Ротмистр Гордеев 3 (СИ) - Дашко Дмитрий
Мысленно чешу в затылке.
— Так точно, ваше высокопревосходительство. Они оказались очень эффективны в установлении контроля над бурскими республиками вдоль линий железных дорог и в борьбе с партизанской тактикой буров.
— А ли противник разрушит железнодорожные пути? Ваша придумка, ротмистр, станет совершенно бесполезной, — верно подмечает Куропаткин.
— На этот случай в штат бронепоезда входит ремонтная бригада и запас рельсов и шпал для срочного восстановления пути.
Куропаткин выглядит крайне заинтересованным, но столь мешающая ему в нынешней военной кампании осторожность, дает знать.
— Хорошо, Николай Михалыч, нам необходимо время, чтобы обдумать всесторонне вашу новаторскую идею. Обсудить со специалистами… Дадим ответ в ближайшее время, а пока занимайтесь восстановлением вашего эскадрона особого назначения.
Приказано заниматься — занимаюсь.
Пополнение бравое, и, как и при создании эскадрона, сборная солянка.
Есть и казаки, и обычные необученные новобранцы, и вольноопределяющиеся и добровольцы. Среди них несколько офицеров: прапоров и подпоручиков, в основном, из Читинского казачьего полка — сослуживцы Скоропадского.
Мой однорукий начштаба оказывается провёл необходимую агитацию: «держись ротмистра Гордеева, в его особом эскадроне на всех подвигов хватит».
Так что на должности командиров взводов даже конкуренция возникла.
Ситуация уникальная: на унтер-офицерских должностях пара младших офицеров, а командир конно-пулеметного взвода (тачанки) — вахмистр[2] Буденный.
Впрочем, и командир пулемётного взвода прапорщик Оленев — и.о. До возвращения в строй боцманата Жалдырина.
Военно-морской гуру пулеметного дела все еще идёт в госпитале на поправку.
По итогам нашего геройствования у Лаояна мои герои-пулеметчики стали унтерами, причем сразу скакнули через несколько ступеней.
Кроме Жалдырина в госпитале до сих пор наше Лихо Одноглазое — Лявон Горощеня. Он тоже получил унтера в довесок к «Георгию».
Для начала прогоняю все пополнение, включая господ вольноопределяющихся и офицеров, через полосу препятствий.
По итогам со «старичками»-ветеранами эскадрона разбиваем новичков на группы по уровням физ и стрелковой подготовки.
Те, кто половчее и побыстрее — подтягивают остальных до своих кондиций.
Параллельно распределяю народ по взводам и начинаю с ними учебы по специализациям: навыки полевой разведки и диверсионного дела, минно-взрывные хитрости, маскировка, устройство ловушек и засад, взятие языков, допрос и экспресс-допрос в условиях ограниченного времени, подача и система тайных сигналов: птичий свист, разноцветные дымы и ракеты, стрелковая подготовка по всем видам доступного нам ручного отечественного и трофейного оружия, базовые знания и навыки по стрельбе из пулеметов, минометов и ручных гранатометов. В бою всё может пригодиться.
Отдельно, как и в первом составе эскадрона, решаю повышать грамотность личного состава.
Обучение по тому же принципу: грамотные подтягивают остальных до своего уровня. Учёба идет по отделениям.
Особая надежда на господ офицеров и вольноперов. Эти-то грамотные поголовно.
Я к преподаванию и Гиляровского привлек. Не пропадать же такому ценному специалисту! Он у меня не только грамоте новобранцев учит, но и борьбе и некоторым разведхитростям. Недаром дядя Гиляй в молодости успел побывать «охотником»[3] на русско-турецкой за освобождение Болгарии.
С Соней приходится выдержать целую баталию.
Берегиня, во что бы то ни стало, хочет получить те же физические навыки, что и остальные бойцы.
— Соня, дорогая, но зачем? — аккуратно интересуюсь я.
— Что за идиотский вопрос, Николя? — вскидывается она. — А как я с вами в рейды буду ходить? Не желаю быть обузой остальным бойцам.
— Софья Александровна, ну какие рейды? Ты даже не представляешь, насколько это тяжело и опасно.
— Представляю, — кивает она.
