Дорога на Уэлен (СИ) - Alex O`Timm
— Шлюхин уже давно в Израиле. Последний раз вроде бы общался с кем-то из руководства приюта из какой-то там Хайфы, так что у него все хорошо, я думаю.
— Значит не заденем и его. Он конечно тот еще пройдоха, но все-таки хорошо мне помог. Поэтому если будут спрашивать о нем ничего не говори. Будем считать, что я сам связывался с ним. Да фактически, он ведь и сам предлагал такую версию. Вспомни! Ведь, по его словам, Сергей Понамарев после побега вернулся в приют, угнал грузовик и погиб, не справившись с управлением.
— Да, было такое.
— Вот этого и держись, а лучше вообще говори, что ничего об этом не знаешь. А меня всегда принимал за Валерку Баранова, тем более, что мы были с ним похожи, в приюте у тебя с ним, особой дружбы не было, а приехав сюда, я представлялся именно этим именем. Так что вся твоя помощь мне сводится только к покупке автомобиля.
— А зачем тогда ты сейчас приехал, ведь наверняка и это припомнят.
— Ну скажи, что захотел купить еще один списанный автомобиль. Я же с Севера, деньги там платят хорошие. тем более официальная цена газона шесть тысяч, это не так уж и много для Камчатки. Ну и по старому знакомству привез рыбки и икорки. А ты отказал мне под предлогом, что не хочешь участвовать в моих спекуляциях. А вообще знаешь, если никто не будет всем этим интересоваться, то есть такой хороший радиоприемник «Казахстан», на нем, даже здесь можно поймать «Голос Америки».
— Да знаю, у меня в каптерке такой стоит, ловит действительно хорошо.
— Я собираюсь уйти где-то от середины, до конца августа. Значит, где-то в то время или же чуть позже, по «голосу» наверняка сообщат об очередном перебежчике. Вот если услышишь, наверняка это буду именно я. Особенно если скажут, что перебежчик перешел в районе Аляски. Да и имя наверняка объявят. В общем прислушивайся. Заодно и поймешь правду говорят «голоса» или это пропаганда. С другой стороны, может ты и прав. Годик другой подождешь, пока все уляжется, а после можно и в дело пустить. Главное не тяни, и потрать все до копейки до девяностого года. А как откроют границы, я тебе напишу. Тогда уже будет проще.
— Валер, если ты оставляешь мне деньги, то может заберешь золото.
— Жень, в начале девяностых, даже чуть раньше все эти деньги обесценятся. И гораздо лучше будет, если ты сохранишь золото и после обменяешь его на что-то полезное. И еще если купишь машину, ни в коем случае не продавай ее хотя бы до 1995 года, поверь она тебе пригодится.
— Я не очень в это верю, но все-таки, возьми хотя бы тот перстень. Я все равно ничего не понимаю в тех камешках, и в итоге меня просто обманут. Золото ладно, пусть остается, а перстень, все-таки забери.
— Хорошо, договорились, я заберу его. Может ты и прав.
Через неделю я возвращался обратно на Камчатку.
— Ты все-таки подумай. — Произнес на прощание Женька. — Как бы то ни было, а здесь родная земля. В любом случае, если ты соберешься вернуться, я всегда приму тебя. В любом виде. Чтобы не произошло.
Мы крепко обнялись, и я взошел по трапу на самолет.
Глава 17
17
На камчатке все оставалось по-прежнему. Семенычу привез обской вяленой рыбки, как он и просил. Его жене и учительнице из соседней квартиры, по пуховому платку. Хотя совали деньги пошел в отказ, сказав, что приобрел там все это за копейки, да и это подарок. Джинсами здесь никого не удивить, да и носить их по камчатской погоде можно разве что дома, поэтому увидев перед отлетом, что в Новосибирске выбросили бананы, отстоял целую очередь и купил почти половину ящика. Разумеется, в очереди сразу же, поднялся скандал, меня тут же объявили спекулянтом-барыгой, откуда не возьмись появился милиционер, который увидев мой паспорт и билет на самолет, тут же успокоил очередь, объяснив, что я лечу на север, на Камчатку, где тоже живут люди, но не растут никакие фрукты, от слова совсем. Одним словом очередь успокоилась. Все же люди сейчас более понимающие, и как-то добрее, чем это произойдет в будущем. Вы бы видели глаза Юрки и Юльки, когда раздавая подарки, я выставил им почти десять килограмм бананов. Разумеется досталось и Семенычу с супругой, и родителям двойняшек, одним словом рады были все. А вечером мне устроили, очередной праздник, с накрытым столом, местными деликатесами, песнями и «интеллектуальной игрой в лото» которое здесь никто не называет пока еще «Русским».
