По прозвищу Святой. Книга первая (СИ) - Евтушенко Алексей Анатольевич
— Рейд? — переспросил Нечипоренко. — Это же что-то морское. Корабли на рейде стоят обычно.
— Не только, — сказал Максим. — Рейдом ещё называются стремительные продвижения и неожиданные удары по противнику. В том числе и в его тылах. От английского raid — набег, налёт.
— Мы это так всегда и называли в Гражданскую — кавалерийским набегом, — сказал Нечипоренко.
— Можно и набег, — согласился Максим. — Хотя кавалерии у нас нет. Рейд пока редкое слово, но уже употребляется в Красной армии. Не отвлекаемся, Иван Сергеевич. Против нас будет пехотная рота вермахта. Три взвода, больше сорока человек в каждом. Отделение управления. Противотанковое отделение. В каждом взводе — по миномётному отделению. Все хорошо обучены и подготовлены, большая часть — ветераны, принимавшие участие в боях. Только ручных пулемётов двенадцать штук. Три пятидесятимиллиметровых миномёта. Шестнадцать автоматов MP-40. Сто тридцать винтовок «маузер», сорок четыре пистолета Парабеллум. Патроны и мины ко всему этому оружию в количестве достаточном, чтобы вести многочасовой бой. Вишенка на торте — полугусеничный броневик «Ганомаг». По штату обычной пехотной роте не положен, но у этой имеется, я его лично видел. Знаете такой?
— Что-то слышал, — пробормотал Нечипоренко.
— Бронированные борта, корма и морда. Два пулемёта. Наши пули его не возьмут, а пушек у нас нет. Противотанковых гранат тоже нет. Это, конечно, не танк, но тоже сила.
— И как он до нас доберётся? — командир отряда сдаваться просто так не собирался. Мы в глухом лесу, болотами окружены, бурелом опять же.
— Если сильно захотеть, проехать по лесу на нём можно, — сказал Максим. — Будь дожди — другое дело. Но пока, как назло, сухо. Земля твёрдая, пройдёт. Да не только в броневике дело! — воскликнул он. — Они нас и без броневика уделают, как бог черепаху. Закидают минами, выкосят пулемётным огнём. Это Гайдука подловить удалось, в засаду заманить. Этих — не получится. Повторяю, это хорошо обученные солдаты, а не сброд мельниковский или бандеровский, неважно. Самое главное — их больше, считай, в три раза.
— По-твоему, выходит, что мы тоже сброд? — насупился Нечипоренко.
— Конечно, — сказал Максим. — Партизаны — это всегда сброд. Нерегулярные разномастные отряды. Они могут быть относительно обученными, дисциплинированными и даже неплохо вооружёнными, но против хорошо обученных воинских подразделений не потянут. То есть, могут при определённых обстоятельствах. Но эти обстоятельства нужно ловить или создавать самому.
— Предлагаешь ударить первым? — догадался комиссар.
— В точку, Остап Богданович. Наш единственный шанс победить — ударить первыми. Пока они не ждут.
— А что, хорошая мысль, — оживился Нечипоренко. — Я всегда говорил, что немца нужно выбивать из Лугин. И вообще — бить. Сколько можно?
— Тогда, когда ты это говорил, Иван Сергеевич, было ещё не время. Опять же дело было после коньяка, — Максим подмигнул. — А сейчас мы трезвые.
После ужина приступили к детальной разработке плана, а утром, сразу после завтрака, Нечипоренко выстроил отряд на импровизированном плацу — хорошо утоптанному прямоугольнику земли размером с половину футбольного поля. Весь отряд.
— Товарищи! — обратился он к людям. — До сих пор у нас всё складывалось удачно. Но теперь нам стало известно, что немцы в самое ближайшее время собираются ударить по нашему лагерю силами пехотной роты, расквартированной под Лугинами.
— Это там, где до войны наша танковая часть стояла? — подал голос Валерка Шило.
— Там, — подтвердил Нечипоренко. — Ты, Валера, помолчи, когда командир говорит. Слова тебе пока не давали. Взял моду, понимаешь, перебивать…
— Как скажешь, начальник, — ухмыльнулся Шило.
— Я тебе не начальник, я тебе командир, — в голосе Нечипоренко прорезался металл. — Так что брось свои блатные замашки и веди себя, как положено. Иначе, клянусь богом, отправишься под замок. С позором. Посидишь, подумаешь, может, и поумнеешь. А не поумнеешь — другие меры примем. Мы не сброд уголовный, не банда ОУНовцев. Мы — советский партизанский отряд «Червонный партизан»! Прошу об этом помнить и никогда не забывать.
