Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий

— Знаешь, — качает он головой, делаясь серьёзным, — это весьма странно. Кто может на тебя охотиться? Азербайджанцы?

— Азербайджанцы, вообще-то, мне прислали предложение о мире и сотрудничестве. Но, может, это ход такой? В понедельник снова хочу сходить к вашему Лямину, поинтересоваться, какие там группировки существуют и кто с кем связан, кто на кого зуб точит.

— Сходи, конечно, только даже если и есть там разногласия, у меня складывается впечатление, что первое и второе покушение совершили разные люди.

— Ой, Юрий Михайлович, — говорю я, надевая часы и любуясь тем, как они сидят. — Какая красота. Спасибо огромное. Такие часы на всю жизнь приобретают да ещё и по наследству передают.

— Да ладно, — машет он рукой.

— А у вас какие?

— У меня обычные, а ты молодой, кому пижонить, как не молодёжи?

— Официальные лица тоже имеют такую возможность. Министры, например.

— Ну, так то ж министры, — усмехается он.

— А вы разве не планируете стать министром, Юрий Михайлович?

Повисает пауза. Мы молча смотрим друг на друга, пытаясь проникнуть друг другу в головы.

— Надо с этим вопросом торопиться, а то неизвестно, что будет, когда Леонид Ильич на покой пойдёт.

— На какой покой? — хмурится Чурбанов.

— Не знаю, — пожимаю я плечами. — Он всё чаще на эту тему разговоры заводит. Разве вы не замечали?

Мы снова замолкаем, причём на этот раз мой гость немного мрачнеет.

— Отлично сели, — говорит он, кивая на часы. — Красивые.

— Да, очень красивые. В понедельник будет заседание политбюро. Я думаю, там определятся кое-какие расклады, и…

— Мужчины, пойдёмте, — заглядывает Галя. — Вы чего нас бросили? Там уже торт на столе. Лимонный. Наталья сама испекла. Ох, и повезло же тебе с женой, Егорка!

Весь следующий день мы не вылезаем из постели. Только изредка выползаем на кухню, чтобы пополнить силы. Спим и занимаемся любовью. А вот вечером едем к Платонычу. К нему приходит Скударнов и Жора Брежнев. Вся мафия оказывается в сборе. Поэтому никаких разговоров о делах мы не ведём.

Зато постоянно возникает армейская тема. Скударнов рассказывает много интересных и весёлых историй. Я тоже подбрасываю что-то из недавних воспоминаний, впрочем, не так много, поскольку забываясь, начинаю извлекать из памяти истории, которые совсем никак не могли произойти со мной в этом году.

Домой мы возвращаемся в хорошем настроении. К вечеру мороз отступил и повалил снег. Так что наш обратный путь пролегает через настоящую зимнюю сказку.

— Как жалко, что завтра уже понедельник, — вздыхает Наташка, приваливаясь ко мне и опуская голову мне на плечо.

— Ничего, Наташ, — подбадриваю её я. — Вот выйдем на пенсию, тогда каждый день будет воскресеньем.

Я, в отличие от своей жены, понедельник жду с нетерпением. Политбюро должно выстроить на шахматной доске фигуры так, чтобы можно было шагать прямиком в светлое будущее. Мы придём, как говорится, к победе коммунистического труда… Или капиталистического. Но только с человеческим лицом, чтоб даже шведы обзавидовались.

В понедельник я с самого утра еду в ГлавПУР. Никаких сообщений от Ижбердеева пока нет, а сам я его не трогаю. Зато трогаю Новицкую и Куренкова. Созваниваюсь с ними по разным поводам, но с обоими разговариваю довольно долго и с обоими договариваюсь встретиться в самое ближайшее время.

Ждать я не очень люблю, но за работой время бежит довольно быстро, так что информация о завершении заседания приходит практически неожиданно.

— Ну что, здравствуй, Егор, — приветствует меня Гурко. — Вот, только пришёл, сразу тебе звоню.

— Как всё прошло? — интересуюсь я.

— Прошло, — вздыхает он. — Всё прошло, пройдёт и это.

— Надеюсь, это был вздох облегчения после качественно выполненной работы.

— Ну, как сказать… В общем, буду краток, поскольку меня ждёт Юрий Владимирович.

— О, закрутилось что-то, да?

