Евгений Щепетнов - Здесь слезам не верят
Скорее всего, мутант. Да, мутант! Ну, как те – этот, как его, Ромоссаха… или Расумаха… тьфу! Росомаха! Там всякие были – и баба какая-то синяя, и колдуны всякие.
Точно! Мутант! Ну не инопланетянин же? Чего инопланетянину делать в «Полосатом» – запасы в космическом корабле пополнять, что ли? На несколько тысяч? Мутант, ага.
Наверное, жил в Чернобыле, облучился и стал колдуном. Магом. Экстрасенсом. И теперь его преследуют другие колдуны, чтобы наказать за предательство. Колдуны ведь все в каких-то сектах? А он сбежал! И теперь они его наказывают, прислали убийц-колдунов. Все сходится! Ура!
Мутнеющее сознание Аньки выдало последнюю гениальную мысль и… потухло. Перенапряжение, отсутствие чистого воздуха, ядовитые испарения, рвущие грудь, нервное потрясение – все это сказалось не сразу, но организм Аньки, подстегнутый, поддержанный магией оздоровления, все-таки сдался, и она потеряла сознание.
Охотник успел подхватить Аньку раньше, чем ее измученное тело плюхнулось в грязную, смердящую жижу на дне тоннеля. Он ощутил, как ослабела, разжалась рука подопечной, с нечеловеческой скоростью обернулся и, схватив ее правой рукой за шиворот, приподнял новообретенную соратницу, как маленького щенка, не особо при этом напрягаясь и не удивляясь своей силе.
За то время, что он находился вместе с Анькой наверху и под землей, Охотник укрепил свой разум достаточно, чтобы уже осознать себя как личность. Он еще не вспомнил свое имя, не помнил, кто он такой и каким образом оказался в нынешнем положении, но теперь Охотник мог колдовать интуитивно, на уровне подсознания, но все-таки мог.
И это тоже укладывалось в рамки системы выживания, поддерживаемой и руководимой инстинктом. Животное не задумывается, что и зачем делает. Может бежать – бежит. Может летать – летит. Ну а если кто-то, не осознавая себя, может колдовать, продлевая себе жизнь, так что же в этом такого? Это так же естественно, как бегать, ползать и летать – у каждого свои способности, и если существо их использует, в этом ничего странного как бы и нет.
Не раздумывая, перебросил девушку на плечо и пошел дальше, таким же осторожным, не очень быстрым, размеренным шагом. Куда он шел – неизвестно. Подальше от поля битвы, подальше от преследователей – оторваться, замести следы – вот что теперь главное.
К тому времени, когда девушка начала подавать признаки жизни, прошло еще часа два. Все это время она висела мешком на правом плече, и лишь тихое, судорожное дыхание указывало на то, что она жива. К тому времени Охотник вышел в сухой тоннель, унизанный пучками толстых кабелей и ржавых труб разного размера. Чтобы в него попасть, пришлось пройти через несколько узких тоннелей, в которых идти можно было только низко согнувшись, практически крючком. Если учесть то, что на плече висел «мешок», а в руках болталась сумка – Охотнику пришлось довольно тяжко, и даже его усиленные мышцы ныли, требуя отдыха, сделались ватными, непослушными, с трудом выполняя приказы безжалостного мозга. Сказывалось еще и то, что в канализационных тоннелях, изолированных от поверхности земли плотно закрытыми люками, ощущался катастрофический недостаток кислорода. Содержимое тоннелей, частично осевшее на их дно, гнило, служа кормом мириадам бактерий, поглощавших кислород. Это был мир бактерий, а не живых существ, и выжить здесь могли только мутанты, способные какое-то время продержаться в отравленной атмосфере подземелий. Да и то не очень долго.
Какой бы ты не был весь из себя мутант, все равно твоя жизнь зависит от кислорода, великого жизнетворца и отравителя этой планеты. Как бы не старался мозг перестроить организм своего хозяина под изменившиеся условия обитания, он не мог уйти от основы существования своего тела – кислородной, и ничто другое.
Когда Охотник вышел в тоннель, где почувствовал движение богатого кислородом воздуха, он испытал чувство облегчения и даже радости – насколько это ему позволил практически лишенный эмоций поврежденный мозг. Удовлетворение было таким сильным, что Охотник, до этого момента бесстрастный, как статуя, растянул в довольной улыбке губы, рассеченные заросшим шрамом.
Девушка на плече шевелилась, мычала, пыталась что-то сказать, и Охотник осторожно опустил ее на кирпичный пол, прислонив к холодной стене. Похоже, что его соратница очнулась именно потому, что получила порцию свежего воздуха, взбодрившего, омывшего ее мозг струями обогащенной кислородом крови.