Судя по её бойкому виду у неё давно запасены аргументы на этот случай.
— Потому и прошу вас, Николай Михалыч, подтянуть меня по физической подготовке, — почти по-уставному чеканит она. — Кто вас и ваших бойцов будет перевязывать и раны обрабатывать, если не штатный санинструктор?
На эти резоны у меня тоже в загашнике лежат домашние заготовки.
— Подготовишь в каждом взводе по паре бойцов, чтобы умели обработать и перевязать рану, наложить шину при переломе, остановить понос, желательно, подручными средствами, сбить лихорадку… Сама останешься в тылу. В наших рейдах девушкам не место.
— Это мы еще посмотрим, господин ротмистр. Бойцов сама отберу и подготовлю, но бег, стрельбу и прочие ваши мужские ремёсла освою. Так что, извольте не препятствовать.
Соня стоит передо мной — руки в боки, глаза сверкают, раскраснелась. Упрямая прядь волос выбилась из аккуратной прически…
Так бы и расцеловал. Но… не здесь и не сейчас.
— Идёт. С завтрашнего дня — изволь на занятия. Только не в платье. Обмундирование установленного образца: гимнастерка, брюки, сапоги.
— Есть, господин ротмистр, — довольная, как тридцать три китайца, что уломала меня и добилась своего.
Ну, это мы еще поглядим, когда она запищит от нагрузок. Сама будет не рада, что втянула меня в эту авантюру.
— И еще условие…
Соня морщит носик, но не спорит. А ну как передумаю?
— Займешься с Буденным французским. Лично буду проверять.
— Хорошо.
Заодно и сам попробую освоить французский. А то настоящий хозяин тела этот язык более или менее знал, а у меня только американский английский в ходу, да и то начала двадцать первого века другого, хоть и похожего мира.
Небеса маньчжурские льют как из ведра. Ляоян, позиции, все окрестности — одна большая грязевая лужа.
Боевые действия замерли, но у нашей стороны преимущество: по «чугунке» продолжают прибывать в Ляоян подкрепления, оружие и боеприпасы.
У японцев подвоз подкреплений и военного снаряжения обычно идет по обычным дорогам, сеть которых военно-инженерная служба противника изрядно расширила за время боевых действий и дотянула до линии фронта. А ими-то муссоны, пришедшие с Желтого моря, и не дают японцам воспользоваться.
Разведка наша говорит что-то неопределенное. То ли японцы откатились на предыдущие подготовленные позиции и накапливают там силы для нового наступления, когда дожди закончатся и земля просохнет, то ли в грязи строят новую линию укреплений вместо захваченных нами у Ляояна позиций.
В первое верится больше, чем во второе.
Эх, самому бы сползать за «ленточку», с ребятками поводить жалом, заодно обкатать их на реальной боевой задаче. Но в такую распутицу…
Хотя, чем черт не шутит, пока большие командиры решают вопрос по моей идее бронепоезда, можно и сгонять, пощупать врага за вымя.
Для занятий на свежем воздухе погода тоже не айс.
Жабр ни у меня, ни у моих бойцов пока не отросло.
Проблема решилась просто. Достаточно было лишь проявить немного смекалки.
Для складирования прибывающего по железке вооружения и боеприпасов рядом со станцией строятся пакгаузы.
Кем строятся? Да нами — боевыми и тыловыми частями. Объявлен специальный наряд на строительство складских помещений.
Обрисовал ситуацию полковому командиру Али Кули Мирзе, он дал добро.
И мы из казенных стройматериалов в свободное время соорудили для себя крытый зал для занятий и тир.
Впрочем, обкатку плохой погодой бойцам (и себе тоже) я все-таки устроил.
Гонял людей взводами, и сразу после занятий, мокрых и грязных солдат и офицеров, отправлял в жарко натопленную баню — отогреваться, отмываться и отстирываться.
Слава богу, обошлось без серьёзных простуд. Не без Сониной помощи, само собой.
— Вольноопределяющаяся Серебрякова, на исходную! — командую Соне (ах, до чего же она хороша в подогнанной по фигуре гимнастёрке! Волосы убраны под тщательно повязанную косынку с красным крестом).
