Совок 13 (СИ) - Агарев Вадим
Далее от товарища Завьялова последовали инструкции, где и на каком ряду зала сесть и как вести себя во время церемонии. Ничего нового относительно фазаньих хороводов я не узнал. Все реверансы подобных торжественных мероприятий каких-либо изменений не претерпели.
— Товарищ генерал, с поста на входе только что сообщили, что товарищ Севостьянов в сопровождении двух помощников зашел в здание УВД и поднимается по лестнице! — прозвучал из селектора слегка искаженный электричеством голос майора из приёмной, — Разрешите, я отправлю подполковника Ганина им навстречу?
— Хорошо! — нажав на клавишу пульта, ответил Данков и лицо его утратило человеческое выражение. — Ну всё, товарищи, праздник начинается! — без признаков на лице тех праздничных эмоций, изрёк он, — Скажи честно, лейтенант, он тебе, правда, родственник? — без особой надежды на честный ответ, насупясь, заглянул мне в глаза генерал. Оба присутствующих за столом партфункционеров напряглись.
— Сам сомневаюсь, товарищ генерал! — состроил я на физиономии неуверенность, — Вроде бы говорит, что он мне дед троюродный, но ведь вы сами знаете, как этим москвичам верить! Я потому и ехать туда не хочу, хоть он и зовёт!
Теперь уже все трое на меня посмотрели одинаково, словно бы сговорились. Как на придурка из коррекционного класса вспомогательной школы. Наверное, по причине того, что я до сих пор так и не разобрался в своих родственных отношениях с представителем Центрального Комитета коммунистической партии СС. А, может, из-за моей непроходимой тупизны относительно небесной манны в виде переезда в столицу.
Поскольку я сохранял на лице полное безмятежности достоинство, комментариев на мои слова не последовало. Но между собой генерал, полковник и обкомовский упырь многозначительно переглянулись. Суть этой многозначительности я не понял, да и бог с ней!
А еще через минуту дверь в кабинет широко распахнулась и первым в ней показался севостьяновский костолом-помощник. Не здороваясь, он шагнул вовнутрь кабинета, быстро осмотрелся и застыл, придерживая вторую дверь тамбура. Следом появился Григорий Трофимович.
Еще до того, как он переступил порог, все присутствующие, включая и меня, уже стояли, вытянувшись, как военнослужащие первого года службы перед старшиной роты. И я еще раз похвалил себя за то, что не стал в категоричной форме отказываться от мнимого родства со стариком Севастьяновым. Слишком уж почтительно к нему здесь относятся…
Генерал-майор Данков, согласно иерархии и на правах хозяина торопливо вышел из-за стола и заторопился навстречу деду. Остальные просто поприветствовали главного москвича и остались стоять соляными столбами при своих стульях.
Скорее всего, этот сверхрациональный монстр-манипулятор, смирившись с моей выходкой касательно ордена, решил обыграть этот эпизод с максимальной выгодой. В чем состоит его профит, я могу только догадываться, а вот той фанаберии, которая перепадёт мне, переоценить будет сложно. В любом случае, эта страховка будет покруче полиса Госстраха в миллион раз. Уж на ближайший год, так это точно!
Дальше пошла сплошная импровизация. Как бы оно там ни было, но старика я уже худо-бедно знал. И иногда мог уже объективно оценивать его реакции и капризы. Вот и сейчас мне показалось, что деду еще никто не успел с утра угандошить хорошее настроение и сейчас он был настроен слегка похулиганить. А с другой стороны, на хера бы он тогда изначально проявил намерение личного участия в предстоящем водевиле⁈ Уж кто-кто, а он за свою долгую партийно-гэбэшную жизнь в эти наградные казаки-разбойники наигрался до тошноты.
Поручкавшись с хозяином кабинета и приняв от него заверения в совершеннейшем почтении, деда Гриша потерял к Данкову всяческий интерес. И, не глядя на прочую пузатую мелочь, взирающую на него, как на спустившегося с неба божество, двинулся ко мне. И не просто двинулся, а сделал это, широко улыбаясь и призывно раскинув руки. Как истосковавшаяся мать, которая завидела на пороге своего непутёвого, но самого любимого из всех своих отпрысков. После возвращения того с десятилетней отсидки у хозяина. Пришлось шагнуть навстречу деду еще до того, как я рассмотрел в его не по-стариковски ярких глазах озорных бесенят. Старик Севостьянов явно был настроен повалять дурака. И этим дураком он сегодня он решил назначить меня. Ну и всех остальных до кучи.
