Разыскивается живым или мертвым (СИ) - Борчанинов Геннадий
— Добрый день, мистер, — оживился доктор Раттингтон. — Мы увидели вашу хижину и решили заглянуть на огонёк.
— А вы кто ещё такие, мать вашу? — спросил мужик.
— Доктор Лестер Раттингтон, к вашим услугам, — произнёс док. — А это мой проводник, Шульц.
Я молча прикоснулся к шляпе.
— Янки? Матерь Божья, да это же янки на моём дворе! — расхохотался мужик. — Далеко же вы забрались!
Раттингтон покраснел, я невозмутимо запалил сигарету, ожидая, что этот отшельник нам ещё расскажет.
— Пришли поторговать? — ухмыльнулся он. — Ну, проходите. Только собаку оставьте снаружи.
Мы шагнули в прохладный сумрак торгового поста. Все окна были плотно закрыты деревянными ставнями, но я сумел разглядеть в полумраке ещё одну фигуру. Полуголая некрасивая индианка сидела на лежанке, уставившись в одну точку и не обращая на нас никакого внимания. Даже не попыталась прикрыть обнажённую грудь, чем ввела доктора Раттингтона в подлинное замешательство.
— Эт моя скво, — сказал хозяин поста.
Она похоже, была пьяна вдрызг.
— Чего уставился, придурок? — промычала она, вдруг повернувшись к доктору Раттингтону. Ещё несколько слов она добавила на своём языке, по всей видимости, не самых лестных.
— Нет-нет, ничего, прошу прощения, мэм, — забормотал док, краснея снова и отворачиваясь.
Я усмехнулся, оглядывая убранство хижины. Полки, шкафы, сундуки. Грубый стол, несколько табуретов, железная печка, вёдра с водой. Связки шкур, вяленое мясо, кипы тканей, стопки одеял с узорами, бусы и бижутерия. На этом безымянном торговом посту имелось всё, кроме оружия, патронов и алкоголя, но и это наверняка просто пряталось где-нибудь в погребе.
— Как тебя зовут? — спросил я у хозяина.
— Не задавай лишних вопросов, ковбой, — ухмыльнулся тот. — Местные зовут меня Бородатым. Потому что я бородат. Понятно объяснил?
— Вполне, — буркнул я. — Скажи мне, Бородатый, пожрать есть чего? Для нас и для лошадей. Плачу долларами.
— Полная кладовка деликатесов прямиком из Парижу, мать твою, — проворчал Бородатый. — Бумажками жопу можешь себе вытереть, здесь лучше платить шкурками. А ещё лучше — золотом, самородками или песком.
Кажется, мы не договоримся. Бородатый выглядел максимально мутным типом, скользким, как угорь. Другие, впрочем, тут и не выжили бы. Чтобы иметь дело с индейцами, людьми вне закона и прочими бродягами, ошивающимися на самом краю цивилизации, надо и самому быть немного диким. У Бородатого совершенно точно было тёмное прошлое. Но я не собирался лезть к нему под шкуру, гораздо больше меня интересовали другие имена. Те, что записаны у меня в чёрном списке.
— Я предлагаю тебе заработать, Бородатый, — сказал я. — А ты нос воротишь.
— Это ты у меня дома, ковбой. Ты ко мне пришёл, — набычился он.
— Джентльмены, успокойтесь, ради Бога, — встрял Раттингтон. — Мы всего лишь хотели немного отдохнуть здесь и дать отдохнуть лошадям.
Рожа у меня, что ли, какая-то не такая, что ко мне все подряд цепляются? Вроде самая обыкновенная. Или все хотят проверить, из чего сделан человек с двумя кольтами на поясе?
— Зуни, пожрать им положи, — распорядился хозяин. — Надеюсь, у джентльменов деньги всё-таки есть.
Индианка накинула какую-то дерюжку, прикрывая грудь, достала из шкафа три железные миски, открыла котелок, стоявший у печки, положила каждому по увесистой порции варёной фасоли с мясной подливкой. На вид не самое аппетитное хрючево, но после сушёного мяса, крекеров и консервов хотелось пожрать нормальной человеческой пищи.
— Рассказывайте, что нового на востоке, — хмыкнул Бородатый, разжигая печку и ставя чайник на плиту.
Я новостями не интересовался и ничего внятного рассказать не мог. Зато доктор принялся рассказывать обо всём подряд. Про сенаторов, судей, конгрессменов, кого назначили, кто ушёл в отставку, кто умер, кого поймали на взятке, и так далее, и тому подобное. Бородатый слушал вполуха, без особого интереса, обедая вместе с нами. Я же сосредоточился на вылавливании кусков мяса из варёной фасоли.
