Прорвемся, опера! Книга 3 (СИ) - Киров Никита
Двоих я помнил, видел их на этом самом месте. Вот этот лохматый мужик тогда варил картошку, сейчас у него под слоями драной одежды видно старую полосатую майку, и этого деда в ушанке тоже помню. Третьего я не видел, остальных здесь не было.
— Начальник, да мы же всё уже обсудили, — бомж-повар всплеснул руками. — Ну чего я ещё вспомню… на трезвую голову-то? А, — он пристально уставился на меня. — А я и тебя помню, мимо бежали, а потом как на войне стало: пули туда-сюда летают, машины бьются. Ну, куда ж так-то, я думал, в городе только бандиты стреляются, так уже и сюда добрались. Как на войне, говорю.
— А ты, никак, воевал? — с усмешкой спросил отец.
— Нет, — хитро протянул бомж. — Но служил я подводником, и в командировки куда только не отправляли. Во Вьетнаме даже был…
— Да не сочиняй, — батя отмахнулся. — А то начнёшь опять, как американский линкор потопил.
— А-а-а! — бомж вскочил на ноги. — А я вас не признал, товарищ майор. Вы же тогда…
— Тебя он недавно спрашивал, — злым голосом сказал другой бомж, дедок в шапке-ушанке. — Приезжал. Вы с Генкой Хромым в город как раз за водярой пошли, а он приезжал. Я же тебе говорил про него, когда ты без Генки вернулся, а ты забыл опять, дурья твоя башка. Память дырявая.
— Тебя искать и приезжал, Петруха, — отец полез в карман куртки и достал оттуда чекушку. — Видел тебя давненько, спрашивал про квартиру, и вот снова вспомнил. Выпей, тоже память освежи.
— Вот это разговор, товарищ майор! Али уже повысили?
— Подполковник, — батя отмахнулся. — Ты пей-пей, вспоминай.
— Вот, это другой разговор, — Петруха выпрямился и открыл бутылку. — А то Генка, гадина, свалил со всеми бутылками, больше я его и не видел.
Теперь понятно, куда делся третий. Он дыхнул, запрокинул голову и не успокоился, пока всё содержимое чекушки не оказалось внутри него. После чего Петруха сел, зацепил прямо пальцами из кастрюли кудрявой китайской лапши, закусил и посмотрел на нас.
— И что нужно? — спросил он.
— Расскажи ещё раз, как бомжом стал.
История была до боли знакомая. Сидел этот мужик дома, потом кто-то позвонил в дверь, а дальше как в кино — очнулся в больнице с потерей памяти и болевшей головой. Затем пришли двое и милиционер, предлагали найти негодяев, и плавно разговор перешёл к тому, чтобы продать квартиру и купить дачу. А дальше память его подводила, наверняка последствия черепно-мозговой травмы.
— Вот на даче и живу, ах-ха-ха! — смеялся Петруха долго, аж до икоты.
Что было дальше — понятно любому, раз он стал бомжом.
Но теперь я сам услышал от свидетеля, что в банде были другие люди — милиционер и два мутных типа, но их примет бомж не помнил. Зато главное, что эти никого не убивали. Это потом они решили не рисковать и стали зачищать хвосты…
— Я так думаю, — сказал я уже в машине, — что кто-то из потерпевших оказался более прошаренным и так легко не клюнул на развод. Его прикончили, но банда после такого слилась, поэтому главарь нашёл других, более подходящих для мокрух, а старых… тоже в расход пустил?
— Не факт, — отец помотал головой. — Знаешь, это сейчас руки по локоть в крови, вот и избавляются от всех, а тогда, в самом начале, это было сложно.
— И тот милиционер — точно не Рудаков.
— Почему так думаешь? — отец глянул на меня.
— Бомж бы его всё равно узнал, несмотря на плохую память — он же тут рядом кантовался. Да если бы и не узнал, сам-то Рудаков не стал бы там селиться, при таких соседях. Или зачистил бы и этот хвост.
— Соображаешь, Паха, — отец медленно кивнул. — Не зря тебя взял. Вот теперь подумай, куда можно копать, и я тоже подумаю. Чую, мы где-то рядом ходили, но как-то не задевали нужное. Вот рядом были.
— Но если что-то сам придумаешь, — серьёзно сказал я. — Говори сразу мне, никому другому. Мало ли, вдруг на сторону уйдёт.
— Понял, ладно, — он снова кивнул с лёгкой улыбкой. — Отдыхай пока, жди, когда смежники тебя позовут. Я тут всё про оружие думаю, куда его Боцман заныкал.
