Запах денег (СИ) - Ромов Дмитрий

— Вот он! — восклицает Игорь и показывает на горчичный багажник, торчащий из-за металлического гаража.

Дома, щучёнок. Ну, Эдик, будет тебе ночь, полная сказочных чудес.

— Давай, Паш, встань вон там, чтобы обзор был и самим не палиться.

Через полчаса приезжает наш «пазик» с занавешенными окнами. Подтягивается и Скачков. Осмотревшись, он подходит к нам и забирается в машину. Я объясняю всю ситуацию.

— Надо проверить, дома он или нет, — замечает тренер.

— Наверное, этот московский друг Снежинского и есть тот самый калмык, — говорю я.

— Возможно.

— Есть вариант, — продолжаю я, что в новогоднюю ночь они не будут сидеть дома, а куда-нибудь попрутся. Может быть к Шварцам. А может быть, ко мне, чтобы довести до конца начатое. И вот ещё что, если он успел поговорить с сестрой, то знает, что мы с Игорем нанесли ей визит. Значит будет настороже.

— Ну, наступления ночи мы ждать не будем, — усмехается Скачков и подносит ко рту рацию. — Закиров!

— Слушаю, Закиров, приём.

— Выпускай деда! — командует Виталий Тимурович.

— Понял, выпускать деда, — хрипло отвечает рация.

В тот же момент из «пазика» появляется Дед Мороз в красном кафтане и полном облачении. С бородой, посохом и мешком. Дедушка быстро и по-военному чётко идёт к подъезду.

— Ждём, — говорит Скачков.

Минут через пять Дед Мороз выходит из подъезда и забирается в автобус.

— Главный, приём! — оживает рация.

— Слушаю, главный.

— Объекта на месте нет!

— Твою дивизию! — злюсь я. — Неужели затаился, козёл…

— Подождём, не зажжёт ли свет, — говорит Скачков.

И в этот момент я замечаю Снежинского. Он идёт вместе с тем самым парнем с фотоаппаратом и что-то ему рассказывает. В руках у них сумки с продуктами. У калмыка ещё и коробка с тортом. Сладкая парочка. Идти на Новый Год, судя по всему они, никуда не собираются. Будут праздновать дома.

— Вот это что ли твой киллер? — качает головой тренер. — Больно юный да хлипкий. Ну, ладно. Посмотрим. Так, готовимся. Выходим по команде.

Раздаётся телефонный звонок.

— Алло, — снимает трубку Игорь. — Ага, сейчас. Держи, Егор, это Наталья.

Ох! Да ёлки же палки.

— Да, Наташ, привет. Ты где?

— Я из автомата звоню.

— Почему, что случилось? Где ты находишься?

— Я была у… Валентины, — говорит она.

Да, я догадался, вообще-то.

— Нам надо поговорить, — продолжает Наташка.

— Наташ, поговорим, хорошо, но чуть позже, ладно? После праздника, давай?

— Нет, — твёрдо отвечает она, — позже нельзя. Я подозреваю, что праздника вообще может не быть.

— Почему это?

Блин, мне сейчас неважно почему, мне сейчас надо бежать и хватать стрелка!

— Так, пошли ребята! — командует Скачков и стучит по стеклу.

— Наташ, я, правда, не могу. Я очень занят.

— Нет, Егор, тебе придётся. Я сейчас подойду.

— Куда⁈

— Выходим, твою мать! — с силой тарабанит Скачков. — Пошли!

— Наташ, всё, я тебя целую. Потом…

Я выскакиваю из машины и ловлю себя на мысли, что чуть больше года назад точно так же не договорил с женой, когда шёл арестовывать Женьку Сурикова… Как так выходит… Наверное, со мной что-то не так…Но сейчас некогда. Некогда, правда.

Мы тихонько, как мышки поднимаемся по холодному и тускло освещённому подъезду. Толпа здоровых мужиков, несущих под одеждой оружие. Ни одного звука. Только шаркающие шаги Деда Мороза. Это Толян. В этом прикиде я узнаю его не сразу.

Он подходит к двери и уверенно нажимает кнопку звонка. Динь-дон!

Лишь бы только не шмальнули без разговоров, проносится в голове мысль.

— Кто там? — раздаётся из-за двери.

— Дедушка Мороз! — с весёлой удалью отвечает Толян, сжимая под кафтаном рукоятку ТТ. — С Новым годом! С новым счастьем…

17. Мы точно все расслабимся

Дверь открывается. Я не вижу, кто там и что выражает его лицо.

— С Новым годом, внучек! — весело восклицает Дед Мороз.