Охотник сел рядом, поставив сумку с продуктами сбоку от себя, взял Аньку за плечи и положил ее голову себе на колени. Прижав ладони к голове женщины, попытался влить в нее толику магии, чтобы выгнать из тела отраву, пропитавшую его во время путешествия под землей.
Девушка вздохнула, когда он коснулся ее ауры, вливая силы и здоровье в изношенный, так еще до конца и не восстановившийся организм, выгнулась дугой, несколько раз дернулась, будто под ударами электрического тока, и затихла, дыша уже ровно, размеренно, как и положено дышать здоровой молодой женщине.
И тогда Охотник достал из сумки половинку батона колбасы, откусил от него здоровенный кусок и стал с наслаждением жевать, предвкушая, как набьет едой давно уже стонущий от голода живот. Возросшие скорость и сила – это, конечно, хорошо. Но ничего не бывает просто так. Энергию, для того чтобы поддерживать мутировавшее тело, нужно откуда-то взять, а источник питания только один – еда и питье. Энергии мутанту требуется очень много, особенно когда его в очередной раз попытались убить, всадив в него пару пуль.
Проглотив последние крошки колбасы, в которой от мяса, наверное, был лишь запах, Охотник лег на пол тоннеля, раскинув в стороны руки, и с наслаждением вытянул ноги, прижавшись боком к бесчувственной спутнице. Ему теперь стало гораздо лучше.
Нет, и сейчас он так и не смог собрать мысли воедино, они метались в голове обрывками, клочками, цепляя воспоминания, вдруг всплывающие из глубины мозга.
Он видел шеренги людей, одетых в странную, блестевшую на солнце одежду. Эти люди держали в руках длинные острые шесты, наконечники которых отблескивали на солнце серебром.
Четвероногие существа, на которых сидели другие люди, похожие на тех, кто ждал, уперев в землю острые шесты.
Грохот! Ржание! Кровь! Стоны! Звуки труб! Хлопающие на ветру знамена! Дым! Ругань и проклятия.
И над всем этим – дымные следы огненных шаров, разрывавших пространство и тела людей, прожигающих, взрывающихся, оставляющих на месте человека груду обгорелых ошметков!
Охотник знал, что это его воспоминания, что это было в прошлом, что он участник этих событий, но не мог вспомнить ничего более. Только картинку и крики на странном языке, так не похожем на тот, на котором он сейчас думал.
А думал он просто, как ребенок, едва научившийся концентрировать мысли, как шизофреник с разорванным волей судьбы сознанием. Попытки собрать мысли воедино приводили к тому, что начинала болеть голова – сильно, до тошноты, до острой, пронизывающей голову боли – пусть и ненадолго, но боли, едва не разламывающей череп. Мозг будто давал понять: «Не спеши! Не пытайся восстановить все в один миг, можешь потерять все! Терпи. Доверься времени, оно все залечит».
И он доверился. Отпускал свое сознание, и оно плыло по волнам памяти, спотыкаясь на непонятных, необъяснимых событиях.
То, что Охотник видел в последние дни, то, что случилось с ним в доме Аньки, он помнил прекрасно, но не мог объяснить. Почему, как он сумел избавить девушку от болезней, заставить ее забыть пагубную привычку употреблять алкоголь? Откуда у него такая сила? Умение?
Когда-нибудь узнает. Но не сейчас. Главное, что он хотел это сделать, мог сделать и сделал. Почему хотел, какое ему дело до опустившейся алкоголички – не задумывался, потому что задумываться о чем-то может только полноценная личность. Животное живет одним днем, часом, секундой, запоминая только то, что способствует выживанию.
И Охотник запоминал.
Незаметно провалившись в сон и проспав около часа, Охотник проснулся от непонятной тревоги, коснувшейся его сознания. Так бывает, когда спящий зверь, еще не очнувшись, слышит-чует стаю чужаков, крадущуюся мимо его логова. Он не вскакивает, не начинает злобно рычать, готовясь к бою, нет, зверь затаивается, чтобы оценить ситуацию. Не поняв, драться следует или бежать, сможешь ли выжить. Частенько лучше спрятаться и переждать, чем героически вступить в бой грудь о грудь с чужаком-неприятелем.
Мозг раскинул сеть-паутину невидимых силовых нитей, все дальше и дальше проникая в толщу стен тоннеля, и через несколько секунд сеть затрепетала – кто-то двигался в тоннеле, параллельном этому. Все нити стянулись к объектам, прекратив сканирование в других местах, и начали жадно, извиваясь, будто черви, ощупывать-облизывать тех, кто осторожно, не издавая лишнего шума, шел в подземелье.
Пятеро. Пятнистая форма, шлемы, маски, закрывающие лица, оружие – на плече и на боку. Фонари не горят, идут в кромешной темноте. Аура настороженности, внимания, готовности к насилию и угрозы.
