СССР: вернуться в детство 6 (СИ) - Войлошников Владимир
Рота суетилась. Тележиться сейчас вообще не резон — за двадцать минут надо было успеть начистить сапоги, чтоб с утра прилично на поверку встать, портянки простирнуть и в сушилке развесить, подшить на завтра свежий подворотничок, самому умыться, чтобы по́том не благоухать, иначе свои же тебя за эксклюзивные ароматы чмырить начнут. Ещё барахло на табуретке аккуратно сложить, вдруг капитан Гробовский явится и проверку затеет. Этот может.
В пол-одиннадцатого дежурный сурово выкрикнул:
— Отбой! — и выключил свет, одновременно врубив тусклые ночные лампочки.
Рота затихла. Я полежал, чувствуя напряжение и сдержанную возню, и решил, что что-то не хочу, чтоб меня пинками поднимали. Встал, прихватил полотенце и новый, только сегодня распечатанный кусок мыла «Дегтярное». Обувать тапки не стал, на кафеле босые ноги меньше скользят.
— Ты куда? — сердитым шёпотом спросил дежурный, завидев моё выдвижение.
— Чё, поср*ть нельзя? — также сердито переспросил я.
— Ну, иди…
Завернул я, естественно, в помывочную. В длинном сдвоенном на две стороны ряду умывальников выбрал такой, чтобы видеть вход. Намочил полотенце, отжал, уложил в серединку мыло, свернул ткань вдвое, чтоб «начинка» сразу не вылетела — вот тебе и примитивный кистень! За самый край, пожалуй, держаться не буду, этак можно и башку проломить; сделаем подвижную часть покороче. Примерился — нормально.
В располаге было тихо. Я подождал, удивляясь неторопливости своих оппонентов. С другой стороны, их-то девяностые не шарахнули, с чего бы им слишком резкими быть? Кафель холодил ступни. Я уж начал думать, что устными тёрками всё ограничится, и что я неправильно просчитал этих парней, как дверь открылась. Шестеро. Никого кроме Батона запомнить по именам не успел.
— Не сильно-то вы торопились, — сухо сказал я. — Ну, конечно! Точность же — вежливость королей, вам не понять.
— Ты чё такой борзый, а? — возмущённо удивился Батон. — Такой мелкий — и такой борзый! Тебя чё — давно не били?
— Давненько, — согласился я. — Но сейчас вы это исправите, правда?
— В натуре, борзота, — согласился ещё один парень. — Ты блатной, что ли? Поучить тебя, чтобы место знал!
— Слышьте, вы собрались драться — вперёд! Или так и будем разговоры разговаривать?
— Ну, ты…
— Жопой нюхаешь цветы! — перебил я. — Драться будем — нет? Ноги замёрзли уже. Давай, ударь меня, чтоб у меня повод был…
— Ах ты, ***дюк мелкий! — второй безымянный дёрнулся, метя в нос. А я успел подставить лоб. Да, середина лба у мужика — одно из самых крепких мест. Наследие неандертальцев, наверное.
Парень завыл и качнулся назад.
Полотенечный кистень свистнул и ударил Батона в ключицу. Обратным движением — ещё одного в плечо, мигом отсушив руку. Остальные вдруг разморозились и бросились на меня все трое, затоптали, слоны великорослые.
Наша рычащая куча-мала завалилась на пол. Мелькали руки, ноги…
Заорали ещё голоса.
Следующее, что я увидел — чёрный сапог, просвистевший мимо моего носа. Четыре руки оторвали от кучи и кинули в сторону кого-то, кто оказался в ближнем доступе, потом ещё. Маты многоэтажные стояли до потолка! Сразу видно — чемпионы, мастера, будущая элита армии, бля… Последнего я скинул сам, добавив ему в скулу с локтя, за что немедленно получил по хребту от дежурного. Это он, вместе с двумя дневальными примчался нас разнимать.
— Батон, бля!!! Вы чё — охренели⁈ В чё ***** тут устроили? Ур-р-роды, б****! — и ещё много пиков, не буду утомлять вас звёздочками. На любопытных, посунувшихся в помывочную выяснить, «а чё это вы тут?» так рявкнули в несколько голосов, что зевак как ветром сдуло.
Батоев покаянно стонал. Первый, что меня в лобешник треснул, тихо подвывал в стороне.
— Ты чё воешь⁈ — злобно спросил его дежурный, увидел предъявленную посиневшую, стремительно опухающую руку, и аж зубами заскрипел. — Серёга! Помоги ему одеться, идите в медпункт.