— И вас тем же самым по тому же месту, — слышу я голос Снежинского. — Но мы вас не заказывали. У нас детей нет.

— А это праздник для всех, — добродушно поясняет дедушка, — не только для детишек.

— Всего доброго, — отвечает Эдик.

Из квартиры доносится телефонный звонок и голос:

— Ответить?

— Я сам, — говорит Снежинский. — Сестра наверное, насчёт машины. Теперь завтра уже… Всё, дедушка, до свидания.

Он начинает поворачиваться и одновременно закрывать дверь, но дедушка внезапно проявляет невероятную прыть и, рванув дверь на себя, врывается в квартиру. Он придаёт Эдику ускорение, толкая в спину и одновременно подсекает, бьёт по ногам и роняет на пол.

Квартира в один миг наполняется угрюмыми людьми очень воинственного вида.

— Всем на пол! — командует Скачков и херачит хлопающего глазами калмыка в челюсть.

Тот отлетает и послушно замирает на полу. Парни быстро осматривают хату.

— Больше никого!

— Начинаем обыск! — даёт задание Тимурыч. — Ищем оружие, боеприпасы, всё подозрительное. Так, на духов браслетики быстренько примерили. Поднимаем теперь.

— Кто вы такие? — начинает приходить в себя Эдик. — Какой ещё обыск, покажите постановление.

Боец, поднявший его с пола прописывает ему короткий в дыхалку, и тот задыхаясь начинает хватать ртом воздух.

— Как тебе такое постановление, Эдди? — спрашиваю я

— Брагин, — хрипит он, отдышавшись, — что ты делаешь? Ты с ума сошёл?

— По-моему, — хмыкаю я, — это ты с ума сошёл, Снежинский. Причём наглухо. Где оружие? Скажи сам и тогда нам не придётся перерывать всю квартиру.

— Как можно сказать о том, чего здесь нет? — упорствует он.

— Здесь нет? — повторяю я. — Как интересно. А где, если не здесь? Лучше скажи. Кстати, у тебя паяльника нет случайно?

— Паяльника? — удивляется он. — На кой ляд мне паяльник, я же не самоделкин.

— Ну да, у тебя, скорее, дилдо найдётся, чем рабочий инструмент, правда? А утюг, есть хотя бы?

— Есть, — пожимает он плечами.

— Отлично. Так, ребята, давайте этого сюда, в гостиную, а того, молчаливого, в ванну. Мы его топить будем. А тебя, Эдик, нагревать. Так что лучше вам самим сообщить, где оружие. Может быть не дома, в гараже у сестры, например. Ты лучше сам скажи, ты ведь хочешь, чтобы всё скорее закончилось? Поверь, основания для этого пожелания у тебя будут. Давайте, этого, второго тащите в ванную.

Я подхожу к калмыку. Он выглядит испуганно.

— Ты в меня стрелял? — спрашиваю я его.

— Ч-ч-что? — заикается он. — Ч-ч-что?

— Артист, — хвалю его я. — Молодец, крепкий орешек, да? Ну, ладно, сейчас поговорим. Тащите, ребят.

Я прохожу вперёд и открываю дверь в ванную…

— О-паньки, а это что тут у нас? Опять за старое? Порнуху печатаете?

На ванне лежит большая чертёжная доска, а на ней установлен фотоувеличитель. С бельевых верёвок свешиваются фотоплёнки. В ванночке плавают оттиски. На стиральной машине лежит пачка готовых фотографий. Я беру эти фотографии и… ого. Твою ж дивизию. Это я. И на следующей я. Вот я сажусь в машину. А вот я с Игорьком. И на фабрике тоже я. С директором. С Галкой…

А вот джинсовый костюм. А тут склад готовой продукции. А это ворота нашей винокурни, где делается виски. А это… А это коньяк. Фотографии финансовых отчётов швейфабрики. А это товарищ Ефим. Неизвестно кто там ещё на плёнках найдётся. Пипец, товарищи, с Новым годом…

— Давайте, его на кухню, — меняю я команду, — а того в комнату. И смотрите, не перерывайте ничего. Любые документы, бумаги, фотографии, не трогать, пока я не скажу, что с этим делать.

Калмыка заводят на кухню и усаживают на табурет.

— Где твои документы? — спрашиваю я.

— В… в пальто, — отвечает он ломким голосом и кусает губу.

Нервничает пацан. Я киваю рядом стоящему бойцу и тот уходит в прихожую.

— Страшно тебе? — спрашиваю я.

Он один раз кивает, резко опустив голову и смотрит в пол. Его прямо колотит.