Комбинация (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич

Исключением из правил не был и этот корабль.

Не очень большой.

После начала веселья пиратов на Черном море турки старались грузы на небольших и быстрых судах. Шансов проскочить больше. Вот и тут была умеренных размеров «скорлупка», забитая тюками с шелком.

Лучше бы, конечно, специями. Но капитан Ред не привередничал. В конце концов, брать торговцев под самым Константинополем риск. И не малый. Поэтому шелк выглядел даже в какой-то мере предпочтительнее. Не такой тяжелый. Легче уходить.

Перегрузили.

И теперь рыскали по торговцу в поисках мелочей. Забирая не только монеты и украшения, но и прочие ценные вещи.

— Галера! — крикнул наблюдатель.

— Все на борт! — рявкнул капитан, прекрасно понимая перспективы встречи с полноценной боевой галерой. Уж что-что, а у столицы османы держали часть кораблей в хорошем состоянии. С полным комплектом пушек. Да и ударная сила галеры была совсем не в них…

Моряки быстро покинули захваченного торговца.

Расцепились.

И оттолкнулись веслами.

Ни поджигать, ни топить торговца не стали. В надежде на то, что галера тут немного задержится. Шанс был небольшой, но он был.

После чего пираты развернулись и на веслах, распустив дополнительно паруса, стали отходить, держась так, чтобы между их галеасом и османской большой галерой находился дрейфующий торговец. Большой пользы это не несло. Но мало ли?

Впрочем, капитан Ред не переживал.

Солнце уже было отнюдь не в зените, уверенно уходя к горизонту. А значит скоро вечер. До темноты его не догнать. Ветер хоть и был слабым, но был. И мал-мало давал хода. Моряки же, меняясь, налегали на весла. Так что ход у галеаса хоть и уступал тому, что развивала большая галера, и сильно из-за загруженности шелком, но его вполне хватало, дабы та не догнала его до темноты. Для чего, кстати, и торговца оставили. Выиграть по случаю лишнюю минутку. А там, по темноте, капитан Ред потушит огни и отвернет, резко меняя курс… и ищи ветра в поле. В море, то есть.

Обычно он так близко к Босфору не приближался.

Но…

Замучавшись ловить торговцев, что короткими перебежками передвигались от одного порта к другому, вдоль южного берега Черного моря, капитан Ред решил ловить их там, куда они обязательно придут. В конце концов им всем требовалось в Босфор. Торговля то международная. И персидские товары везли в Средиземное море…

Алексей спал.

Задремал прямо в кресле, в кабинете, во время работы. Все-таки молодое тело царевича довольно быстро уставало. И такие случаи с ним приключались довольно регулярно.

Ему снился дом. Тот, старый дом. Дни покоя и тихого, семейного счастья. Уставшая, но добрая улыбка жена. Карапузик, весело и задорно смеющийся. Здоровая молодость, полная надежд…

Такие сны случались. Редко, но случались.

Наутро, правда, он испытывал отчаянную тоску.

И боль.

Ведь там их всех потом убили.

Да, враги. Но легче от этого не становилось.

Мог ли он бы быть осторожнее? Мог ли избежать такого финала?

Он много раз задавался этим вопросом. Но не находил ответа. Нередко приходя к парадоксальным или радикальным идеям. Впрочем, даже в этом случае он всегда останавливался на мрачном финале.

Нагнетал.

Понятное дело, нагнетал.

Но эти мысли вгоняли его порой в черную тоску…

— Алексей Петрович! Алексей Петрович! — донеслись сквозь сон до него слова. — Алексей Петрович!..

Сон рассыпался, оставив после себя только горькое послевкусие безнадеги.

— Что случилось? — мрачно спросил царевич.

— К тебе Яков Вилимович пришел. Очень принять просит. Ты уж извини, что разбудил. Сам же приказывал, ежели кто важный придет — будить, коли задремлешь.

— Все хорошо. Не переживай. Зови его.

Ждать гостя не пришлось долго. Он стоял за дверью и почти сразу вошел.

— Рад тебя видеть, — устало произнес Алексей.

— Рад? — удивился тот. — Что-то случилось?

— Просто устал.

— Смотри что я принес.