Он помолчал, собираясь с мыслями.
Партизаны тоже молчали. Многие бросали на Валерку осуждающие взгляды.
— Да я что, я ничего, — пробормотал тот едва слышно. — Как все, так и я…
— Продолжаю, — сказал Нечипоренко. — Мы решили не ждать, а нанести упреждающий удар. Для этого опаснейшего дела нужны добровольцы. Мужчины. Женщины пусть не обижаются, сразу говорю, дело очень опасное, мужское. Кто готов рискнуть жизнью, шаг вперёд.
Ряды партизан качнулись, мужчины шагнули вперёд. Все, как один. Включая дядьку Акима, Моисея Яковлевича и двенадцатилетнего мальчика Яшу.
— Спасибо, — дрогнувшим голосом произнёс командир отряда. — Я в вас не сомневался. Вот теперь я вижу перед собой настоящий партизанский отряд! Готовый на бой и на смерть. Но все для этого дела не нужны. Товарищ младший лейтенант Николай Свят, которого вы все хорошо знаете, будет руководить этой операцией и он же отберёт тех, кто подходит лучше всего. Остальных тоже попрошу не обижаться — война нам предстоит долгая, и каждый ещё успеет проявить себя.
Максим отобрал сорок человек. Двадцать для непосредственного участия в рейде и ещё двадцать тех, кто обеспечит отход и поможет в транспортировке раненных и, возможно, убитых. Во вторую двадцатку он взял и двоих женщин, которые умели оказывать первую помощь. Одна из них еврейка Майя, которая, как оказалось, одно время работала медсестрой широкого профиля. А вторая Людмила.
— Я не только повариха хорошая, я курсы по оказанию первой помощи закончила перед самой войной, — заявила она. — Была лучшей. Не веришь — проверь.
— Обязательно проверю, — пообещал Максим. — Всех проверю, не только тебя.
На проверку и подготовку к операции он отвёл два дня. Этого было мало, но это был максимум, который он мог себе позволить. Тратить больше времени — значит очень сильно рисковать. Он и так постоянно мониторил обстановку с помощью дронов-разведчиков и знал, что штурмбанфюрер Георг Йегер начал с «пряников», и в Лугинах, Липниках, Белокоровичах, других селах и даже в Коростыне появились листовки с обещанием награды в десять тысяч рублей за любые сведения о местонахождении партизан.
Это были очень хорошие деньги, и Максим отдавал себе отчёт, что рано или поздно, кто-нибудь на них позарится. Не сегодня, так завтра. Или послезавтра. Так что время поджимало.
При этом листовки Максима, которые он напечатал в корабле, были, разумеется, сорваны.
Капитан Оскар Хубер тоже не сидел на месте — его рота активно готовилась к предстоящей операции по уничтожению партизанского отряда и проводила время в марш-бросках и стрельбах.
Благодаря дронам-разведчикам, Максим из подручных материалов с помощью двенадцатилетнего Яши, который оказалсяна удивление сообразительным и рукастым мальчишкой, соорудил наскоро макет советской воинской части, где теперь стояла пехотная рота вермахта.
На этом макете двадцать бойцов и отрабатывали теоретическую часть предстоящего рейда.
— Смотрите, — показывал Максим на макете. — Вокруг части кирпичный или бетонный забор. Но он невысокий — метр семьдесят. Через такой перелезть — раз плюнуть. А со стороны трёх прудов, вот здесь, и вовсе никакого забора. Даже колючей проволоки нет. Но тут, между вторым и третьим прудом, где проходит вторая грунтовая дорога, ведущая через поля в Лугины, немцы поставили шлагбаум и будку с часовым. Часовой, вернее, дежурный, имеется также на КПП. Ещё один часовой возле штаба и один у боксов с техникой: тремя грузовыми «опелями», бронетранспортёром «Ганомаг», двумя мотоциклами и велосипедами. Там же рядом и конюшня с лошадьми. Всего тринадцать лошадей, одна верховая. Наконец, последний часовой — у склада боеприпасов. Вот тут, за казармой. Оружие и часть боеприпасов немцы хранят в здании казармы, на первом этаже, чтобы не распылять силы и средства. Это вот здесь, недалеко от штаба. Сама рота — на втором этаже. Офицеры и унтер-офицеры ночуют за пределами части. Вот здесь, в жилом бараке, в котором до войны жили красные командиры с семьями. А командир роты со своим ординарцем и вовсе в отдельном доме, в котором раньше, я думаю, жил командир нашего танкового полка. Вот он этот домик, в сосновом бору, возле самого забора, недалеко от КПП.
