Рыжий: спасти СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович
— Почему бы о такой инициативе не написать? Почему об общежитии только? — недоумевал Травкин, когда я уже провожал его в сторону станции метро.
— А ты и напиши,! Только тогда двумя статьями, не объединяя их.
— А-а! Хочешь, чтобы твое имя дважды прозвучало? А хочешь, я поговорю с главредом, чтобы выпустить газету, где будет напечатано только твое имя и больше ничего? — шутил Сашко.
— Пока достаточно и того, о чем я говорю, — улыбнулся я.
Но ключевое слово тут — «пока». Нужно подумать, как выйти на кого-нибудь на телевидении.
— А у тебя есть кто знакомый на Ленфильме или на телевидении? Твоих одногруппников, может, и туда распределяли? — не откладывая, спросил я у Трошкина.
Глава 17
— Ну как всё прошло? — выспрашивал Травкин, когда мы уже были далеко от училища, и молодой журналист сбросил с себя маску профессионального и въедливого журналиста.
— Ну, самое главное, что мои предложения приняты, — ответил я.
Сашко загорелся, а вот я чувствовал некоторое опустошение. Болтать сейчас не очень хотелось, но Травкин с энтузиазмом продолжал сыпать впечатлениями.
— Слушай, Толя, а ведь то, что ты предлагал на педсовете бурсы — это очень интересно! Как будто ты взял откуда-то уже готовую систему. И я обязательно напишу статью, — с воодушевлением говорил журналист. — Я даже больше тебе скажу. Сегодня на пятиминутке главред говорил, что нам нужны репортажи по приёмной кампании в ПТУ. Так все отворачивались. Коллеги говорят, что это бесперспективно, что ничего нельзя нового узнать, что там все грустно. А у меня может получиться хорошая статья!
Я с улыбкой кивнул.
— Вот видишь, приятель, как оно выходит: ты помог мне, я помог тебе. Но не забывай, завтра жду тебя на зарядку в общежитие. Только статей должно быть две. И в них должно быть моё имя, как инициативного комсомольца, — сказал я и посмотрел прямо в глаза журналисту.
Правда, напирал зря — Травкин и не думал давать заднюю.
— Слушай, а эта ваша комсомолка… Анастасия. Она ничего такая, ладная девчонка, — с улыбкой мартовского кота заметил Сашко.
— Занята моим другом, — усмехнулся я. — Не советую. Там не жених, там машина для убийства.
— Даже для тебя? Все знают, что ты Матвею уши накрутил. А Матвеев-то силён, — сказал Травкин.
— Даже для меня, — ответил я, про себя зная — не буду проверять, смогу ли справиться со Степой.
Я поспешил расстаться с Травкиным. Ещё нужно было выдержать разговор с директором и завучем. Явно будут высказывать мне своё негодование по поводу приглашения постороннего человека на педсовет. Потом ещё нужно заехать в типографию, попробовать там договориться о бланках писем к местной администрации и актах исследования жилищных условий учащихся. Так что дел ещё на сегодня хватало.
Причём далеко не факт, что в типографии со мной вообще будут разговаривать. В Советском Союзе любая копировальная техника — под очень жестким надзором. Предполагаю, что нужны будут какие-нибудь документы, которые бы позволили работникам типографии напечатать даже те бланки, которые мне нужны для работы училища.
Вернувшись в ПТУ, я увидел на входе двух незнакомых мужиков, явно не из сотрудников. То, что руки у мужчин грубые, работящие, и грязь под ногтями — бросается в глаза. Между тем, оба были в джинсах и модных водолазках. А рядом с крыльцом училища была припаркована машина — «Жигули» третьей модели.
— А вот и он, которого вы ищете, — махнула в мою сторону вахтёрша, которую все по-родственному называют тёткой Дашей.
— Ты Чубайсов? — спросил один из мужиков.
— Я, — ответил я и несколько напрягся, приготовившись к неприятностям.
— Мы от Александра Ефимовича. Показывай, где тот драндулет, который нужно починить, — произнёс второй мужик, а моё напряжение сошло на «нет».
Отец Тани, выходит, проявляет благородство и показывает, что он умеет держать слово? Я уже думал, что поинтересовался он чисто из вежливости, и идея с ремонтом ведомственного автомобиля накрылась медным тазом.
