Под знаком Альбатроса - Алексей Иванович Гришин
Впрочем, когда начались земляные работы, стало не до размышлений. В этот раз строили полноценный люнет, защищавший позицию и с фронта, и с флангов. Расположенный почти на вершине холма, он действительно представлял грозное укрепление. Но и труда потребовал немалого.
Зато подхода врага артиллеристы ждали спокойно, уверенные, что и в этот раз враг на их участке обороны не пройдет. Перед пушками — чистый склон, лишь справа, чуть ниже люнета, вдоль линии фронта тянулись широкие заросли терновника. Густые, непроходимые ни для пехоты, ни тем более для кавалерии. Напрочь исключавшие возможность для наступающих обойти батарею с фланга.
А враг не торопился. Три дня ждали его прихода, даже скучать начали. Чего, в самом деле, обещали драку и где она?
Наконец вдалеке показались всадники под белым с красным крестом имперским флагом.
Приближаться к позициям кельтов всадники не стали, демонстративно издалека в подзорные трубы рассмотрели поле предстоящей баталии и спокойно повернули вспять. Уже легче, хоть какая-то определенность появилась. Ну и когда уже, черт возьми, драться будем?
Оказалось, еще через два дня.
Вообще преимущество в бою имеет атакующий. Особенно, когда у него численный перевес. Но лорд Фогартахх, очевидно, реально оценивал подготовку своей армии, а потому предпочел отсидеться в обороне, как и в прошлый раз.
Демон его знает, как оно в чистом поле сложится, а за флешами да брустверами, да на возвышенности дожидаться — милое дело, можно сказать, гарантия победы.
Так что, когда ранним утром батальоны островитян пошли в атаку, в лагере бунтовщиков все облегченно вздохнули. Все, кончилось самое поганое — ожидание боя. Потом да, могут и убить, и ранить, что часто страшнее смерти, но вот прямо сейчас стало легче — у каждого появилось дело, отвлекающее от мрачных мыслей.
Но все это вновь происходило на правом фланге, где, как и в прошлый раз, загремели орудия, к раскатистому грохоту которых чуть позже добавились сухие и звонкие залпы мушкетеров. Единственное отличие — в этот раз с вершины холма Линч видел всю картину сражения. Сразу пять колонн, в каждой человек по двести, двинулись к позициям бунтовщиков. Четко, слаженно. Выбирая наименее простреливаемые маршруты.
Основная ударная сила — пикинеры, готовые проломить не слишком слаженные построения обороняющихся. На фланках — мушкетеры, готовые стрелять, но не сейчас, лишь когда до схватки останется метров двести. Вот тогда да, тогда они покажут, что значит слаженный, годами наработанный боевой порядок.
А пока солдаты идут ровно, спокойно, словно и не замечая, как те же пушки выкашивают их товарищей. Только смыкают строй и идут, идут, своей неумолимостью вселяя страх в сердца обороняющихся.
Ого! Еще три имперские колонны пошли вперед! Они что, все силы бросили в одну атаку?
Так-так-так… Как и в прошлый раз вперед выдвинулись легкие пушки. Развернулись, открыли огонь, поддерживая атакующих слаженными залпами. Пятнадцать пушек сразу. Демон! Парни, да заткните их, наконец!
Увы… Пушки кельтов перенесли огонь, но увы. Мимо. Парни, ну лучше надо целиться, ведь чему-то вы успели научиться!
М-да. И редко, и неточно. Пару легких пушек достали, и все. А враг уже рядом, начали перестрелку мушкетеры, и вновь все не в пользу бунтовщиков. Значит, артиллерийскую дуэль пришлось прекратить, надо бить по вражеским пехотинцам. И позволить стрелять по своим.
Погано.
Что дальше? Как будто много вариантов. Точно, вон, уже скачет вестовой с очевидным приказом — перебросить часть сил на правый фланг.
Какую часть? Ну-ка? Фор-трюмсель мне в задницу! Да больше половины! Хей, кальмарьи кишки, артиллеристов кто прикрывать будет?
Тьфу, черви гальюнные. А что делать? Только плеваться и осталось.
— Эй, Линч, рад тебя видеть!
Кто там сзади⁈ Фу-х, свои. Тощий белобрысый целитель с довольным видом улыбался ярдах в двадцати.
— Микки, какой черт тебя к нам занес?
— Но-но, попрошу не оскорблять его сиятельство! Господин Фогартахх лично обеспокоен вашим здоровьем, потому и прислал меня сюда, чтобы, значит, были тут все здоровы и боеспособны.
— Ну так и иди сюда! — Линч поднял вверх флягу. — Добрый глоток потира перед боем не повредит.
Целитель замахал руками.
— Нет уж, я лучше здесь посижу. Во-первых, ненавижу сидеть на пороховых бочках, во-вторых, после того глотка я вас так могу залечить, что сами не рады будете. — И спокойно уселся на какую-то кочку.
Ну и плевать. Линч отвернулся в сторону боя. Да уж, на правом фланге стало совсем жарко. Пехотинцы сцепились в рукопашной так, что стук пик и крики пронзенных заглушали мушкетную стрельбу. Впрочем, звучавшую все реже и реже. Все больше бойцов вливалось в эту кровавую мешанину, становившуюся все менее и менее управляемой. Какие к чертям команды, когда тебе в пузо пикой тычут.
А напротив что? Опаньки! Четыре колонны двинулись в нашу сторону. Человек восемьсот против наших пятисот? Хотите повторения недавнего избиения? Ну-ну. Значит, ждем выезда легких пушек.
А можно и не ждать.
— Двенадцатифунтовые ядрами заряжай!
Ну, и где же вы, родимые? Нету? Интересно…
Ну, как хотите.
— По пехоте — огонь!
Нормально парни лупят, самому пока можно и не дергаться. Посмотрим на врага, подумаем. На что краснокафтанные надеются? Ведь излупим еще на подходе, как в прошлый раз. Даже до драки не дойдет, не придется господину лекарю нас лечить. Зачем он тогда здесь? Его место на правом фланге, там, где рубят и колют. Фогартахх спятил, целого мага послав? Или?..
Черт, на правом фланге вновь сцепились два мага! Значит, прошлый раз не Микки дрался? Точно! Якорь мне в задницу, да он же ни разу магом и не назвался, его ни разу не пришлось в зеленом плаще увидать! От кого прятался? От островных шпионов или от кельтов? Демон, он же… ну да, только простым целителем представлялся. Но целители не лечат раны так, чтобы и шрамов не осталось.
Выходит, во всей армии никто не знает, что рядом целый маг ходит. Лечит, да, но свои истинные возможности никому не показывает. Если только пару раз, когда требовалось толпой управлять. Нет, три раза. На площади, где казнили. Когда братик толкнул прочувствованную речь. Зажигательную, да, но слишком уж дружно народ тогда побежал справедливость устанавливать.
Потом в казармах, когда требовалось усмирить страсти, не допустить убийства всех солдат уже побежденного гарнизона. И добиться повиновения толпы.
И в третий раз, уже в Доблине, он вновь остановил избиение солдат.
Каждый раз поднимал руки над головой, и все резко менялось. Гнев и ярость исчезали, душу заполняло умиротворение, даже любовь
