Серый кардинал - Amazerak
Алласар мог лишь горько усмехнуться про себя. Опять родня завела разговор про «землю предков». Херендил был мудрым квенди и не кричал об этом на каждом шагу. Похоже, отныне всё будет иначе. Ломенгур молод и горяч, ненавидит людей всем сердцем, спит и видит, когда территория Российской империи в Эдвэне станет королевством квенди. А теперь он, наверняка, ещё и первым правителем возжаждет стать. Кто ж о такой славе не мечтает.
Но люди тоже не дураки. Не станут сидеть сложа руки. И вообще, подобные дела требуют тишины до поры до времени, а тут — бойня с дворянским родом. Ломенгур же не намерен действовать тихо и что-то ждать. Наоборот, складывается впечатление, что он собирается напасть в открытую. Да он весь как на иголках! Кажется, вот-вот вскочит и побежит врагов бить.
И потому у Алласара складывалось ощущение, что Танг может закончить очень плохо. Даже если ценой больших потерь получится справиться с Одоевскими, на клан обратят внимание в Петербурге, и тогда полиция и третье отделение плотно займутся зарвавшимися квенди. А у Алласара не было желания идти ко дну со всеми остальными. Они — непримиримые борцы за свои идеалы, а он — коммерсант. Алласар держал обувную фабрику, продукция которой пользовалась спросом по всей Российском империи, и отказываться от своего дела не собирался.
Да и вообще, в последнее время Алласар всё чаще подумывал о том, что в рамках клана ему тесно. Он планировал основать свою ветвь, выйдя у отца из подчинения, отказаться от помощи клана в обмен на свободу. До недавних пор это было возможно, отец дал понять, что не намерен держать сына силой.
А сейчас Алласар опасался, что братья и наследник воспримут данный шаг как предательство. Клан собирался воевать с врагом, но Алласару не за что было драться. И он, мягко говоря, скептически смотрел на идею возрождения королевства квенди, ведь под крылом империи было не так уж и плохо.
Алласар обменялся взглядами с младшим братом Ферендиром. Тот мыслил похожим образом. Он не думал уходить из клана, но настроения Лайриона, а теперь Ламенгура ему совсем не нравились.
Собрание закончилось, все стали расходиться. Алласар и Ферендир тоже вышли из комнаты и спустились на первый этаж в широкое фойе с большими окнами, выходящими на террасу со скульптурами, роскошный цветущий сад с тенистыми аллеями, где так любил прогуливаться отец, размышляя о вечном.
— Ну что, брат мой Ферендир, — проговорил Алласар. — Очень интересные события нынче происходят. Как ты смотришь на то, чтобы прогуляться по парку в этот чудесный день?
— Я с удовольствием прогуляюсь, Алласар. Погода сегодня хорошая. Дела можно ненадолго отложить.
Братья вышли на террасу и двинулись по мощёной тропинке между клумб.
* * *
Вечером, за ужином, я рассказал Игорю и Ирине, что члены клана Танг уже начали умирать. В подробности не вдавался и все расспросы Игоря пресёк на корню, мол, это не имеет значения. Но чтобы не вызвать подозрений и кривотолков, намекнул, что у меня есть союзники среди дроу и уруков.
Игорю это не понравилось, ведь его отец чётко дал понять, что мы не должны вести вооружённое противостояние. Он считал, наши агрессивные действия сыграют против нас, когда начнутся судебные разбирательства. Я же открыто нарушил его волю и, по мнению Игоря, подставил семью.
В тот же вечер Игорь позвонил отцу, а тот — Ирине. И на следующее утро дядя объявил, что уезжает вместе со своей охраной и что Сергей Александрович умывает руки. Он не намерен дальше участвовать в конфликте, поскольку мы якобы дискредитировали все его начинания. Но несмотря на это, дед всё равно предлагал Ирине переехать в Петербург, чтобы не рисковать жизнью.
— Между прочим, переехать в Петербург к родителям — неплохая идея, — сказал я, когда мы с тётей, проводив Игоря, остались вдвоём в вестибюле. — Вы здесь мало что сможете сделать лично. Только жизнью рискуете понапрасну. Не знаю, на что пойдёт Танг после гибели своих родственников. Не исключаю, что новый наследник слетит с катушек и наплюёт на правила.
— Они не посмеют сюда заявиться. Иначе Репнин умоет руки, приедут люди из центрального полицейского управления, и это плохо закончится прежде всего для Танг.
— Если приедут. Видите ли, Репнин боится за свою шкуру. Он знает, что нечист на руку, и если начнутся расследования, он может запросто отъехать на каторгу. Да и потом, вам-то от этого будет легче? Лучше поезжайте в Петербург к дочерям. Девочкам жизнь надо устраивать. Там высший свет, престижные институты, видные женихи. А здесь кто? Эльфы да морлоки? А мы с Глебом Дмитриевичем и Денисом Святославовичем и компанию вытянем, и с врагами разберёмся.
Мысль такая зрела у меня уже давно, но я не мог предложить Ирине уехать, не зная наверняка, возьмусь ли за дело или нет. Ведь если я не получу долю, то и смысла работать на защиту «ГНК» нет. А теперь двадцать пять процентов фактически в моих руках. Завтра состоится сделка. И это значит, что я смогу полностью взять на себя руководство в сфере безопасности. А тётя? А что ей здесь делать? Она и так последнюю неделю боится из дома выйти. Что за жизнь?
— Ох, не знаю, — проговорила Ирина. — Сама думала…
— А по мне тут и знать нечего. Вы всё равно ни на что не повлияете. А если погибнете, никому от этого лучше не будет.
Мы пошли вверх по лестнице.
— Видите ли, компания переживает непростые времена, а я всё просто брошу… — продолжала выговаривать сомнения Ирина.
— Нет, вы не бросите, вы доверите дело людям, которые способны решить проблему. Это — максимум, что вы сейчас можете сделать. Вы правильно поступили, что отдали мне долю. Ваша… точнее, уже наша компания теперь под надёжной защитой.
Мы остановились перед дверью, ведущей в кабинет.
— А скажите, Алексей, вы, правда, пользовались помощью дроу и уруков?
— Нет, что вы. Я один всё сделал. Мои потенциальные союзники оказались слишком неповоротливыми. Они не смогли вовремя предоставить личный состав. Однако я подумываю использовать их в будущем. Бойцы нам не помешают. Кстати, у нас есть свободный грузовик?
— Э… зачем?
— На базе осталось полно оружия. Нам
