Вперед в прошлое 10 (СИ) - Ратманов Денис
— С Богом! — Отчим перекрестился на иконы, которые и тут были в изобилии, и я ударил по его поднятой ладони.
Когда собрался идти за ним, он сказал:
— Побудь здесь. Все детали я знаю, подробности сделки помню, договоренности в силе. Я буду обсуждать бюрократические моменты… сомнительной законности, очень рискованные, на которые Мутко может не пойти при тебе. Я тебя позову, когда перейдем к деталям.
Уж не этому сомнительно-законному научил мент? Виталя рассказывал про самодельные печати, уж не они ли имеются в виду? Этот вопрос между мной и Василием поднимался, а я знал, что за подделку печати можно и сесть. Потому, вероятно, отчим не хочет меня впутывать и учить плохому, и Мутко тут совершенно ни при чем.
С одной стороны, обидно, что я не могу видеть, как запускается маховик процесса, с другой — спасибо отчиму за то, что он щадит мою типа детскую психику больше, чем это делали родители.
Только он распахнул дверцу и собрался слезать, как навстречу разболтанной походкой зашагал тонкий и длинный Мутко в сопровождении невысокого, небритого и сутулого, похожего на сидельца, мужичка в ватнике. Чуя неладное — некая нервозность виделась мне в движениях Мутко — я тоже вылез из салона «КАМАЗа».
Взрослые поздоровались, Василий показал солярку. Мелкий в ватнике — то ли механик, то ли водитель — залез в кузов, видимо, проверять товар. Оставшись удовлетворенным, он спрыгнул на землю, вытащил из водительской кабины своей «буханки» черный поливочный шланг и спросил у директора:
— Ну что, переливаем?
— Да, — с готовностью кивнул он.
— Сначала деньги, потом стулья! — воскликнул я, отчим посмотрел непонимающе, а вот Мутко понял, улыбнулся, обращаясь к низкорослому:
— Не спеши, Марат. Парень дело говорит. — Он повернулся к отчиму. — Идем подписывать документы?
Я вернулся в кабину, развалился на сиденье, собираясь заставить себя вздремнуть, но не тут-то было: появился встревоженный Василий, пригласил меня внутрь здания загребающим жестом.
Что у него опять? Усталость как рукой сняло, и я рванул к нему, вытащив ключ из замка зажигания и закрыв дверцы машины. На пороге он затараторил с мольбой в голосе:
— Там куча договоров. Я такого никогда не делал! Вряд ли, конечно, но вдруг ты в этом понимаешь… Вдруг облапошат?
Я оцепенел. Та-ак. Совершенно упустил из виду, что отчим не разбирается в бумажках, возможно, он и пишет с жуткими ошибками, а самое сложное, что он составлял — заявление на отпуск, и то по шаблону.
— Мы проходили это в школе, — почти не соврал я.
Мы это действительно проходили на дисциплине «Основы права», но не в девятом, а в десятом классе, не в этой реальности, а в другой. Нас учили грамотно составлять заявления, прошения и прочее. К тому же я-взрослый сталкивался с бюрократией и кое-что в этом понимал.
— Тогда пойдем.
В кабинете Мутко Василий принялся оправдываться:
— Сына, вот, привел. Пусть учится.
Конечно, а как еще, не признавать же, что он не разбирается в документации!
Документов было несколько: о продаже зерна фирме Смирнов И. И. — на печати так было написано — и о покупке 125 л. дизтоплива у Сабирова А. М. Причем сперва нам продали пшеницу, затем купили у Сабирова топливо. Все было липовым: и подписи, и печати, и названия фирм. Иначе подобные сделки оформить было очень сложно, практически невозможно, и предприятиям пришлось бы закрываться. Я прочел договоры медленно и вдумчиво, сопоставил цифры, озвученные вчера, с теми, что на бумаге, кивнул с умным видом.
— Да, на основах права нас так же учили, я все понял, па. Все верно.
Последнее я сказал специально для отчима — он вроде успокоился, взял себе копию договора, еще кипу каких-то бумажек.
— Это что? — кивнул я на них.
— То, шо у нас пшеница третьего сорта, она годится для муки, не поражена болезнями, без химикатов, у нее невысокая зольность и правильное количество клейковины.
— Вот как, — выдохнул я.
