Боярин - Роман Галкин
— Савелий, — обратился к чавкающему сзади гвардейца. — Когда последний раз снег выпадал?
— Дней десять уже как.
— И что, нельзя было его убрать?
— Как это? — вопросил тот, после долгой минуты раздумья.
Промолчав, я зло зашагал через площадь, высоко задирая ноги, чтобы не загребать ботинками снежную кашицу. Миновав какое-то здание, у крыльца которого толпились солдаты в точно таких же серых кафтанах и войлочных шапках, как у напавших на нас бандитов, остановился, озираясь по сторонам. Почему-то ожидал, что попаду на улицу, которая куда-нибудь да выведет. Но улиц здесь, похоже, не было. По крайней мере, я не увидел никакого порядка в разбросанных как попало деревянных домах.
За окружающими площадь двухэтажными домами находились домишки поменьше, крытые в основном соломой. Из труб курился дымок, растворяющийся в низком сером небе. Вокруг домов отсутствовали какие-либо заборы, огораживающие частную территорию.
В какую же сторону мне прогуляться? Площадь наверняка являлась центром крепости. В моем мире в центре Оскола есть только одна площадь, что около бывшего ДК «Октябрь», в которую упиралась улица Ленина. Но вряд ли это та же самая площадь, ибо от «Октября» начинался резкий спуск по бывшему крепостному валу к Оскольцу и слободе «Ямской». Здесь же никакого спуска не было видно. Да и по краю вала должна стоять крепостная стена. Где, кстати, стена?
— Дмитрий Станиславович, рад тебя видеть в добром здравии, — раздался голос воеводы. — А я вот все никак не мог выбрать время, чтобы зайти к тебе для беседы. Надеюсь, сегодня освободиться раньше. Очень уж любопытные истории о тебе поведали Петр Александрович и Федор Савелич. Хотелось бы самолично послушать.
Воевода, вероятно, вышел из того дома, возле которого топтались солдаты. Рядом с ним шагал какой-то худой человек с крючковатым носом, одетый в долгополую песцовую шубу и высокую меховую шапку.
— Да надоело мне, Афанасий Егорыч, на кровати валяться. Все бока уже отлежал. Решил пройтись, подышать свежим воздухом.
— Нешто в избе воздух не свеж? — прищурил глаз худой, и я сразу узнал по голосу заговорщика с постоялого двора. Странно, но я его там не видел, иначе такого точно не забыл бы. Но голос-то точно тот.
— Где-то мы встречались с тобой, боярин, — решил уточнить на всякий случай.
— Не видывал я тебя доселе.
— А той ночью, когда на Светлейшего Князя покушались, разве не тебя я встретил во дворе?
Худой вздрогнул и еще сильнее прищурил полыхнувшие злобой глаза, подтверждая тем самым мои подозрения.
— Не было меня в яме, — воскликнул он.
— В какой яме? — не понял я.
— Никита Олегович из столицы прибыл аккурат перед вашим появлением. Так что, попутал ты его с кем-то, Дмитрий Станиславович, — развел руками воевода.
— Да? Ну, значит, точно попутал, — пришлось согласиться, не желая раньше времени обострять ситуацию. И, чтобы перевести разговор на другую тему, сказал: — Сыровато у вас тут для прогулки. Наверное, заняты все чрезмерно, оттого и снег в крепости не убирается.
— Куда снег не убирается? — не понял воевода, и тут же посоветовал: — А ты, Дмитрий Станиславович, на стену поднимись. Там хоть и ветрено, зато сухо.
— Непременно поднимусь, — пообещал я воеводе. — Только я ж здесь впервые.
— Так идите к стрелецким воротам, — указал рукой тот. — Ну, так встретимся вечерком за ужином. А мы, Никита Олегович, пойдем, займемся твоим делом.
Воевода с подозрительным боярином направились к ближайшей избе, а я, сопровождаемый Савелием, двинулся обратно через площадь в указанном направлении. Вскоре сквозь висящую в воздухе сырую мгу начала различаться высокая деревенная башня, увенчанная четырехскатной крышей, и примыкающие к ней рубленные стены. В основании башни увидел большие ворота, внутренняя створка которых — огромный щит из бревен — поднята на блоках и удерживалась двумя толстенными цепями. Наружные створки были просто распахнуты. Из любопытства направился в проход между наружными и внутренними воротами. С правой стороны сквозь прямоугольные бойницы на нас уставились огромными темными зрачками три орудийных жерла. В воротах не было ни единого человека. Лишь вниз по склону удалялась группа всадников, проехавшая перед нами. Хотел было спросить сопровождающего меня гвардейца, почему нет охраны в воротах, но сдержался, не желая выказать какую-нибудь глупость. Вместо этого поинтересовался:
— Наверх-то как подняться?
Мы повернули назад, и Савелий указал на двери во внутренней части стены рядом с башней. Через них прошли в помещение, в котором и установлены те три пушки, жерла которых я только что разглядывал. В дальнем темном углу что-то перебирали двое солдат. Глянув на нас, они продолжили заниматься своим делом.
По крутой лестнице, представляющей собой два бревна с врезанными в них ступенями, мы поднялись на следующий этаж. Здесь тоже были установлены три пушки. Только две из них смотрели в боковые бойницы, смотрящие вдоль стен. Перед средней, более крупной пушкой лежала горка ядер.
— Почему один? — спросил у находившегося здесь солдата Савелий.
— Дык, воевода ж распорядился, господин гвардейский старшина, — бодро ответил тот.
Я внимательно осмотрел своего телохранителя и не нашел никаких отличительных знаков, по которым можно определить звание. Может, солдат просто был знаком с Савелием.
— Отчего же так? — решил я тоже проявить озабоченность ситуацией.
— Дык, слободы, порушенные отстраивать надо, боярин. Да и ворога далеко отогнали. Но ежели что, вмиг все войско в остроге соберется.
— Ну, хорошо, коли так, — одобрительно кивнул солдату и ступил на лестницу, ведущую выше.
На следующем этаже так же стояли три пушки, но направлены стволами они были в сторону степи. По бокам открытые проемы выходили на стены.
Поднявшись выше, мы оказались на дозорной площадке. Здесь возле единственной пушки, зябко кутаясь в кафтаны, топтались двое воинов. По периметру высилось примерно по грудь бревенчатое ограждение. Над головой закрывала небо четырехскатная крыша, установленная на восьми столбцах. Метрах в двухстах с обеих сторон возвышались такие же башни.
— Как служба, молодцы? — изобразил я из себя высокий проверяющий чин. Кивнул в сторону степи: — Не видно ли чего подозрительного?
— А чего там нонче можно увидеть? — ничуть не смутившись, ответил тот, что постарше. — Таперича вражина не скоро объявится. Даст Бог, при нашей жизни с энтой стороны больше не припрется.
Немного потоптавшись на пронизывающем сквозняке, я спустился с дозорной площадки и вышел на стену. Стена