В командировку меня отправили несколько раньше. Я рассчитывал на середину августа, а отправился туда в июле. И хотя переход в это время был много сложнее, тем не менее я все же был к этому готов, поэтому и собрался туда со всеми вещами. Правда, перед самой отправкой, меня предупредили об ограничении веса. Все-таки нужно было отправляться самолетом, и потому лишнего брать не разрешили. Лишним оказалась лодка с мотором, на которой я собирался переплыть Берингов пролив. Впрочем, при наличии денег, а они у меня имелись, решить подобный вопрос прямо на месте, было несложно. И уж тем более для меня, хотя бы из-за того, что на той стороне советские деньги не понадобятся. То есть, я готов был отдать все свои накопления, не особенно при этом торгуясь.
Золото, собранное под Иркутском, давно и надежно было расфасовано по полиэтиленовым мешочкам, с трудом добытым в советских магазинах, и упрятано по обеим чемоданам, и среди одежды. и если не слишком сильно обращать снимание на пустую массу самого чемодана, то найти его будет достаточно сложно. Карабин был всегда со мной и его наличие не то, чтобы не запрещалось, а скорее даже приветствовалось, хотя бы из-за того, что там обитает самый свирепый хищник севера — белый медведь, которые не гнушается даже собственными собратьями, не говоря уже о людях. Да и кроме него зверья хватает. Конечно к поселкам он выходит не так уж и часто, но тем не менее иногда все же появляется возле них, и уж точно обитает возле берега, где у пристани стоят рыбацкие катера.
Самолет высадил нас в поселке Лаврентия, где мы задержались буквально на неделю, проводя техобслуживание у катеров местного рыболовецкого колхоза: «Рыбак Чукотки». Затем завершив работы, сели на местный самолет Ан-2 и отправились в Инчоун, поселок, расположенный в тридцати пяти километрах западнее Уэлена. Там нужно было провести Техническое Обслуживание установленного в прошлом году дизель генератора, обеспечивающего электроэнергию, и тоже самое сделать с десятью катерами местного китобойного флота. Жители этого поселка в основном занимались китобойным и зверобойным промыслом, а также оленеводством. В общем работы хватало.
На этот раз, хотя командировка была вполне обычной на первый взгляд, но проходила в каком-то напряжении. Вначале мастер носился как угорелый, поторапливая каждого из нас, потом на Мишку Курбатова сорвался председатель колхоза, за то, что тот якобы что-то сломал на одном из катеров, хотя этого не могло быть в принципе. Вдобавок ко всему, вскоре после начала работ, в Инчоуне появились посторонние люди, прилетевшие на военном вертолете, и постоянно мозолившие всем глаза, сующие свои носы во все дыры и порой буквально стоя над душой. В общем обстановка была очень нервной, и с каждым днем только накалялась. А под конец работ, примерно дня за три до их окончания и мастер подлил масла в огонь, сказав, что трехдневный отдых после завершения ремонта отменяется, якобы по причине какой-то аварии в одном из поселков.
Вообще-то, на этот случай на заводе имелась дополнительная аварийная бригада. Конечно приходилось откладывать текущие работы, и отправлять эту бригаду на устранение аварии, но это было вполне естественным. Но чтобы вот так, как сейчас, сорвать нас до окончания командировки и отправить куда-то еще, такое было впервые.
В этот день я занимался обслуживанием дизеля одного из катеров колхоза. По сути, кроме этого дизеля, оставался еще один, и можно было бы отправляться домой, или точнее на какую-то там аварию. Но так или иначе, работы подходили к концу. А учитывая обстановку и то, что прибывшие на вертолете мужчины не отходили от любого из нас ни на шаг, ни о каком побеге, можно было и не мечтать. Я уже начал подумывать о том, чтобы отложить все это еще на какое-то время, а все свое барахло оставить у друга, у которого я встал на постой. Чтобы чуть позже взяв пару недель отгулов слетать сюда еще раз, якобы на охоту. Такое провернуть было, хоть и трудно, но в общем-то возможно. И в этот момент в трюме моего катера, появился Иколай, местный абориген, сын председателя местного колхоза. Я подружился с ним еще в прошлом году, когда был здесь в командировке, а после вместе ходили охотиться на медведя, шкуру которого позже подарил Женьке. В принципе, его появление подле меня не был, чем-то удивительным, мы довольно плотно общались, и в общем-то поддерживали хорошие отношения. Тем более что были почти ровесниками, Иколай был всего на год старше меня. Поздоровавшись он подозвал меня к одному из иллюминаторов и произнес.