С этими словами он выложил на стол четыре номера ежемесячного научного журнала Philosophical Transactions of the Royal Society. Того самого, который курировал Исаак Ньютон.

— Неплохо, — кивнул царевич. — На днях полистаю. Там есть что-то интересное? Или очередные споры про флогистоны с эфиром?

— В каждом номере — статья от твоего имени.

— Что, прости?

— Статьи о твоих изобретениях.

— Но я их не писал.

— Одну написал сам Исаак. Про энергию, которую ты вывел как следствие из его исследования. А три другие — уже я. Про нужник с водяным затвором, который избавляет помещение от дурных запахов. Про маленькую походную печь. И про защиту высоких зданий от молний.

— А… почему ты мне об этом ничего не сказал?

— Исаак, когда удостоверился, что это не шутка, попросил меня помочь и подготовить публикации. Мне было не сложно. Зачем тебя беспокоить? Исаак лишь дополнил статьи своими комментариями. Например, защиту от молнии он уже применил и проверил. Устройство той машинки, которую ты для создания маленьких молний, в статье тоже приводится.

— Это лестно… — покивал царевич.

— Твой отец в восторге! Благодаря этим статьям популярность царского дома в Европе высока как никогда. Царь корабел. Сын ученый. И вас роднит практичность изобретений. Они все очень приземленные и материальные.

— Хорошо. — безразлично ответил Алексей.

— Ты не рад?

— Я очень устал.

— Отец просит тебя принять участие в работе Лейбница по устройству Академии наук.

— Ты меня не услышал? Я очень устал.

— Это не займет много времени и сил.

— Это уже занимает время, которое я мог бы поспать.

Брюс не уступил.

Они немного поспорили. И сошлись на том, что Яков запишет измышления царевича. А тот будет лишь номинально включен в будущую Академию. Для веса.

— Если честно, я иной раз задаюсь вопросом — о какой Академии наук может идти речь, когда у нас нет ни одного высшего учебного заведения. Имеется Славяно-греко-латинская академия. Но это больше семинария духовная, что полноценная академия.

— Лейбниц говорил тоже самое. Он настаивает на преобразовании этой академии в Московский университет по германскому образцу.

— А по германскому образцу, это как?

Брюс рассказал.

Царевич немного подумал. После чего предложил встречно свою версию организацию ВУЗа как систему тематических кафедр. Эта математики, эта химии, эта механики, эта иностранных или там древних языков и так далее. Образование же осуществлять по специальностям, объединенных общим профилем в факультеты. Сами же специальности собирать как гирлянду из курсов, читаемых преподавателями разных кафедр. Ну и само-собой он видел обучение не только в лекциях, как было в те годы почти повсеместно, а в дополняющих их семинарах, производственной практике, а также курсовых и дипломных работах.

Казалось бы — обычно и тривиально.

Но ничего такого еще никто и нигде не применял.

Подобная система начнет складываться только в середине XVIII века на континенте. И оформится окончательно только в XIX веке. Сейчас же слова Алексея звучали весьма… диссонансно. Впрочем, Яков Брюс его предложения записал. С пояснениями, так как у него самого вопросы возникли. И удалился, видя, что несмотря на приказ царя, он явно перегибает палку. Царевич едва ли не падал от усталости…

— Стой! Куда прешь! — окрикнул молодого парня сторож на воротах печной мануфактуры.

— Так я к дядьке.

— Какому еще дядьке? Не видишь — мануфактура тут.

— Посторонним вход воспрещен. — добавил второй сторож, впрочем, не вставая с лавки в глубине сторожки.

— Так я же к дядьке… какой же я посторонний?

— Ты тут работаешь? Нет. Значит посторонний.

— Так это…

— Как звать дядьку?

— Афанасий Демьяна сын. Из-под Твери мы…

Минут тридцать крестьянский подросток пререкался у дверей мануфактуры. Не столько он великой смелости, сколько от отчаяния. Дома голодно. Всех не прокормить. С трудом дошел до Москвы. Изможденным. Еды и денег вернуться уже не оставалось. Да и одежды теплой. А снег уже скоро и ночью случались заморозки. Ему попросту больше некуда было идти. Разве что на тот свет.