— Сергей! — несуетно шагал ко мне и осуждающе качал головой, изображающий обиженного дедушку ЦеКовец, — Ну, что ж ты, паршивец такой, делаешь⁈ На три дня пропал и носа не кажешь! Или для тебя генерал-полковник уже нет никто и его можно запросто игнорировать⁈ Может, мне тебя официально приказом ко мне в состав бригады прикомандировать, а, Сергей? Ну, чего ты молчишь, мерзавец⁈
С этими словами дед Севостьянов обхватил моё тулово своими мосластыми клещами и моё душевное спокойствие исчезло. Вместо него появились опасения за сохранность рёбер и позвоночника. Вряд ли Григорий Трофимович в этом своём возрасте ходит в спортзал и тягает железо. Но, если эта его силища есть остатки прежней его мощи, то я даже не знаю, на что он был способен в свои лучшие годы…
— Чего молчишь, я тебя спрашиваю⁈ — ослабив захват, подмигнул мне старый хулиган-затейник, — Куда пропал, небось, по девкам всё свободное от службы время скачешь? Нет, Сергей, всё же заберу я тебя с собой в Москву! Под присмотром у меня будешь!
Оказавшись на свободе, я с беспокойством окинул взглядом своё обмундирование и не заметив урона, огляделся вокруг. И сразу же наткнулся на умильную улыбку обкомовского замзава. Товарищ Завьялов со всем своим душевным усердием сопереживал эмоциям своего старшего коллеги из ЦК. Он единственный, кто сориентировался первым и теперь не только успевал сочувственно подмигивать мне, но и понимающе кивал генерал-полковнику. Показывая тому, как хорошо он его понимает и в чем-то даже сочувствует.
— Дырку для ордена просверлил? — взяв за плечи, дед отстранил меня от себя и окинул критическим взглядом мою грудь, — Ты чего, Сергей⁈ Как я тебе его вешать буду? Снимай! — скомандовал он, дёрнув меня за рукав кителя.
— Я бы и сам потом повесил… — вполголоса проворчал я, но ослушаться не посмел, и начал расстёгивать пуговицы.
Вспоминая, что прежде никогда и никто мне железо на грудь не цеплял. Особливо прилюдно и в торжественной обстановке. Каждый раз совали в руку коробочку с висюлькой и удостоверением на награду. И просто жали руку.
— Сам! Потом! — передразнил меня дед… — Эх, молодёжь! Так и живёте… Всё у вас через жопу!
Забрав у меня китель, он, не оборачиваясь, протянул его себе за спину, — Сделай, как надо! — непонятно к кому обратился он.
Отреагировав, к нему двинулись сразу двое. Но порученец Трофимыча оказался проворнее начальника УВД. А начПО и товарищ Завьялов даже не шевельнулись. Видимо не решившись на своё участие в столь интимном действе.
Порученец Севостьянова еще не закрыл за собой дверь выходя в приёмную, а из селектора снова раздался голос майора. На этот раз он доложил о прибытии в здание УВД Первого секретаря областного комитета партии и его свиты. На этот раз Завьялов начал перебирать ногами, будто ему срочно и сильно захотелось по-маленькому.
Я чувствовал себя не совсем уютно. Вроде бы и в форме, но поскольку на рубашке отсутствовали погоны, то данная несуразность душевного равновесия мне не добавляла. Особенно в присутствии двух генералов и полковника. А сейчас еще сюда Первый секретарь обкома заявится… Н-да…
От несмываемого позора меня уберёг вернувшийся дедовский ангел-хранитель. Китель я успел не только надеть, но и застегнуть на все четыре пуговицы. И только потом в кабинет Данкова начали заходить, одетые в хорошие импортные костюмы, важные мужики.
Сначала все они, уступив первенство лобастому пузану, подобострастно выказали уважение представителю ЦК, а потом походя и, как бы между делом, пожали руку начальнику областной милиции.
Затем уже меня, словно малолетнего п#здюка на новогоднем утреннике, пришедшие принялись рассматривать и расспрашивать. Только что, не заставили залезть на стул и рассказать стишок. Пришлось терпеть и отвечать на все заданные ими вопросы.
