Запах денег (СИ) - Ромов Дмитрий

— А у вас чё, задание? — спрашивает сержант водитель.

— Разговорчики, — чеканит командир, — отставить! И потуши папиросу, не отсвечивай и воздух не порть.

Толян с Антохой растворяются в темноте. Дом, к которому они уходят, с дороги не видно. С улицы тянет дымком. Вдалеке лает собака. Лунные отблески едва пробиваются через хмурую вату облаков.

Проходит минут пятнадцать, и разведчики возвращаются.

— Отдельно стоящий бревенчатый дом, — докладывает Толян. — Во дворе баня и гараж. Баня с верандой или сенями, довольно большая, примыкает к деревянному забору. Высота забора примерно метр семьдесят. Объект находится на краю улицы, окружён заброшенными строениями, соседей в непосредственной близости нет. На территории два охранника, прохаживаются около дома. Один ствол на двоих у них точно имеется, может, и два. Ещё четыре человека сидят на веранде дома, играют в карты. Снаружи, у ворот никого. В бане пьянка. Количество людей в бане около десяти. Я в окошко глянул, но там стёкла запотели, хрен чё увидишь.

— Девки есть? — спрашиваю я.

— Не знаю. Не установлено.

— Да, в бане и должно быть человек десять, — говорит Торшин. — Ближний круг Ашотика.

— Так, — командует Александр. — Все на выход. Водитель, из машины ни на шаг. И не курить.

— Саш, — тихонько говорю я командиру. — Хорошо бы без огнестрела. Спалим их к херам потом и всё. Чтоб без следов.

Как они Абрама, так и мы их.

— Посмотрим, — кивает он. — Но ты не идёшь.

— Иду, ещё как иду. И Игорёк идёт и ещё тут у нас один, ой, два даже.

Я машу Цвету и Игорю.

— Я тоже иду, — не терпящим возражений голосом заявляет Торшин.

— Нахера столько народу-то? — злится Александр.

— Так нам поговорить ещё надо с товарищами бандитами, — усмехаюсь я. — Так что тех, кто в бане сразу не гасим.

Выдвигаемся.

— Переговорщики остаются снаружи, — шёпотом командует Александр и протягивает мне ТТ. — Остальные вперёд.

Переговорщики — это я и прочие не члены моего отряда. Мы останавливаемся у калитки, а остальные крадутся вдоль забора. Они проходят гуськом, неслышно ступая по промёрзшей земле едва припорошённой снегом. Снега ещё мало, но в ближайшие несколько дней должно насыпать, навалить столько, что Москва и все окружающие её деревеньки превратятся в настоящую сказку.

Я приникаю к забору и вглядываюсь, стараясь в маленькую щёлочку разглядеть как можно большую часть двора. Кровушка бежит, циркулирует, волнуется, горячится и вскипает. Ага… вижу пока одного из наших бесшумно спрыгивающего с забора во двор. Блин, хреново видно…

Я чуть отстраняюсь от своего перископа и осматриваю доску. Есть, есть счастье в жизни. Нахожу сучок и пытаюсь выдавить пальцем. Он поддаётся и чуть выдвигается со своего места. Сухой, вымороженный. Поддавливаю и он летит во двор. Ну, это уже совсем другое дело, просто театр оперы и балета. И цирк, заодно.

Оглядываюсь на своих спутников. Все прилипли к воротам и калитке и глядят в щели. А посмотреть действительно есть на что. Мои ниндзи беззвучно перепрыгивают через забор и крадутся вдоль стен с двух сторон дома. Ай, да Скачков, ай, да молодец! Круче китайского боевика. Надо возвращаться к регулярным тренировкам, иначе буду скоро, как мешок с луком…

Один орк-охранник стоит у крыльца и внимательно смотрит на веранду, где за большим окном две смены его товарищей играют в карты. Гогочут они так, что даже здесь, по другую сторону забора слышно. Им весело, а ему холодно и неуютно при минус семи градусах. Он переминается с ноги на ногу, не отрываясь глядя туда, где светло, тепло, сухо и азартно.

Его напарник понуро курит сигарету на противоположном углу дома. Он задумчиво смотрит в снег перед собой и подрыгивает правой ногой, будто пританцовывает.

Пык… Я даже не успеваю заметить, что именно происходит. Задумчивый курильщик начинает оплывать и сминаться, как пустой пакет. Он утрачивает внутренний стержень и теряет равновесие, заваливаясь вперёд. Но упасть ему не дают. Заботливые руки подхватывают и аккуратно укладывают на припорошённую снегом землю.

