Под знаком Альбатроса - Алексей Иванович Гришин
Еще четыре расчета вскочили. Споро, но без суеты взялись за дело.
— Готово! Готово!..
Шесть орудий, неплохо. И по плотному строю целиться легче, можно довериться капралам.
— По пехоте огонь! Стрельба по готовности!
Просто потому, что трудно промахнуться.
Прикинул темп стрельбы. Три выстрела в минуту — ого! Раньше такого никогда не видел. И то сказать, на корабле, в тесном пространстве и под низкими переборками, под встречным огнем противника канонирам куда как тяжелей приходится. Но и здесь расслабляться не надо.
Пушки вырывают ряды из атакующих колонн, но те не сбавляют шаг. Сдвигают плечи, перешагивают через погибших, и вперед, вперед. Побежать? Струсить? Не дождетесь. Пока живы командиры, ни один не отвернет.
Осталось полмили.
— Все орудия к бою. Стрельба картечью!
Вот теперь можно и на офицеров поохотиться. Где они? На правых флангах своих рот? Ну-ну. Наши как работают?
Окинул взглядом поле боя.
Так, неплохо. Кто-то покраснел, кто-то побледнел от страха, но темп не снижают, выкашивают противников. Давайте, парни, работайте. А мы вот к этой шестифунтовке.
— Стоп. Навожу сам. Так, так, еще правее, чуть выше… крепи! Пли!
Пушка рявкает и на правом фланге наступающих падает пол капральства. И сразу видно, как дрогнула, попыталась повернуть рота. На пару мгновений, не больше. Словно споткнулась, выровнялась и вновь пошла в атаку.
Командир соседней роты взял командование на себя? Не беда. Где ты там? Вот где.
— Навожу сам!
Через пару минут правофланговая рота все же побежала. Потом следующая, еще! Но остальные островитяне приблизились на дальность мушкетного выстрела. Вначале их было в два раза больше, сейчас — в полтора. И на два мушкетных выстрела кельтов следует три ответных.
— Ускорить темп!
Как в этой бешеной перестрелке парни Линча умудрились не взорвать собственные орудия, не взлететь на воздух на своем порохе, знает, наверное, только Спаситель. Артиллеристы носились как бешеные, с выпученными глазами, что-то кричали и не слышали друг друга. Мысли, чувства? Не сейчас. Когда, нет, если выживем.
И противник не выдержал, сломался. Когда до спасительной рукопашной, в которой артиллерия уже бесполезна, оставалось ярдов двадцать, когда даже скрестились кое-где пики, он замер, сделал назад шаг, другой, третий… и побежал.
Все офицеры погибли? Вряд ли. Скорее просто захотели жить.
— Продолжать стрельбу! Не снижать темп!
Сколько островитян смогли вернуться? Наверняка не больше батальона. Но и не меньше. Только в этот день заставить вернувшихся вступить в бой не смогло бы ни одно заклятье.
Когда на следующий день победившие кельты проходили через лагерь островитян, они увидели виселицу, на которой мерно раскачивались четверо военных. Один с нашивками капитана и трое лейтенантов. Было ли это наказанием за трусость или разбитый командир просто поспешил назначить виновных, осталось тайной.
Впрочем, ту победу следовало еще добыть. Но уже без Линча. Островитян разбили-таки на правом, укрытом за грядой, фланге.
Вечером Фогартахх пригласил на военный совет всех командиров. Линч, вовсе не стремящийся к популярности, устроился в заднем ряду, но слушал речь великого полководца исключительно внимательно.
Оказалось, что в сегодняшнем бою сошлись примерно равные силы. Островитяне атаковали основными силами правый, наиболее укрепленный фланг кельтов. Яростно, заставив их стянуть к месту атаки максимум войск. И двумя батальонами резерва навалились на ослабленный левый фланг.
Если бы не мужество и искусство артиллеристов, многозначительный кивок в сторону МакКаммаскейга, близко не участвовавшего в той драке, армия кельтов была бы разгромлена, а восстание задушено в самом начале.
Конечно, восстание. Ведь бунты бывают только подавленными.
Ну и ладно. Главное, что всем командирам была объявлена высокая и богатая награда. Не сейчас, естественно. Потом. Когда казна Гибернии вернется к ее законным владельцам. Ну-ну.
Ольстер, замок Белфаст, штаб-квартира лорда-наместника Гибернии.
— Господин генерал, позвольте полюбопытствовать, какого черта⁈ — барон Одли со слащаво-вежливого тона сорвался на крик. Рослый, худосочный красавчик, молокосос, проведший жизнь на дворцовом паркете среди таких же изнеженных вельмож и томных светских девиц позволил себе поднять голос на боевого генерала, израненного в боях, побеждавшего в самых тяжелых битвах. Не раз только милостью божьей сохранившего жизнь.
Пусть маги стерли с его тела многочисленные шрамы, полученные во славу императора, но память о них осталась. И ее, память, как и прошлые заслуги, этот долговязый щенок обязан уважать!
О том, что и у этого щенка с по-юношески гладкой кожей и густыми черными волосами могли быть шрамы, также сведенные магами, возмущенный генерал не подумал.
— Не смейте на меня кричать! Вы кто такой, вообще? Мальчишка, не нюхавший пороху! Да я…
— Я знаю, кто вы. — Молодой человек все же взял себя в руки. — Как и о ваших победах. Именно благодаря им вы все еще здесь, а не едете в метрополию в ожидании суда. И как бы ВЫ, — он голосом подчеркнул «вы», — ко мне ни относились, именно от меня сейчас зависит, останетесь ли ВЫ здесь исправлять ошибки, или все же отправитесь в путешествие. Итак, повторяю вопрос: какого черта?
Дьявол, мальчишка прав. Сейчас многим так выгодно наплевать на прошлые заслуги и дружно указать на козла отпущения. Понятно, какого. Придется отвечать.
— Мы должны были победить. Подождите! — Генерал жестом прервал собеседника, приготовившегося сказать нечто бесконечно язвительное. — Да, должны были по всем расчетам, а они, поверьте, довольно точны. И неважно, что бунтовщиков было в полтора раза больше и что у них нашелся маг, сумевший отвлечь от себя нашего мага. Ерунда, наспех обученные вчерашние крестьяне и горстка предателей опасности не представляли.
— Так что же произошло? — в голосе барона впервые прозвучал искренний интерес.
— План был простым. Мы основными силами атаковали наиболее укрепленный правый фланг противника, заставили его перебросить подкрепления, а потом напали на ослабленный левый фланг. Двумя батальонами, лучшими батальонами на их один. И не смогли дойти. Там у бунтовщиков, помимо пехотинцев, стояла артиллерийская батарея, но какая! Мало того что одиннадцать стволов, так из них два двенадцатифунтовых. Они за милю, как на стрельбище, расстреляли полковые пушки, которые должны были прикрыть атаку.
Одли сам не заметил, как, нервно сцепив пальцы, уставился прямо в глаза собеседника.
— Вот как? Но я слышал, что на таком расстоянии попадания невозможны.
— Ошибаетесь, возможны, но только для самых лучших артиллеристов, каких на всю нашу армию единицы. Ума не приложу, откуда такой появился у кельтов. — Генерал еле заметно вздохнул, заметив увлеченность барона. Значит, не все потеряно, можно