— Он же не сам грузил, — сказал я. — Кто-то из его бригады должен быть в курсе. А если смежники покажут Кроссу чечена, Кросс сразу всех напряжёт, чтобы искали. Кто-то да проговорится.
— Так-то оно так, — отец задумался. — Да вот не факт, что Боцман хоть кого-то из своих в курс ставил.
— Почему?
— Да есть одна мутка. Потом расскажу…
— Батя, ты же сам говорил, мне можно всё доверить, — напомнил я. — А сам увиливаешь.
— А, и правда, — он засмеялся. — Ладно, ты прав. Оружие на складах не братва свистнула, а кто-то из своих. Из вояк. А Боцман — только посредник, чтобы его продать. И Кросс хоть весь город теперь перевёрнет, никого не достанет. Но ты только тихо об этом, а то мало ли, спугнём.
— Военные взяли груз? Ну, не чекисты же его выгрузили, тем более московские, — я задумался. — Хотя у нас не только московские. А местный Кепкин — тип излишне мутный, всё ко мне пытается подход найти, чтобы я с ним наработками и информацией делился в первую очередь.
— Это у него профессиональное. Ладно, давай за работу уже, она-то никуда не денется. И мы от неё тоже никуда.
* * *Вот с этим отец был прав, и работа от нас никуда не денется, и мы сами от неё тоже.
Мне надо было повидаться с Толиком, я оставлял ему несколько поручений по Рудакову и ждал от него ответ. Но в ГОВД зверствовал Шухов, отрываясь на всех за дни, когда на него орал генерал Суходольский, который только этим утром уехал.
Вот и опера, кто мог, стремительно разбежались по рабочим вопросам, чтобы не выслушивать. Где искать своих, на первый взгляд непонятно. Но мы же опера-тяжи, наша работа неразрывно связана с судмедэкспертами.
Я отправился в морг, и там увидел бодрого новичка-судмеда Ваньку и мрачного Ручку, выходящих из здания. Ванька, обвешанный сумками, шёл в машину первым, пьяный Ручка едва шевелил ногами следом за ним.
— Ну кто так работает? — жаловался Ручка непонятно кому. — Понятно же, что она умерла на месте от обширных ожогов после взрыва газового баллона. Чё ты там её щупал постоянно?
— Так мало ли, — Ванька пожал плечами. — Разборки же идут, вдруг бандиты её убили, а чтобы следы замести, газ взорвали. Вот и проверял, есть раны или нет.
— Это опера пусть смотрят! — взревел Ручка, брызгая слюной. — Вот типа Васильева! Васильев придёт, глянет, сразу скажет, убийство это или нет! Устинов, хрен моржовый, тоже сразу скажет, Якут тоже, он понимает! И тот ещё, касатик молодой, с причесоном, тоже. Вот это их работа, оперов! Они — профессионалы, а ты ещё любитель, и твоя работа — труп осматривать, время и причину смерти сказать, а не в детектива играть!
— Да я как лучше хотел…
— Кто-то взорвался? — спросил я.
— Баллон газовый рванул в посёлке, — Ручка отмахнулся и только после этого заметил меня. — Баба пьяная картошку пожарить хотела и уснула с сигаретой, а плитка потухла. Вот и… бздыщ! — прокричал он на всю улицу. — А этот хрен с горы, — судмед показал на напарника, — её всю осмотрел с ног до головы, спрашиваю — нахрена, а он — вдруг пуля там или нож? Не верит мнению старшего эксперта! Никакого уважения ни ко мне, ни к телу!
— Ну, бывает всякое, — сказал я. — Бандиты же думают, что пожар все следы заметает, на этом и прокалываются.
— И ты туда же, — он сел в машину на заднее сиденье и закрыл глаза.
— А сейчас куда, кого убили? — я посмотрел на Ваньку.
— Какого-то мужика на прогулке, — с энтузиазмом сказал тот. — Ваши уже там.
Водитель дядя Гриша, который забирал судмедов, ничего не сказал, только пробурчал что-то вроде «за-а-ало всё», когда я сел вперёд, и тронулся.
Значит, убийство. Не всё я помнил и не везде мог быть, чтобы предотвратить каждый случай, а город жил своей жизнью, и никуда от этого не деться.
Место было недалеко от центра, там уже нас ждали Толик и Кирилл, который притащился со своей тяжёлой сумкой. Но фотать пока не мог, потому что у тела сидела овчарка и никого туда не подпускала. Следак ещё не приехал.