— Закрутилось. В общем, Андропов представил Злобина, и тот проскочил на ура. Никто ничего против не имел. Так что поздравь своего шефа. Теперь приставку «и. о.» можно забыть.

— Отлично, — реагирую я.

— Да… наверное. А вот вторая часть прошла немного не так, как мы с тобой планировали…

Голос Гурко звучит несколько отрешённо.

— Как «не так»? — задаю я самый дурацкий вопрос из всех возможных.

Гурко хмыкает.

— Так, что Кириленко оставили на месте и, соответственно, твой Медведев остался заведующим отделом науки. Это дело, конечно, поправимое, но время оказалось потерянным.

— Согласен, — отвечаю я. — Ну, а вы? Как с вами-то?

— Подожди, я тебе рассказываю всё по порядку. У нас появился новый секретарь по сельскому хозяйству.

— И кто? — удивляюсь я.

— Медунов.

— Медунов? Добился человек своего, это прекрасно. Но… что-то у меня не сходится ответ к задачке. А куда Горбачёва двинули в таком случае?

— Неужели даже предположений нет? — усмехается Гурко.

— Есть, конечно, но очень смелое предположение и я, честно говоря… Его что, погнали из секретарей?

— Кого, Горбачёва? — поражается мой собеседник смелости моей мысли.

— Ну…

— Нет, Егор. Горбачёв теперь секретарь по идеологии вместо безвременно почившего Михал Андреевича Суслова.

— Вы, шутите? — восклицаю я. — Прикалываетесь надо мной?

— Я не знаю, что это значит, но точно никаких шуток.

— То есть…

— Да, — подтверждает он. — Горбачёв обошёл на повороте моего шефа.

— Значит и вы, и Юрий Владимирович остались на своих местах, да?

— Верно.

— И… и как это стало возможным? — удивляюсь я, пытаясь срочно понять, как это можно исправить.

— Я думаю… мне ещё нужно проверить, но сейчас я полагаю, что именно Злобин провёл корректировку наших недавних предложений. С Устиновым совершенно точно он поработал. Ну, и Горбачёв тоже пахал не покладая рук. И вот результат.

— Охренеть… Простите за бедность речи. Но ситуация не слишком приятная.

— Согласен, не слишком, — снова вздыхает мой собеседник. — Ладно, подробности и последние сплетни мы с тобой обсудим потом, попозже, а сейчас пошёл я. Ждёт меня мой начальник с объяснениями, как такая ахинея могла случиться. Так что не сносить мне головушки, судя по всему… Ты пока ничего не предпринимай, пожалуйста. Надо сначала разобраться. Хотя, мне и так ясно, что за этим всем стоит Злобин.

Мы прощаемся и я некоторое время, перевариваю всё только что услышанное, а потом снимаю трубку и набираю Злобина.

— Алло, — небрежно отвечает он.

Сразу видно, не какой-нибудь «ИО», а полновластный начальник.

— Леонид Юрьевич, здравствуйте, — радостно приветствую его я.

— А, Егор! Ну, привет! Знаешь уже?

— Знаю, поэтому и звоню! Поздравляю. Теперь заживём, да?

— Посмотрим, — не менее радостно отвечает он.

— Поздравляю с назначением! Думаю, при личной встрече смогу поздравить ещё раз и именно так, как того заслуживает момент.

— Хорошо, соглашается он.

— Но сейчас мне нужно задать вопрос.

— Давай, — чуть напрягается Де Ниро.

— Зачем и для какой цели вы Горбача в секретари по идеологи продвинули? Можете ответить?

— Да тут всё просто. Конечно, могу…

15. Все не так, как надо

Может, конечно. Теперь Де Ниро очень многое может. Надо сказать, операцию он провёл идеально. Никто даже и пикнуть не успел. И никто ничего не ожидал. По крайней мере Андропов уже готовился взойти на предпоследнюю ступеньку номенклатурной пирамиды, а тут такой облом. М-да…

И, что самое любопытное, автор и режиссёр всех этих перестановок Марк Борисович Гурко тоже, похоже, ни сном, ни духом. Можно было бы предположить, что он вступил в заговор со Злобиным, тем более, что всегда считался его союзником, но какой в этом всём смысл лично для Гурко?

Я понимаю, если бы его передвинули на освободившееся место Горбача, но туда неожиданно взошёл Медунов. А на его место в Краснодаре, должно быть, теперь впрыгнет Горбачёвский агент Разумовский. Или Воротников?