Наблюдающий за мной Мутко рассыпался в объяснениях, что без сопроводительных документов нас на мукомольный завод не пустят. Так он пел, так пел, что у меня закралось подозрение в обмане.
— Можно посмотреть документы? — проговорил я. — Так интересно!
Отчим уловил мое настроение и тоже насторожился, отдал мне справки. Если и там липовые печати, все у нас срывается, потому что пшеница плохого качества, хорошо, что солярку не перелили. Обидно! Цель казалась так близко!
Но печати оказались вроде правильные. Проверить их подлинность было необходимо. Потому я посмотрел на Мутко и жалобно проговорил:
— Юрий Никитич, не сочтите за наглость, мы недавно в школе проходили, как писать всякие заявления, а я в юридический хочу, мне это жутко интересно. Не могли бы вы показать какое-нибудь сложное заявление? За свой счет, например. Или в отпуск. Может, что интересненькое есть. Заявка на обслуживание оборудования или на ремонт.
Василий снова насторожился, Мутко в моих действиях подвоха не увидел, снял со стеллажа первую попавшуюся папку, выхватил первый попавшийся лист. Просмотрел его и отдал мне. Это была заявка на комплектующие для тракторов. Содержание меня не волновало, меня интересовало, совпадут ли печати, потому я положил один лист поверх другого.
Печати были идентичными.
Сделав вид, что изучаю написанное, я посидел-подумал и вернул заявление:
— Спасибо, Юрий Никитич! Идемте переливать солярку.
Низкорослый принес еще два шланга. Кузов «КАМАЗа» был выше кузова «буханки», и напрягаться не пришлось, солярка неспешно стекала самотеком. Ушло на все про все около сорока минут. Когда дело было сделано, следящий за процессом Мутко деланно удивился:
— А куда вам пшеницу сгружать? Тут самосвал нужен.
— У вас есть? — спросил отчим, директор колхоза виновато развел руками.
Ну молодец! Сразу нельзя было сказать? Главное получить свое, а потом не расти трава. Растерянность сменилась злостью. И что, нам теперь самосвал искать? Где? Не столько денег жалко, сколько времени.
Низкорослый заинтересованно на нас посмотрел, почесал голову и сказал:
— Так Толик же! У него немецкий грузовичок типа этого, — он хлопнул по борту «Буханки», — но самосвал! Три тонны возьмет только так! Только он мукой не возьмет, деньги есть⁈
— Спросите, сколько он хочет за то, чтобы отвезти пшеницу на мукомольный завод? — спросил я, мысленно молясь, чтобы получилось с этим грузовичком.
Мутко посторонился, чтобы ему не прилетело ненароком, и наблюдал за нами со стороны.
— Момент! — Низкорослый выставил руку перед собой и спросил у начальника: — Никитич, отпускаешь?
Тот кивнул, и мужичок оседлал старый «Иж» с коляской. Прежде, чем заводить мотор, он представился, сняв кепку — волосы у него были жиденькими, а череп — вытянутым, как у инопланетянина.
— Кстати, я — Жека!
Мы с Василием назвали свои имена, и мотоцикл с рёвом унесся прочь.
— Нюансы, — проворчал я
Так и подмывало рассказать анекдот про Василия Ивановича, Петьку и нюанс, но в моих устах анекдот звучал бы не очень.
— Идемте в зернохранилище. Точнее, в амбар. — Мутко жестом поманил нас за собой.
* * *Вернулся Жека на зеленом пучеглазом грузовичке размером с «буханку», представил выкатившегося из салона водителя, круглого, низкого, с розовыми щеками, лежащими на плечах:
— Анатолий!
Мы с отчимом тоже представились, пожали его горячую потную ладошку.
— Сколько стоит час работы вашей машины? — спросил отчим.
Водитель окинул нас наметанным взглядом и изрек:
— Ладно, пусть будут две тысячи. К аэропорту минут сорок езды, а обратно я вам уже не нужен. — Он отвел взгляд, как если бы тяготился вранем, но я-то знал, что это чистая правда.
Пока стоявший рядом бульдозер, которым управлял Жека, на глазок насыпал пшеницу в ковшик грузовичка, Мутко нас успокаивал, что все хорошо. А потом бегал вокруг, помогал затянуть накрывающий пшеницу брезент и уверял, что в кузове тонны три с половиной, а это больше того, что мы обменяли на солярку.
