Чебурашка (СИ) - Ромов Дмитрий
Мы ещё какое-то время разговариваем, но Чебурашки моего уже не касаемся. А потом расходимся по домам.
Через несколько дней все брюки оказываются отшитыми, Катя чуть живая, как Петух из «Бременских музыкантов», ощипанная, но не побеждённая, а ей, бедной, нужно ещё к вступительным готовиться. Хотя там главное — рисунок и композиция, а это за пару недель не натренируешь. Этим она занималась в художественной школе и в студии нашего местного художника, знаменитого на весь Союз.
В общем, она собирается уезжать. В Москве её ждут подготовительные курсы и репетиторы по общеобразовательным предметам. И, к сожалению, провал. Я мог бы попытаться её отговорить, но, если бы из-за меня она не поехала, то всю оставшуюся жизнь считала бы, что именно я виноват в том, что её мечта не сбылась.
В общем, каждый должен пройти по своему пути до самого конца. А некоторые — даже дважды, или, кто знает, трижды и четырежды, как в компьютерной игре.
Свадьба, свадьба
В жизни только раз
Может, два, а может, три
Но это не для нас…
Или, как раз, для нас…
А сегодня особенный день. У моей зазнобушки днюха. Лилия Юрьевна экстренно ушла на каникулы, так что зазнобушка у меня пока одна, причём исключительно платоническая. Это Вика.
Платоническая, потому что после первого и единственного поцелуя на лестнице у актового зала, ничего плотского у нас пока ещё не было. Один только Платон. Ну, ещё палёные джинсы…
Мы собираемся в «Солдатском» у Вечного огня, на Набережной. Празднуем «в узком кругу», только с самыми близкими друзьями. Нас тут пятнадцать душ и бутылка рома.
Не рома, конечно, и не одна, а целых три бутылки «Токайского». Отец именинницы договорился, чтобы нам выдали этот эксклюзив. Мой подарок произвёл впечатление. Небольшой набор косметики «Пупа», в ярком красном футляре и «Опиум». Смешно, конечно, девчонка школьница и «Опиум», ну, зато круто. Вау, вау, и ещё раз вау.
Ну и, поскольку у нас здесь всё по-взрослому — и ароматы, и напитки, и страсти — то я удостаиваюсь взрослой благодарности, а именно, чмока в «щёчку» и томно-жеманного взгляда. Этого достаточно, чтобы подростка разорвало на куски. Но я не обычный подросток, я подросток с жизненным опытом, поэтому держусь, пока не разрываюсь.
На самом деле, это, конечно, чистой воды пижонство, можно было бы ограничиться букетом цветов, а так немного похоже на отчаявшегося поклонника, желающего хотя бы подарками привлечь внимание возлюбленной.
В общем, смотря с какой стороны посмотреть. Мне вот хотелось поразить её своей щедростью и независимым видом.
На самом деле, на отчаявшегося поклонника я не похожу. Я болтаю с другими девушками, шучу и чувствую себя неплохо. Тут далеко не все из нашей школы, вот я и расширяю знакомства.
Парни меня не интересуют, потому что все они и есть поклонники Вики и занимаются только тем, что конкурируют за внимание королевы. А я вроде как даже и не парюсь по этому поводу, веселюсь в компании симпатичных девчат, обделённых сегодняшним вечером вниманием парней.
Относительно приятная и дружеская атмосфера резко портится, когда на празднике появляется Цепень. Он сразу начинает бесить. По-хозяйски усаживается рядом с Викой, придвигает к себе её вазочку с мороженым, пьёт из её бокала и всячески изображает вступившего в право собственности супруга…
Он смеётся над парнями, подкалывает барышень. Самое противное то, что парни гаденько подсмеиваются. Не все правда, но он и не на всех наезжает. Тех, кто может ответить словом, а ещё важнее, делом, он не трогает, оставляет в покое.
Вика делает вид, будто не замечает, что у вечеринки сменился хозяин. Перегнувшись через стол, она болтает с подружками. А Цеп, наконец, добирается и до меня.
— Эй, Костёр, как там твоя девушка поживает? — щерится он. — Или чё, ты решил на двух стульях посидеть? Поучаствовать в битве за Вику мою?
Он смеётся и кивает на остальных парней.
— Чего? — недовольно, но с улыбкой спрашивает Вика и толкает его локтем.
— Вообще-то, Вика не вещь, чтобы за неё биться, — усмехаюсь я.