— Ждите здесь, — сказал я.
Я и сам знал, где, в каком гараже стоит сломанная «Волга» 21 модели. Однако без директора отдавать машину в ремонт не стоит. Кроме того, когда Семён Михайлович узнает, что я сдержал обещание, и машина отправляется на ремонт, он явно будет доволен. Так пусть будет при мне.
Так и произошло.
— Нет, ну ты молодец. Мы стоим на очередь на ремонт машины уже, наверное, полгода. Я даже хотел просить комитет по образованию, чтобы списать это недоразумение. Хотя если получится починить, то машина ещё ого-го! — радостно вещал мне Семён Михайлович Ткач.
Два автомеханика, присланные отцом Тани, уже позвонили из кабинета директора на СТО и сейчас ждали эвакуатор, или как в этом времени называются машины, которые увозят другие машины.
— Вот Васильевич огорчится! Придётся ему из своего запоя выходить! — смеялся директор.
Иван Васильевич — это водитель ведомственного автомобиля (что мне пришлось тут же уточнить). И работает он на целую ставку. То есть, самого автомобиля нет, а водитель есть, как и зарплата у этого водителя. Мечта алкоголика — сидишь дома, даже на работу не выходишь, пьёшь сколько влезет, а тебе капает зарплата. М-да. Наверное, я приобрёл себе врага в лице Васильевича. Закончился у него отпуск с сохранением заработной платы. Ну или почти закончился. Не думаю, что отремонтировать авто будет быстрым делом.
С другой стороны, может, Александр Ефимович решил, что это — дело чести, и возьмётся за ремонт с утроенной силой? Ситуация, конечно, складывалась какая-то неопрятная. Лучше было бы мне помириться с Таней, чем все же решить с машиной. С одной стороны — Лида, с другой — выглядит как-то так, словно я пользуюсь своей девушкой, Таней. Нет, определённо тут надо налаживать.
— Ты мне вот что скажи, Анатолий… И да, не надо обижаться, что я к тебе обращаюсь на «ты». Наедине — можно. Даже тебе, — усмехнулся Семён Михайлович. — Так вот, Толя, журналист-то тот не напишет ли чего дурного?
— Нет. Только хорошее, — отвечал я, стоя с директором во дворе корпуса, где он со счастливым видом раскуривал папиросу.
— Это тоже нехорошо, — признался Ткач. — В комитете по образованию отчитаться придётся, что это такое мы тут принимаем, придумываем, с ними не согласовав.
— Так у меня готовы все бумаги. Целая методическая разработка получится. Могу вас в соавторство взять, — усмехнулся я.
Директор несколько скривился от такого моего предложения. Наверняка, паразит такой, рассчитывал, что я просто передам ему все бумаги, а он будет блистать, как автор новаторского подхода в приёмной кампании и воспитательной работе. Но нет, моя фамилия должна стоять на первом месте.
Я рассчитывал на то, что новый подход в работе с контингентом учащихся, по сути, позаимствованный мной из будущего, настолько придётся впору и районному комитету по образованию, и городскому, что моё имя будет на слуху у всех этих чиновников. Однако новаторство я буду продвигать по комсомольской линии, мол, инициатива молодых.
И в связи с этим оявилась одна краткосрочная, но очень важная цель: мне нужно попасть на установочную конференцию всесоюзного ЦК Комсомола. В самом начале сентября будет знакомство с новым главой этой молодёжной организации, вот и решили сделать конференцию.
Как бы попасть в число приглашенных туда? Тем более, что конференция — в Москве, а для меня будет очень полезно поехать в столицу и встретиться там с некоторыми лицами, даже мордами. Я всё-таки собрался немного поиграть в игры. Думаю показать лояльность могильщикам Советского Союза, чтобы окончательно понять, почему такие студенческие кружки по интересам не были напрочь закрыты КГБ? В Москве и Ленинграде это можно было сделать без шума и пыли. Надо искать, откуда ветер дует, и бить тех инициаторов.
— Толя, а смету за ремонт твои друзья предоставят? — вкрадчиво спросил Семён Михайлович.
— Предоставят, — спокойным тоном сказал я.
