Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил
Я с трудом представляю, как операторы этих средств ПВО отличают свои самолёты от чужих. Прямо сейчас на посадку заходит большой Боинг, а за ним ещё парочка, которая кружится в зоне ожидания на большой высоте.
Вернувшись на место, заметил, что все мои товарищи решили набраться сил, уснув в неестественных положениях. Даже Карл, который с интересом наблюдал за природой, спал в позе Гомера, опираясь лбом на кулак.
Касание площадки заставило всех разом проснуться и оглядеться по сторонам. Марк тут же заметил, что аэропорт носит родное для советского человека название — имени Юрия Гагарина.
Сойдя на бетонку, я сразу понял, что ничем местный аэропорт от Лубанго не отличается. Трёхэтажное здание командно-диспетчерского пункта больше напоминает санаторий где-то в Советском Союзе. На лётном поле расположены отдельные стоянки для гражданских самолётов и военных. Количество техники здесь не такое большое — одно звено МиГ-21 и столько же МиГ-17. На килях красуются знаки ангольских ВВС — жёлтая звезда в чёрно-красном круге.
Наши попутчики попрощались с нами и заспешили к зданию аэропорта. Я предложил договориться с местным советским начальством и выпросить автомобиль до пляжа.
— Родин, погоди. Я уже всё решил, — сказал Штыков и кивнул на приближающейся УАЗы с открытым верхом.
— Ээ… Не-не, советикус, — окликнул нас командир вертолёта. — Вначале вам на базе отметиться нужно о прибытии.
— Ну, отметиться, так отметиться, — хлопнул в ладоши Марк и потёр их между собой.
— Мы же там пить не будем? — спросил Бардин.
— Ну, это как пойдёт, — ответил Штыков, задрав к верху нос и почесав подбородок.
Глава 21
Я подошёл к Штыкову, чтобы выяснить весь план наших мероприятий. Оказалось, что насчёт транспорта наш подполковник особо не договаривался, а просто попросил кубинского лётчика оказать содействие.
— Родин, а ты чего переживаешь? — поинтересовался Валентин Николаевич, который радостно махал подъезжающим машинам.
— Я совершенно спокоен. Вот только вы странно организовали наш досуг. Можно бы было связаться с нашими советниками здесь, чтобы свозили нас искупаться, — сказал я.
— Так вышло быстрее. Командир вертолёта на подлёте передал информацию в местный авиационный полк кубинцев, и они прислали к нам своего представителя.
— Кстати, вы вообще в курсе, что тут с акулами можно столкнуться? — спросил я. — Нам бы нужно знать, где можно купаться, а где нет.
— С акулами⁈ — услышали мой вопрос остальные.
— Серьёзно⁈ — удивился Штыков.
— Абсолютно, — ответил я.
— Серёга, а какие акулы здесь водятся? — нервно уточнил у меня Марк.
— Как какие? Людоеды, — соврал я, решив пощекотать нервы Барсову.
— Вот я знал, что нельзя в эту Анголу ехать…
— Барсов, панику отставить. Договоримся, и нас на пляж отвезут, где нет этих акул-людоедов, — прервал его Штыков, когда около нас остановились два ГАЗ-69 без крыши.
Из машин вышел темнокожий кубинец в очках «Авиатор» и с распростёртыми объятиями подошёл к нам.
— Я всех рад видеть, друзья! — радостно объявил кубинец и быстро обнял каждого из нас.
Штыков завёл с ним разговор, а я подошёл к пилоту выяснить, сколько у нас есть времени до вылета в обратную сторону. Звали командира экипажа Мигель.
— Сейчас 13.30 по местному времени. Ночью нам запрещено летать, поэтому нужно будет вылететь заранее.
В это время года в Анголе заход солнца около 18.00. Если взять во внимание 40 минут полёта до Лубанго, то нам осталось на все наши прогулки меньше 4х часов.
— Я без вас не улечу, Маэстро Родио, — улыбнулся кубинский вертолётчик. — Мне о вас мой друг рассказывал. Вы для нас эль мехор… самый лучший из советикус лётчиков! — крепко пожал мне руку командир вертолёта.
— Спасибо, Мигель. Будем вовремя, — сказал я, и мы все разом погрузили свои мешки в машины.