— Ну конечно, — скалит он зубы. — Куда уж тебе биться.
— Давай посмотрим, куда, — пожимаю я плечами. — Я вот, как раз, хочу вызвать тебя на поединок.
— Чего⁈ — хмурится он, действительно не понимая, о чём идёт речь.
Все замолкают.
— Махач, сынуля, не въезжаешь? — усмехаюсь я, поигрывая кулаками, как боксёр. — Официальный, на глазах у восхищённой публики. Ну, если не струхнёшь, конечно. Детали ещё обсудим, но в общих чертах скажу. Можно будет использовать любые техники единоборств, будем биться до нокаута, ставки сделаем и у друзей ставки примем. Победитель поднимает бабло, а проигравший…
— Банан сосёт, — подсказывает кто-то из девчонок.
Все ржут, но коротко, потому что им теперь очень интересно, что скажет Цепень. Не ржёт только Вика. Она смотрит почти с восхищением. Возможно, уже представляет, как претенденты на её внимание лишают друг друга жизней, а она взирает на это с видом царицы.
— Ты за Вику что ли хочешь биться? — наконец выдаёт идею Цеп.
— Как можно биться за Вику? Она же не бесправная наложница, чтобы переходить в собственность выигравшего. Нет, будем биться за деньги. И за титул победителя. Что скажешь? Считай это официальным вызовом.
Он молчит, какое-то время, изображая, что мучительно соображает, а потом начинает смеяться.
— Ну, ты и приколист, Костёр. В натуре, приколист. Да, я же тебя раздавлю, как червя. А потом от ментов отбояриваться придётся. В этом смысл что ли?
— Смысл в том, зассышь ты или нет, — усмехаюсь я.
— Да ты дурак что ли? — лыбится он.
— А ещё в том, можешь ли ты ответить за свои слова, — подначиваю я. — Нормальный ты пацан или трепло, пустозвон и любитель сладенького.
— Да пошёл ты, — ухмыляется он, но по глазам я вижу, что уже подцепил рыбину.
— Ладно, ты подумай, с мамой посоветуйся, я тебя не тороплю. Вернёмся к имениннице. Вика, хочу тебе пожелать кое-что.
Я поднимаю бокал с вином и встаю.
— Тебе тут уже нажелали кучу всего. Это здорово, когда вокруг столько замечательных друзей, которые тебя любят и ценят. Кем бы мы были без наших друзей…
Пока я произношу это, Цеп встаёт из-за стола, подходит ко мне и встаёт чуть сзади.
— Не, вы посмотрите, в натуре, — перебивает он меня. — Как с ним драться-то? Он же мне до пояса. Может, пусть сразу банан сосёт?
Его туша нависает надо мной. Раздаются смешки. Он шире, сильнее и выше на голову. Мы стоим, как зайчишка и медведь, или как Давид и Голиаф.
— Ты остынь, малыш, — продолжает он и берёт бокал из руки, сидящей справа от меня Наташки Лутковой. — А то разгорячился чегой-то. Расплавишься ещё, боец.
Сказав это он поднимает руку с бокалом и тонкой струйкой льёт мне на голову вино. И это сразу всё меняет. Воцаряется полная тишина. Ненадолго, всего на долю секунды. Короткую, просто крохотную, но полную чёрной ярости долечку секунды…
А потом мир взрывается, и я действую, не размышляя. Бокал я держу в правой руке и резко выплёскиваю вино в рожу Цепню. И тут же с разворота бью левой ему в скулу, а правой, с зажатым в ней бокалом, толкаю в грудь.
18. Молодые волки
Цеп рычит и, наталкиваясь на Луткову, перелетает через неё и всей своей только что продемонстрированной тушей обрушивается на пол. Кто-то взвизгивает, кто-то вскакивает, опрокидывая стул, разлетаются металлические креманки с мороженым, а в моей голове раздаётся тревожный, звенящий и невыносимо громкий гул. Я чувствую распирающую меня силу Тёмного Доктора.
Но нет, нет, погоди, посиди пока, дождись, пока тебя вызовут, док. Пока что я сам. Я сам, твою мать! Без высших сил, без помощи. Сам!
Цепень начинает подниматься, но я не даю ему опомниться и, подскочив, бью с ноги, пыром, в жбан. Он охает, сворачивая башку набок, и изо рта его вылетает слюна и кровь. Как в кино. Ты этот фильм ещё не видел, Цеп? Наслаждайся. Приятного, бл*дь, просмотра!
