Лечить нельзя помиловать (СИ) - Александра Логинова
— Мне так жаль, — стакан треснул от движения мужских пальцев. — Я же видел… Видел свою роту, которая шла под пули. Я был там! На моих руках умер не один простолюдин, а я ничего… Вообще ничего не мог сделать, только дотащить их до окопа, где сидел целитель. Как я мог посчитать их жизни недостаточно важными для лечения? Какой же я идиот, Алевтина…
— Верно подмечено. Вывод?
— Вы меня не достойны.
— Я на вас и не претендую, — тут же открестилась и на всякий пожарный отсела подальше. — Впрочем, продолжайте рассуждать, мне нравится.
Но Его Гвардейшество продолжать не желал. Вместо закономерной похвальбы моих достоинств, маркиз опрокинул содержимое стакана. И будто опьянел еще больше. По мужскому лицу разлилось блаженство, словно ему преподнесли нектар богов.
— Отец прислал ультиматум: или я женюсь на Ариадне, или меня лишат титула, — счастливо улыбнулся он, сияя пьяными в дым глазами. — Вы будете любить меня безродным?
— Я не буду вас любить, даже если мне за это заплатят, — зубы заскрежетали от бессилия. Боги медицинские, за что мне это? — Немедленно придите в себя!
— Я хочу пить, — воспротивился маг, блокируя абсорбирующее вещество. — Пить и верить, что хотя бы вам я нужен без регалий. Она говорит, что любит меня… Ха! Завтра с меня снимут перстень маркиза, и она первая плюнет в безродного капитана. Ик! Знаете, почему?.. Ничего вы знаете.
— Получается, вы из-за Ариадны так взбеленились?
— Угу, — подтвердил аристократ. — Она… Эта леди напросилась на ужин к моим родителям и попыталась напугать их позором из-за фальшивой невесты. Мол, ужасные пятна на белоснежных одеждах маркизов. «Что вообще эта простолюдинка себе позволяет?». Нахалка.
Выходит, Гвардейшество решил найти компромисс между недовольством своей семьи и моей работой. Действительно, запрещать мне целительство — это сразу отправиться в пешее целибатное, зато прикормить большими деньгами и затащить на высший уровень государственной элиты показалось ему выходом.
Руки чешутся найти у леди Коллет кишечную палочку. Зажму в темной подворотне и накормлю левомецитином без варенья!
— Ваша любовница грязно играет.
А интриги плетет хлеще, чем пенсионерки в очереди к процедурному кабинету.
— До сих пор недоумеваю, как она убедила отца, что станет для меня лучшей партией.
— Весьма ушлая особа. За двумя зайцами погонится — всех рыбок переловит, — усмехнувшись, я положила ладонь на лоб маркиза, пытаясь почистить его кровь. Нц, бесполезно. — И что теперь? Так и будете дергаться от каждого ее выпада?
— Буду. Немного. А потом разозлюсь и пошлю их к аховой матери! Сам сниму перстень и регалии на радость младшему братцу. Тогда заживем, а?
— Конечно, только лапши на ужин сварю.
— Какой лапши? — не въехал капитан.
— Которую вы мне на уши вешаете. Алеон, мне не восемнадцать лет, чтобы верить в басни «все осознавшего» мужчины. Да и плевать, честно говоря, на ваши озарения и извинения. Нам с вами на одном поле… Гхм, рожь не сеять. Закроем сделку, расплатитесь по совести и до свидания. А теперь раздевайтесь и ложитесь спать.
Мне же не придется его раздевать собственноручно? Фух, не пришлось. Вняв доводам разума, капитан покорно скинул мундир, извинился за обувь и принял горизонтальное положение, как примерный покойник в дубовом гробу. От подушки отказался, зато с удовольствием закутался в плед и зачем-то ухватил мою руку.
— Алевтина, — с поразительной для алкаша твердостью, капитан прислонил мою ладонь к губам и заглянул в глаза. Сердце от чего-то подкатило к горлу, игнорируя анатомию. — Аля… Ты ведьма. Но чертовски забавная ведьма.
— А ты баламут. Спи.
— Тебе не помешает ожить. Ты подавляешь эмоции, бесчувственна и не умеешь быть слабой женщиной за мужской спиной. Всегда хотел тебе это сказать. Я покажу, что это может быть приятно, — засыпая, пробормотал он. — Просто быть самой собой.
— Да ну? — неисправимый командир.
— Попробуем назло всем. Отказы не принимаются.
Глава 24
— Сделайте вдох. Почувствуйте, как бьется ваше сердце, — теплые мужские ладони легли на плечи и невесомо спустились к локтям. — Каждый промежуток, удар за ударом. Вдох за вдохом вспоминайте, как дышать.
От неприличной близости капитанского тела то и дело хотелось отпрянуть — жарко и непривычно. А еще совсем немного смущающе — прикосновения непокрытых рук отдаются крошечными иголочками по коже.
Идея провести медитацию на рассвете пришла в светлую гвардейскую голову. Стоило мне спуститься утром на кухню, как рецепторы встали дыбом — кто-то варил великолепный эспрессо с молотым орехом. От запаха кофе хотелось немедленно приободриться и рвануть покорять мир, но мне нагло преградили путь моими же булочками. А еще яичницей с беконом, бутербродами и свежими фруктами.
— Откуда? — хмуро узнала я, кивая на свежий завтрак.
— Отправил записку дворецкому, чтобы прислал свежую одежду. Он сообразил покормить хозяина, — пожал плечами Алеон.
Ясно, приходит к женщине со своим мамонтом. Да еще и сверкает, как новенький золотой — чистый, свежий, бодрый и донельзя отрешенный. Словно не он вчера нес околесицу и заснул, не выпуская моей ладони. Ох уж мне эти маги! Хоть абсентом его накачивай — два часа, и снова трезвенник. Галантно отодвинув стул и собственноручно налив мне кофе, маркиз уселся напротив и задумчиво прищурил серые глаза.
— Сожалеете? — намекнула на вчерашнее.
— Ничуть, — он неожиданно покачал головой. — Эрла видела меня больным, пьяным и беспомощным. Я не могу обмануть её ожиданий неискренностью. Позвольте объяснить более подробно вчерашний эксцесс.
Жизнь благородной крови дарит ее обладателю не только право повелевать, но и сковывает кандалами обязанностей. Будь ты хоть трижды жутко занятым военным, вынь да положь своё время во благо королевской элиты. Поэтому проигнорировать приглашение на торжественный ужин в дом одного из герцогов — страшно обидчивого и мстительного типа — Алеон никак не мог. Собираясь по привычке на раут, маркиз здраво рассудил, что тревожить невесту и тащить ее на показ к «проклятым аристократам» — это минимум риск ухромать со сломанной ногой. Да и не привык его
