Колхоз. Назад в СССР 5 - Павел Барчук
— И что? Поэтому художник любовницу свою молодую бросил? — Спросил я все-таки, не выдержав. По идее, этому Евгению лет было уже нормально. За тридцать получается, раз дети в школу ходили. А Виктору — двадцать с копейками. Неужели взрослый мужик пацана послушался?
— Конечно. Потому что, мил человек, лучше без молодой зазнобы, но с целыми руками и ногами. Понял? Витька ему так навалял, что Женечка почти месяц на улице не показывался. Там и глаз, и нос, и все подряд. Прилично Витька с ним воспитательную работу провел. Ну, оно и понятно. Как ни крути, сестра же. Понял, что этот художник ей просто жизнь испортит, да и все. Куда там разводиться? Со Светкой только красивая любовь. А с Тамаркой забота, ласка, вкусная еда, чистое белое. Что ж он, дурак уходить? Светок у него еще до черта встретится. Может, даже покрасивше. А жена — одна.
— Ясно… — Я помолчал немного, соображая. А потом спросил. — И что? Дальше что было?
Просто история любви Милославской выглядела примерно, как и представлял. Было подозрение, что скорее всего маман с женатым спуталась. А времена тогда все же немного другие были. Но пока не понятно, где наш кормилец? Где в этом сюжете Аристарх Николаевич?
— Что было? — Степановна снова махнула рукой. — Ерунда потом какая-то вышла. Витьку с завода поперли. Вроде, натворил он там что-то. Мы не поверили, честно сказать. Очень уж он хороший парень был. Честный, надежный. Представить не могу, будто плохое мог задумать. А Светка за друга художника замуж вышла. Вообще неожиданно. Был у него товарищ. Тоже, вроде, на заводе работал. То ли инженер, то ли, хрен пойми, кто. Постарше. Лет так уже под сорок ему стукнуло. Солидный, конечно. В пиджаках да галстуках шлялся. Шляпу напялит и зыркает из-под нее своими хитрыми глазищами. А рожа…Рожа противная. Красивая тоже, но противная. Понимаешь, о чем я? Видно натуру человеческую. Ее не спрячешь. Он за Светкой ухаживать начал, как только художник дуру эту бросил. Вроде, влюбился давно, но из-за друга не подходил со своими чувствами. Имя еще такое…То ли Апполон…То ли Афанасий…Дурацкое какое-то…
— Аристарх… — На автомате подсказал я.
— Точно! — Степановна всплеснула руками. Она вообще постоянно активно что-то делала своими конечностями. — Вот как ты угадал! Аристарх. Да. Вот он на Светке и женился вроде. Говорят, давно уже в Москве они. Этот Аристарх по линии партии дюже хорошо пошел. В ЦК что ли… Леночка! Леночка хватит есть песок! Выплюнь! Не слушай Толика, оно не съедобное! Вот зараза, а не дети…
— Да уж…Вот история, действительно… — Я причмокнул языком, выражая восхищение рассказом Степановны. — Можно несколько статей даже написать. О превратности судьбы. Чтоб молодым был урок.
— Конечно! Потому что жить надо по совести. Вот хороший ты парень, сразу видно. А фотографировать будете? — Оживилась Степановна. Она, видимо, под шумок решила хапнуть немного популярности. — Вот. Можно и общежитие наше. И мы, вон, с Машкой принарядимся. Да и могу, если что, другие истории повспоминать. Эта просто в голову пришла.
— Непременно будем. Здорово, конечно, было бы, самих героев разыскать. — Я вопросительно посмотрел на теток.
— Ох… да где ж их разышешь…Светка со своим мужем в Москве. Говорю же. Виктор, вроде, домой, в деревню вернулся… — Степановна пожала плечами.
— А художник с семьей тоже уехали? Не знаете, куда?
Я почему зацепился за этого Евгения. Тетка сказала, что Аристарх — его друг. Значит, можно было бы расспросить о Милославском.
— Да ну конечно! — Вторая женщина, которая Машка, кивнула в сторону общежития. — Вон, на втором этаже Евгений живёт. По сейчас. Тамарка же его в итоге бросила. Как только дети немного подросли, школу закончили да уехали учиться, она и ушла. Да. Вторлй раз замуж вышла. А Евгения теперь нет. Есть Женька Помазок. Это его так мужики прозвали. Не знаю, почему. Он пьет последние пять лет беспробудно. Совсем превратился в алкаша. Ты с ним поговорить не сможешь, потому что он вообще редко бывает способен связно рассуждать. И главное, откуда денег-то берет, не понятно. Оно поди, каждый день водки купи, да закуски. Правда… Одно время, перед тем, как совсем уж запил, приймет на грудь, нарядится и рассказывает всем, что сейчас на вокзал поедет. В Москву ему надо. Мол, он про кое-кого кое-что знает. И ему за это купят квартиру прям в столице, работать устроят прям в Третьяковку. Понял? Белая горячка уже тогда у него, видать, была. И вроде даже ездил в Москву то…Не помнишь, Степановна?
— Не скажу точно. — Тетка задумчиво потерла подбородок, — Куда-то ездил. Неделю не было видно и слышно. А потом, как вернулся, как раз и начал пить каждый день. Главное, работает дворником где-то. Числится, так понимаю. Куда там работать, если каждый день не просыхает. А зарплату, видимо, получает исправно. Может, и помог кто-то на самом деле …
А вот это было уже интересно. Очень интересно. Получается, художник заявил, что будет кого-то неизвестного шантажировать. Как не назови, но шантаж это и есть. Метнулся в столицу, вернулся и теперь пять лет живет в состоянии нирваны. Где-то числится дворником, на работу не ходит, но бабки получает.
— Где, вы говирите, этот Евгений живет? — Поинтересовался я у обеих теток.
— Так на второй этаж иди. Комната, первая, налево от лестницы. Да ты поймёшь. Там дверь облезлая вся. — Ответила Степановна. — Ты только время зря потратишь. Он обычно в это время отсыпается перед новым заходом. Даже и говорить не станет.
— Ну… попробую все-таки. Спасибо вам, товарищи женщины. Вы оказали мне неоценимую помощь.
Я пожал обеим теткам руки, выражая крайнюю степень признательности, а потом двинулся к общежитию. Пора, наверное, познакомиться с родным отцом Жоржа Милославского. А то, что этот Евгений и есть наш кровный папаша, я ее сомневался вообще ни секунды.
Глава 18:
О надёжных товарищах и брошенных женщинах
Значит, вот как началась эта часть муторной истории. Маман влюбилась. Принц оказался мудаком обыкновенным. Еще и женатым. Дядька влез. Что, в принципе, логично. Думаю, мне бы тоже не понравилось, если бы какой-то козел пендюрил мою сестру. Даже, кстати, если бы это реально происходило в настоящей жизни. Хоть она, сестра,