Один из дневальных повёл в кубрик пострадавшего, и тут Батон испуганно сказал:
— У меня рука не поднимается…
Все почему-то уставились на меня. Я пожал плечами и потрогал губу. Вытер кровь о полотенце:
— Упал неудачно, наверное. Ключица — одна из самых слабых в организме человека костей. Достаточно усилия всего в пятнадцать килограмм…
— Батоев, иди в медпункт тоже! — зло выплюнул дежурный, прервав мою медицинскую философию, и тут заметил, что правый рукав его куртки вырвался из шва — прямо под мышкой. — Вот ур-р-роды! Чё вам, *****, спокойно не сиделось⁈ Суки, в моё дежурство…
НУ, ОХРЕНЕТЬ ТЕПЕРЬ…
7 сентября 1987, 08:45
Ольга
Да, я была изрядно раздражена. Ещё и потому, что могла бы поехать с Вовкой. Ну и что, что ему раньше! Прокатилась бы с ними до ИВАТУ, а на обратном пути меня дядь Валя как раз бы закинул. Но. Как всегда со мной бывает, случилось очередное «но». Документы я потеряла, можете себе представить? Как без документов первый раз на поступление идти? Искала их, как дура. А Вовке уже край по времени ехать надо было — ну, они и уехали вперёд. Только они уехали, приходит бабушка:
— О, а ты что осталась?
— Не могу понять, куда я свидетельство о рождении сунула, — раздражённо ответила я из недр шкафа.
— Оля, ты что? — укоризненно сказала мне в спину бабушка. — Сергеич же забрал.
У меня аж руки опустились.
— Точно, забрал! — вы не представляете, какая меня взяла досада! — Вот я лошара!
— Справку-то возьми, — проворчала бабушка, — совсем все очумели с этими переделками…
Справку как раз тоже Сергеич оставил. Маленькую такую бумажку с четвертушку альбомного листа, по которой я должна была явиться сегодня к секретарю комбината дополнительной ступени. Маленькую бумажку с большой печатью.
В итоге повёз меня всё тот же незаменимый дядя Валя, успевший обернуться даже с запасом.
Здание, знакомое мне по прошлому будущему как долгострой, потом заброшка, потом, ближе к концу двухтысячных, уже как детская поликлиника, имело совершенно другой вид. Справа от центрального входа закончили пристройку длинного нового блока, а слева — большой крытый спортзал и примыкающие к нему спортивные площадки и стадион.
Комбинат заходил на свой третий учебный год, и я надеялась, что он уже пережил свои «детские болезни» — вот это, когда остро то одного не хватает, то другого, то учителей внезапно нет или есть оборудование, но никто не знает, как им пользоваться. На входе, как положено, никого не было. Ну, не появились в СССР террористы, и во всякие учебные заведения народ совершенно спокойно входил-выходил за просто так.
Мимо разглядывающей фасад меня потоком, как это бывает по утрам в любых учебных заведениях, шли учителя и учащиеся. Да-а-а, я среди них буду как мелкая пуговица в коробке. С крупными пуговицами, ага.
На двери висела обширная вывеска с крупно, в пять строк, набитым блестящими буквами названием: «Образовательный комбинат дополнительной ступени №1 г. Иркутска» и ниже, чтоб совсем закрыть все вопросы, аббревиатурой: «ОКДСИ №1».
Понятно.
Крыльцо высокое, в восемь ступенек. Дело в том, что в сторону здания сопка начинает понижаться, и ближний к дороге угол со входом первым этажом больше чем наполовину оказался утоплен в земляной выступ. Заходишь сразу вроде как на второй этаж. А по всем ощущениям — как на первый. С этими этажами в нашей поликлинике первые годы такая путаница была, пока начальство, наконец, волевым решением не присвоило входному этажу звание второго. И поликлиника мной лично начала восприниматься почти как донжон*.
*Примитивный такой европейский
рыцарский замок из одной башни.
У них тоже входы, как правило,
располагались на уровне второго этажа,
несколько по другим причинам, правда…
О. На месте обширной бывшей регистратуры с бесконечными стеллажами карточек за решётчатой стеночкой возвышались тоже ряды, только вешалок. Раздевалка! Вот тут стоял… нет, не гардеробщик. Гардеробщиков в школах Иркутска почти и не было (почему — загадка; точно знаю, что в других местах они были). В гардеробах дежурили учащиеся, по графику дежурств классов.
