Запах денег (СИ) - Ромов Дмитрий

Где нашли-то такого?

— В какой ещё номер? — я поворачиваюсь к Лиде. — Ты девчонок здесь что ли разместила? Или победительницу только?

— А она не к себе в номер… — смущённо поясняет паренёк.

— Прости, Егор… — качает головой Лида. — Я так закрутилась, здесь то одно, то другое… Я про неё забыла. Её толпа окружила. Там мужики все кинулись, а меня тут на части стали рвать буквально… и то, и сё…

Она наблюдает за моим лицом и на её собственном лице отражается настоящий ужас.

— Давно? — спрашиваю я, хватая парня за лацкан пиджака.

— С полчаса наверное, — кивает он. — Она выпила хорошо и он… Короче, предложил, чтобы она отдохнула немного…

— Кто он? Веди, не стой, пошли скорее, ты видел в какой номер?

Я тащу его в коридор.

— Да, — отвечает он, — я нёс подарки за ними…

— Кто он такой? Ты его знаешь? Раньше видел у нас?

— Нет, первый раз сегодня. Он такой ну… немного неприятный, в возрасте уже, тоже выпивший был, рожа… ой, то есть лицо такое брезгливое, жирное… Ему жарко было, он лицо вытирал всё время.

— Сука!!!

Сто процентов, Печёнкин. Бля… Ну всё, конец тебе, жаба! Конечно, он. Победительницу, говорит, мне отдашь, тогда прощу…

Я долблю по кнопке вызова лифта. Ну же!!!

— Какой этаж⁈ — едва сдерживаясь, практически кричу я.

— Седьмой…

— Пошли пешком!

Я бросаюсь к лестнице, ошарашенный охранник кидается за мной, но в этот момент раздаётся звонок. Приехал, сука, лифт. Блин!!! Я лечу обратно, вскакиваю в кабину и долблю по семёрке, но никак не могу попасть по кнопке. Твою же, бл*дь, дивизию!

— Разрешите, я попробую, — испуганно предлагает парнишка.

Он нажимает на кнопку с первого раза и она загорается. Двери закрываются, и мы начинаем плавно спускаться. Почему так медленно⁈ Надо было бежать пешком. Я делаю глубокий вдох и пытаюсь считать до десяти, но постоянно сбиваюсь. Наконец, раздаётся «дзинь»… седьмой этаж.

Дежурной за столом нет. Её счастье, я бы её убил, если бы она встала на моём пути. Сука! Кто придумал такую огромную гостиницу с такими длинными коридорами!

— Ну, где этот номер? Ты почему цифры не запомнил⁈

— М-м-м… — рассеянно отвечает мой проводник. — Где-то здесь…

— Что значит где-то⁈ Ты издеваешься надо мной⁈ Где, твою мать, дивизию⁈

— Так… вот эта стеклянная дверь, она была вот так же приоткрыта… ага… и вот тут, по правой стороне… Да. Вот эта комната. Здесь.

— Уверен?

— Да, точно, — кивает он. — Это здесь.

Я останавливаюсь и прислушиваюсь. Ничего не слышно. Тогда я с силой стучу в красивую деревянную дверь. Красивая — это ненадолго. Сейчас я её изуродую! Вышибу, разобью, разломаю!

Никто не отвечает. Тогда я берусь за ручку, нажимаю и толкаю дверь. И… и она оказывается не запертой. Я распахиваю её, будто открываю портал в свой собственный ад. В комнате темно и я ничего не вижу.

Шарю рукой по стене в поисках выключателя, прислушиваясь к шорохам и скрипам и вдруг… Моё сердце вскипает, взрывается, выскакивает из груди, проламывая рёбра и разрывая плоть!

— Нет, — слышу я сдавленный девичий голос. — Не надо, пожалуйста. Ну, не надо…

2. Плохая работа

Я нахожу выключатель и зажигаю свет. Проскакиваю через маленькую прихожую и оказываюсь в комнате. Здесь тоже включаю свет и вижу перед собой тушу Печёнкина. Со спины. Ах, ты, сука!

Он стоит на карачках на кровати, без пиджака, в помятой и задравшейся белой рубашке. Из-под неё вываливаются жирные бока. И белая прыщавая жопа. Штаны спущены, а сам он, как упырь склоняется над своей жертвой.

Я вижу только её руки и ноги, торчащие из-под туши этой жабы.

— Не надо, пожалуйста! — раздаётся жалобный стон и меня переклинивает.

Планка или флажок, я не знаю, что именно там у меня падает, но я чувствую страшный беспощадный и разрушительный гнев, рвущийся из груди. Сердце тоже рвётся — в клочья, в хлам, в ремки.