Его напарник ничего не замечает. Его внимание по-прежнему приковано к тёплой и уютной веранде, посылающей во всемирный эфир волны инфернального веселья. Я не вижу лиц этих весельчаков, но представляю, что у них свиные рыла и козьи морды.

Вдруг тело охранника чуть вздрагивает и он, даже рукой не взмахнув падает, как подкошенный. Блин, просил же не стрелять. Хотя ладно, хрен с ними, пусть уж палят, всех не перережешь. Появляется Толян. Он подбегает к телу и, нагнувшись, проверяет, жив или не жив. Судя по всему, второе.

За Толяном появляются ещё бойцы. Толян, не глядя на них, выпрямляется и подняв руку с зажатым в ней длинным как у Пушкина ПБ, несколько раз нажимает на спуск. Его «космическая труба» щёлкает, но щелчки эти оказываются практически неслышными за забором. Да не практически, вообще неслышными.

Он опускает руку и пожимает плечами, как бы говоря, что работа эта не для такого матёрого чувака, как он, а для новичка. Так, всё понятно. Я тут же перемахиваю через ограду и, отодвинув засов, открываю калитку. «Зрители» заходят внутрь и оказываются на поле боя.

Не глядя на нас, Толян перебегает от избы к бане. Туда же направляются и остальные бойцы, контролируя периметр. Обращает на нас внимание только Александр. Мы двигаем к нему, и он дёргает нам навстречу. Останавливаемся так, что оказываемся закрытыми от бани стеной дома.

— Саня, ёпрст! — шепчу я. — Я ж просил. Теперь давай, чтоб из другого ствола никто не вздумал палить. Ясно? Только из одного! Этих в бане сразу не валим. Ты понял?

— Пошли, — кивает он. — По обстановке посмотрим.

Выходим из-за дома. Он перебегает к Толяну, но не успевает добежать. В этот момент открывается дверь и на крыльцо выходят три распаренных бандоса с простынями на бёдрах.

— О! — говорит первый из них стоящему прямо напротив Толяну. — А ты кто?

На его толстой потной морде застывает выражение дружеского недоумения.

— Х*й в кожаном пальто, — добродушно отвечает Толян и кладёт любознательному любителю бани пулю прямо между глаз.

Это происходит моментально. Настолько быстро, что двое других даже не успевают испугаться, не то что вскрикнуть или, тем более, позвать на помощь.

Щёлк. Щёлк, щёлк. А потом — грохот падающих тел.

— Э, вы чё тут, попадали? — пьяно ржёт коренастый толстяк, открывая дверь и выходя на крыльцо. — Чё за гро… хот… Шухер, братва!!! Шу…

А вот этого не надо было делать! Он валится на крыльцо с дыркой в башке, не успевая договорить.

Не добежал, бегун-беглец,

Не долетел, не доскакал,

А звездный знак его — Телец —

Холодный Млечный Путь лакал.

— Ствол сюда! — ору я Толяну. — Быстро! И магазин!

— Так, не стреляем больше! — спокойно и буднично, словно на совещании, объявляет Александр. — Давайте, сюда все, сейчас заходить будем. Не стреляем, ясно? Оставшиеся живыми нужны. Гром, ты у окошка! Чет, ты у второго. У них оружие может быть, повнимательнее. Если что — только по конечностям. Толян, стол тащи. Давайте, ребят, погнали наших заводских. Без шума и пыли.

Гром и Чет занимают позицию так, чтобы не оказаться под пулями. У забора в нескольких точках, просматривая весь периметр стоят, трое ребят с автоматами.

— Ашотик! — кричит Цвет в дверь. — Ты здесь? Базар есть!

— Пошёл ты нах*й, легавый! — доносится в ответ.

Толян скидывает с тяжёлого массивного стола, удачно оказавшегося на веранде, алюминиевый чайник, эмалированную миску и кружки и двигает его к двери. Вместе с Саней они ставят его на попа и, прикрываясь, как щитом, вламываются в предбанник.

Полундра! Танки в городе!

— Э! Это чё такое! — раздаются крики. — Сука!

— Мусора поганые!

— Я твой рот е*ал!

— Сука!

Раздаётся звон разбитого стекла, но выстрелов нет. Вслед за стенобитным орудием в баню забегают оставшиеся бойцы. Вместе с Игорем их шестеро. Ну, и в конце заходим я, Цвет и Торшин.