— Не думаю, Родио, — посмеялся Мигель и полез обратно в вертолёт. — Сейчас ты столкнёшься с нашим гостеприимством.
То-то и оно, что кубинцы последнее достанут из холодильника, чтобы накормить гостей. А уж советских гостей и подавно.
— Серёга, давай быстрее. Сказали, что нам ничего не понадобится у них. Банкет за счёт местных кубинцев, — радостно объявил Бардин, и мы направились к машинам.
Как только мы заняли места, ГАЗы быстро развернулись и направились в сторону стоянки истребителей. Проехав мимо самолётов, мы свернули к КПП, где нас очень быстро пропустили внутрь.
Территория оказалась расположением кубинского полка. Можно было заметить и плац с разметкой, и небольшую трибуну для выступления, и несколько одноэтажных зданий.
Водитель нам рассказал, что лётчики живут на виллах с видом на океан. Семейные пары тоже селят в городе.
— Ты понял? На берегу живут! — удивился Дамир Ренатов.
— А чем тебе наше жильё не устраивает? — спросил я.
— Могли бы и получше нам найти, — сказал Дамир.
Только я хотел ему рассказать, что он ещё в шикарных условиях живёт, как за меня это сделал Марк.
— Дружище, давай я тебе расскажу про первые дни в Шинданде и как жили там мы с Сергеем и Савеличем, — приобнял он Ренатова.
— Не стоит, — замялся Дамир, стыдливо отворачивая голову в сторону.
— Ты лучше послушай Марка, — сказал я.
— Или давай ему расскажем, как десантура живёт на боевых выходах? — предложил Барсов.
— Думаю, что стоит рассказать, — ответил я, но по лицу Дамира было видно, что он свою ошибку признал.
Приём в штабе полка был очень богатым на события. Сначала встретивший нас кубинец завёл нашу «банду» в кабинет к командиру полка подполковнику Дипо.
К нам сразу же обратились с просьбой о присутствии на торжественной церемонии вручения наград личному составу. Ну, как присутствовать! Вручать эти награды!
Большую часть нашей компании было решено отправить в гостевой дом, а я с Марком, в сопровождении Штыкова и командира полка пошли в актовый зал.
— Я бы лучше в гостевой пошёл. Там ведь еда будет, как думаешь? — спросил Марк.
— Думаю, что голодным тебя не оставят. У кубинцев это не принято, — сказал я.
Стоя перед входом в актовый зал, Барсов начал нервничать ещё больше. Он уже имел опыт «выступлений» перед кубинцами. Тогда положение спасла переводчица Мила, да и он готовился. А сейчас он нервничал, будто предложение собрался делать той самой Миле.
— Валентин Николаевич, это уже слишком, — сказал Марк Штыкову, но тот не слушал. — Я понимаю, что для них это большая честь, но не стоит.
Теперь уже деваться некуда. Старший нашей группы обо всём «договорился»!
— Дружище, а ты на чём собрался ехать на пляж? — шепнул я, пока Штыков был занят беседой с командиром полка. — Николаич договорился. Теперь будем действовать по вновь утверждённому плану, — пародировал я героя Папанова.
— Без шума и пыли? — посмеялся Марк.
— Без них самых, — ответил я.
Заиграл оркестр, и мы направились к президиуму. На стенах портреты Ленина, Брежнева, Кастро и ангольского президента Душ Сантуша. Ордена и медали аккуратно разложены, политработники быстро уточняют наши имена и звания, чтобы объявить всему личному составу.
В зале, помимо военных, присутствовали и женщины. Видимо, многие пришли сюда с жёнами.
Командир полка Дипо, после того как все расселись, начал зачитывать приветственное слово. Только сейчас я понял, что за мероприятие здесь у кубинцев.
На календаре 26 июля, а это значит, что сегодня очередная годовщина штурма казармы Монкада. В 1956 году это событие стало началом кубинской революции. Не сразу у них всё получилось, ведь Фидель Кастро был арестован тогда. Однако, потом его «Движение 26 июля» смогло совершить переворот и освободить страну от диктатора Батисты.
— «История меня оправдает»! — произнёс в своей речи кубинский подполковник, цитируя Фиделя Кастро.
Каждые цитата команданте была удостоена уставными для кубинской армии тремя быстрыми хлопками.