Я хватаю стул, стоящий у стены и, подлетев к Печёнкину, обрушиваю на его хребтину. На голову надо было.

Печёнкин падает вперёд, сильнее прижимая Наташку, а я наношу удар за ударом — по спине, по голове, по рёбрам. Я бью остатками стула, я бью кулаками и ногами.

Он хрипит и сипит, не в силах произнести ни одного слова, а я продолжаю обрушивать на него свою ярость. Он ухитряется вывернуться и посмотреть, кто же это решил его прикончить. Посмотрел? Теперь получай, гнида. Колено приходится ему в нос. Он всхлипывает, разбрызгивая кровь и хватаясь за нос. Кровища заливает постель, пол и всё, что оказывается рядом.

Я стаскиваю его с кровати и молочу, выбиваясь из сил, заставляя выть и захлёбываться в собственной крови. Вот тебе, урод! Сластолюбец. Получай козлина.

— Брагин… — хрипит он. — Перестань… Прекрати… Тебе конец… По… по… жалуйста…

Немного придя в себя, он пытается обороняться. Масса-то у него будь-будь, но ничего, пусть попробует меня достать. Я подпрыгиваю и в прыжке бью носком ботинка ему в голову. Получай фашист гранату от советского солдата.

Я ведь мирный человек. Я даже не возмущался, когда ты послал Суходоева меня завалить, да? Сука! По роже его текут сопли, смешанные с кровью и слезами. Это тебе конец, а не мне! Кажется, перестарался. Да, точно… Печёнкин хлопает глазами, крутит головой и медленно сползает на пол. Я поворачиваюсь к воющей Наташке и… Капец! Это просто жесть…

— Ты кто такая⁈

— Эля-я-я… — воет девчонка, размазывая по лицу слёзы, тушь и помаду.

Она пытается натянуть на себя простынь, залитую Печёнкинской кровью, но у неё не получается.

— Какая, нахрен, Эля⁈ — нависаю над ней я. — Где победительница конкурса⁈

— Я… — заикаясь, трясёт она головой, — и… и есть по… бедитель… ница…

— Чё ты мне голову морочишь⁈ Наталья из Новосибирска победила! Где она⁈

— Она, — хнычет Эля, — отказалась… и поэтому я стала побе… дительницей…

— От чего она отказалась? От выигрыша? От титула королевы красоты?

— Да-а-а…

— И где она?

Я смотрю на это горемычное существо и мне так жалко её становится, вот честное слово. Да, мне и Печёнкина уже жалко, уделал я его на волне гнева. Ну, и какой из меня мент и теневой воротила? Тьфу, название одно.

Зелёное платье изодрано в лоскуты. Слава Зайцев счёт космический выставит, тут и к бабке не ходи.

— Откуда ты, Эля? — вздыхаю я и присаживаюсь на край кровати, держась за живот. — Ты проститутка что ли?

— Ты дурак⁈ — вспыхивает она и тут же заливается горючими слезами.

Желудок схватило. Бляха-муха, больно как, будто ножом вживую вспарывают. Это от нервов, у меня такое бывает. Ещё и не жрал ничего сегодня. Ну и денёк…

— А зачем тогда с этим боровом припёрлась сюда? — устало спрашиваю я.

Я сижу к ней спиной и смотрю в пол. Сейчас, когда дикий гнев и страх за Наташку отступили, я немного плыву, как гипертоник, резко сбивший высокое давление. У меня с бабушкой такое бывало…

— Он меня напои-и-л…

— А ты что, не знаешь, что молоденьким королевам красоты нельзя с толстопузыми козлами напиваться? Мама не учила? Тебе лет-то сколько?

— Семнадцать… Через месяц…

Я только головой качаю.

— Ты москвичка или приезжая?

Ясное дело, не местная она.

— Из Твери, я. На конкурс приехала.

— Понятно. А где остановилась? В какой гостинице?

— У меня билет был на поезд. На ночной. Я думала сразу и уеду.

— Опоздала? — я поворачиваюсь и пристально вглядываюсь в её испуганное лицо.

Она кивает.

— Ну ничего, поезда часто ходят, уедешь на следующем. Тебе призовые выплатили?

Она снова кивает.

— Ну и всё, не переживай. Всё нормально будет. Этот хер тебя изнасиловал?

— Что? — распахивает она глаза.

— Что-что, акт у вас был половой?

Она краснеет так, что даже помада на её лице кажется недостаточно красной.

— Нет, — мотает она головой. — Он не успел.

— Ну, и хорошо, что не успел. Всё, Эля, иди, вот он тебя проводит. Сюда провожал и обратно проводит.