятся! У него будет куча левых доходов, но к нам он, при этом, никакого отношения иметь не будет. А если возьмут его однажды на этом леваке, то авось, ума хватит про фабрику промолчать, чтобы срок себе не увеличивать…
— Ну а что? Вариант, — кивнул Бортко. — Обижаться если будет после такого, то на Володина, а не на нас… Мы ему вон как помогли!
— Согласен, — добавил Сатчан. — Не будет повода на нас камень держать за пазухой…
— Ну и через пару лет на фабрике уже всё по-другому будет, даже если вдруг и запоет, — согласился Захаров. — Если его там не будет, ты совершенно спокойно сможешь там навести порядок и с работой, и с документооборотом, — посмотрел он на меня.
— Не вопрос, сделаю, — согласился я.
Захаров дал поручение Бортко найти вакансию в одном из таксопарков Москвы, а потом переговорить с опальным главным инженером, и мы закрыли эту тему.
Вернулись с Бортко и Сатчаном в райком как раз к обеду, и я вспомнил, что не позвонил Литвинову в Институт археологии. Тут же его и набрал. Он сказал, что реконструкции готовы, он их к себе в кабинет привёз.
— Так что, можете приезжать в любое время за ними, — радостно предложил он.
— Как они, хоть, получились? — поинтересовался я, обрадовавшись, что после моего упоминания так быстро все решилось. — Лица хорошо видны?
— Конечно, хорошо! — рассмеялся он и я решил сразу к нему поехать, объяснив Бортко и Сатчану, что собираюсь начать переговоры с художниками.
— Торгуйся только там, — шутя сказал мне Михаил Жанович. — А то закажешь сейчас шедевр за сто тысяч.
— Посмотрим, — улыбнулся я и попрощался с ними.
У Литвинова меня ждал ещё и Иван Алдонин. Ему тоже очень было интересно, что у антропологов получилось.
Мы втроём молча разглядывали коричневые головы. Каждый думал о своём. Обычные лица, такие и сейчас можно встретить. Ну, логично, не гоминиды же какие-нибудь.
— А они красивые, — вдруг сказал Иван. — Были…
— Вань, планируем для музея заказать полотно в полный рост. Хочу нашим Бобровым предложить. У тебя же будет возможность их проконсультировать насчёт эпохи, какого они роду-племени? Чтобы у нас соответствие было художественного полотна и исторических фактов. — спросил я его.
— С удовольствием! — сразу заинтересовался он. — Я им и остатки украшений их покажу!
— А с костюмами как быть? — порадовался я его энтузиазму.
— По этому периоду есть хорошие специалисты по бытовой культуре, помогут, — пообещал он.
Глава 20
* * *Румыния. Бухарест.
— Валер, а тебе сколько лет? — уточнила Галия, чтобы отвлечься. А то он сам нервничал, и она, глядя на него, тоже начала.
— Двадцать девять, — на автомате ответил он, работая над её причёской.
— О! А мне двадцать! В сумме сорок девять! Как раз, номер нашего зеркала!
— Серьёзно? — удивился он, подняв глаза на номер. — И что?
— Это к победе! — уверенно ответила она.
— Ну-ну, — скептически отозвался Валера. — Тут хоть какое-нибудь место получить бы, уже победа… Тут же по очкам считается, в смысле, по баллам… Раз десять надо поучаствовать, чтобы всё понять, за что снимают, за что начисляют…
— Значит, и будешь участвовать, пока не победишь, — улыбнулась Галия ему в зеркало.
— Угу. Перед этим надо во всесоюзных конкурсах сначала побеждать…
— Значит, будешь побеждать… Кстати, ты же после Воронежа собирался в Москву перебраться?
— Сейчас конкурс пройдёт и буду думать. У меня в Москве ни жилья, ни знакомых, ни прописки…
— А ты на ЗИЛ иди. У меня там отец и брат работают. Там и общежитие есть. Я тебя с братом познакомлю, он тебя научит, куда идти, к кому обращаться… Поработаешь сколько-то лет на заводе, квартиру получишь и можно будет подумать о дальнейшем трудоустройстве…
— И кем я пойду на завод? — удивлённо посмотрел он на неё в зеркало. — слесарем, что ли?
— Парикмахером, Валер! Там несколько кабинетов на разных территориях! ЗИЛ — как город в городе!
* * *Москва. Институт археологии.
Литвинов остался очень доволен тем, что нам с Иваном понравились реконструкции. Мы с ним упаковали их обратно в коробки и перенесли ко мне в машину.
— Я зайду к тебе сегодня вечером, — сказал Иван, прощаясь, — узнать, согласились ли художники. Или они так сразу не дадут ответ?
— Не знаю. Попробую к ним зайти, может, застану… Но ты, в любом случае, заходи.
Приехав домой, сразу зашёл к художникам. Повезло, они оба были дома. Начал с планов построить музей, рассказал, как экспедиция Ивана раскопала там в кургане двойное захоронение.
— Получается, мы их могилу потревожили, — продолжал я. — Хотим перезахоронить там же на территории музейного комплекса, а в самом музее большое художественное полотно выставить в память о них. Вы не возьмётесь за эту работу?
Бобровы потрясённо переглянулись между собой.
— Это же то место, где наш Иван клад нашёл? — уточнил Михаил Андреевич. — Про который ты в газете писал?
— Да, оно, — кивнул я.
— Так это что, ты нам предлагаешь ту самую Городецкую мадонну написать? — спросила Елена Яковлевна.
— Во, точно! — обрадовался художник. — А то я забыл, как её?..
— Ну, да, — подтвердил я. — Антропологи закончили восстановление лиц по черепам. Забрал сегодня реконструкции…