На улице вдруг залаял пёс. Бородатый и его скво напряглись, переглянулись, хозяин торгового поста снова взял в руки ружьё, выглянул в щёлочку между закрытых ставен.
— Дьявол, — тихо пробормотал он.
Он вихрем пронёсся по хижине, откинул половичку из старого индейского одеяла, распахнул люк.
— Господа, живо вниз, — потребовал он.
— Это ещё зачем, — хмуро произнёс я.
— Если жить хотите — полезайте, — прошипел Бородатый.
Что-то его по-настоящему беспокоило. Не на шутку.
Док испуганно глядел то на него, то на меня, и, не дождавшись моего ответа, первым спустился в подпол.
— Особое приглашение требуется? — зашипел Бородатый.
В дверь гулко постучали. Требовательно.
— Вздумаешь шутки шутить — пристрелю, — сказал я.
Пришлось спуститься в тёмный подпол, и Бородатый закрыл крышку, едва не ударив меня ей по голове. Скво быстро поправила половичку, а хозяин поста распахнул дверь перед ещё одними незваными гостями.
— Чего не открываешь, Борода? — голос показался смутно знакомым.
Я пытался разглядеть хоть что-нибудь сквозь щёлки в полу, но безуспешно, я видел только ноги и невнятные силуэты.
На плите оглушительно засвистел чайник, скво поспешила убрать его с плиты.
— Какие люди, мать вашу! Не открывал? Занят был, вишь, обедали, — проворчал Бородатый.
— Ну ты даёшь, Борода, — просипел другой голос. — Гости у тебя, что ли?
— С чего ты взял-то, — фыркнул Бородатый.
— Кони чужие на дворе, — сказал первый.
— В прерии нашёл, — сказал Бородатый.
Я на всякий случай достал револьвер из кобуры. Не нравилось мне происходящее наверху.
— Это где в прерии таких коней с такими сёдлами раздают? Подскажи, мы тоже съездим посмотрим, — хохотнул первый.
— Давай, Борода, выпивку тащи, — приказал второй.
— Мы по делу, Бородатый, — раздался ещё один голос.
Даже интересно, с чего вдруг этот Бородатый терпит такое к себе обращение.
— Ты точно один? — спросил первый.
— Девка считается? — спросил Бородатый в ответ.
В голосе его ясно слышалось напряжение. Этим гостям он был не рад. Трое каких-то мутных личностей приходят в твой дом и обращаются с тобой как с прислугой. Конечно, он был не рад.
А ещё я усиленно пытался вспомнить, где же я всё-таки слышал один из голосов. На память я никогда не жаловался, но в этот раз как-то не получалось.
— Страшная у тебя девка. Так что не считается, — процедил второй.
— Билли Шотган божился, что у тебя есть выходы на индейцев, — сказал третий. — Продать им оружие. Винтовки.
— Может и есть, — хмыкнул Бородатый. — Но с оружием я не работаю.
— Ты нас сведёшь с индейцами. Мы впарим винтовки. Тебе — долю малую. Все в шоколаде, — сказал второй.
— А Билли Шотган не говорил, что я с оружием не связываюсь? — спросил Бородатый. — Везите джин, помогу продать. Пушки — нет. За ними строже следят. Армия не любит, когда индейцам продают винтовки. Да хоть патроны.
Доктор Раттингтон вдруг заёрзал в тесном подполе. Я-то сел на корточки с револьвером, а он принял какую-то странную позу в полупоклоне, и теперь, видимо, устал так стоять и начал ёрзать, будто у него шило в заднице.
— Док, замри, — одними губами прошептал я.
Здесь, в подполе, у Бородатого стояли целые батареи спиртного на полках. Виски, джин, самогон. Стеклянные бутылки располагались плотно друг к другу, как в винной лавке, соприкасаясь друг с другом. Одно неловкое движение, и звенеть тут будет похлеще, чем колокола на Пасху.
Слава Богу, гости ничего не услышали и не заметили.
— Ты не понял, Борода, — вальяжно произнёс третий. — Мы сюда ехали не для того, чтобы ты нам отказывал.
— Пепе везёт это сраное оружие с самой Мексики, а ты нас огорчаешь, — сказал второй.
Сердце вдруг пропустило удар. Пепе. Так звали одного из тех бандитов, которых мы с Дэнни повстречали в пустыне. Я вспомнил его небритую рожу и голос. Палец задрожал на курке револьвера. Мне, кажется, есть, о чём пообщаться с этими ребятами.
