Авиатор: назад в СССР 10 (СИ) - Дорин Михаил
— Родин, чего это ты занервничал? Ранее подобной паники за тобой не наблюдалось, — посмеялся подполковник. — Давай тоже лекарство Карла Виленовича примешь и успокоишься.
— Не смешно, Николаич. Мне вам напомнить обстановку за городом? — тихо сказал я и Штыков задумался.
— Один пистолет погоды не сделает, — отмахнулся Валентин Николаевич.
— Зато вам патронов хватит каждому застрелиться, и в плен не попадёте, — поспешил Вася опровергнуть сказанные Штыковым слова.
— Васятка, не умничай! — сказал подполковник и посмотрел на меня пристально. — Ладно. Хочешь с ним таскаться, дело твоё.
Пока ехали в автобусе, все обсуждали предстоящее купание в океане. Я же смотрел, что происходило за окном. Те же мальчишки, которые были счастливы купаться в луже, теперь взялись за исследование мусорки, вместе с двумя огромными мужиками с душевным расстройством. Таких здесь называют — «малуку», что дословно можно перевести как сумасшедшие.
Автобус остановился на перекрёстке, пропуская очередную колонну военных грузовиков. Картина, когда несколько парнишек роются в отходах, а рядом с ними люди с отклонениями, кроме как дикой печали в душе, ничего вызвать у меня не может.
— Серёга, ты чего? — дёрнул меня за плечо Костя.
— Как думаешь, долго подобное будет продолжаться? — указал я на пацанов, собиравших банки в мешок.
— Построят ангольцы с нашей помощью своё государство, и всё будет хорошо. С больными, конечно, сложнее, — сказал Бардин.
— В чём сложность?
— Сергей, ты и без меня понимаешь, что они…
— Обуза? — тихо спросил я.
— В Анголе и так проблем куча, а ты ещё предлагаешь заняться людьми с отклонениями. Я же ничего не перепутал?
Посмотрел я на Костю и на остальных. Похоже, что в этом автобусе только мне не плевать на людей.
Быстро встав со своего места, я взял свой вещмешок и попросил водителя открыть дверь.
— Сейчас вернусь, — сказал я и выбежал из автобуса. — Виленыч, а ну, за мной. Работа есть.
Карл неуклюже вышел за мной, поправляя очки. Парнишки, копошащиеся в мусорке, завидев меня, сразу ринулись в сторону.
— Стоять! Сюда идите! — крикнул я, и мои слова быстро перевёл Карл.
Насчёт познаний в португальском он не обманул. А я в первые минуты сомневался в нём.
Дети остановились и медленно подошли к нам. Я развязал мешок и каждому вручил консервы. Кто был помладше, тому достались ещё и по паре конфет. Открывашку дал парнишкам Карл, который переживал за её возврат.
— Не волнуйся. Они всё равно тебе открывашку не отдадут, — сказал я, отсыпая конфеты двоим девочкам со множеством косичек на голове.
— Жаль. Она с Союза привезена. Можно сказать, напоминание о доме, — сказал инженер.
Закончив с раздачей еды детям, я подошёл к двум взрослым с явными заболеваниями.
Движения у них были размашистые, речь не внятная. Карл даже не смог мне перевести, что они говорили.
— Держи, — протянул я большую лепёшку хлеба одному из них.
Мужчина аккуратно подошёл и трясущимися руками взял буханку. В его серых глазах я увидел какую-то доброту и разум, который в таких «особенных» людях сразу нельзя разглядеть. Второму досталось пара банок рыбных консервов.
Прошло несколько секунд, а я стоял напротив этих двоих ангольцев. Одежда на них оборванная, а обувь и вовсе отсутствовала. И в этот момент они оба пошли к детям и отдали им еду, которую получили от меня. После этого, они вернулись к мусорным контейнерам. Похоже, что доброту и самопожертвование нельзя стереть даже самым страшным недугом.
На аэродроме долго нужный вертолёт искать не пришлось. Оказывается, в сторону Мосамедиша есть рейс Ми-8. Он должен отвезти несколько человек для выполнения работ в порту.
Несколько минут и две бутылки «Гавана клуб» понадобились Штыкову, чтобы решить вопрос с лётчиками. Экипаж был смешанный. Командир и бортовой техник — кубинцы, а лётчик-штурман — анголец.
— Оружие сдаём? — спросил я у командира вертолёта.
— Асере, какие проблемы! — улыбнулся лётчик, поправляя солнцезащитные очки. — Держи у себя, но только стрелять по моей команде.
— Принял, — пожал я ему руку и занял место в грузовой кабине.
Пока мы знакомились с моряками, которые следовали в Мосамедиш, экипаж пытался запуститься. И, кажется, возникли какие-то проблемы с аккумуляторами. Так как машину АПА, которая обеспечивает запуск, нужно было подождать, весело разговорились с нашими попутчиками.
— Давно в Анголе, мужики? — спросил Гусько, присаживаясь на скамью рядом с самым высоким из специалистов.
— Второй день. Пролётом через Лубанго в Мосамедиш, — ответил он, почесав свою густую бороду.
Внешний вид наших соотечественников был обычным для советских специалистов в этой стране. Оливкового цвета комбинезон, спортивные сумки и военные ботинки на ногах.
— Не привыкли носить форму? — спросил у них Барсов, весело улыбнувшись.
— Не привыкли, — кивнул бородатый.
Не сильно это ребята похожи на гражданских специалистов, какими их посчитал Марк.
— В порт летим. Сейчас много судов из Союза и Кубы приходят, — рассказывал другой моряк.
— Как вообще обстановка? — спросил другой. — Мы совсем недавно здесь, вот и не знаем, к чему готовиться.
— Сейчас я вам расскажу, — потёр руки Ренатов и, совместно с Барсовым, приступил к рассказам об «ужасах» работы в Анголе.
Посмотрел я на этих моряков и понял, что люди здесь далеко не первый день. Загар и укусы комаров на коже за короткое время не получишь. Да и стёртые каблуки немецких военных ботинок сильно контрастируют с новой формой расцветки «серая ящерица».
Проблемы с запуском вертолёта были вскоре решены. Громко загудела вспомогательная силовая установка АИ-9В. Через установленное время началась раскрутка винтов. Вертолёт начало немного трясти, но хорошему настроению Марка и остальных моих товарищей это не мешало. Они продолжали кошмарить моряков рассказами о трудной жизни советского специалиста в Анголе.
Согласен, что не так уж и просто здесь работать. Особенно тем, кто постоянно находится в расположении бригад на фронте. Но нет ничего такого, к чему бы человек ни привык.
Бортовой техник вышел из вертолёта на осмотр. Быстро осмотрев Ми-8, он вернулся на своё место в кабину. Несколько секунд и вертолёт порулил к полосе.
Задерживаться на земле этот экипаж не собирался. Едва заняв место на полосе, он произвёл взлёт. В грузовой кабине всех немного качнуло, а дальше всё внимание было приковано к природе Анголы.
Вертолёт отвернул вправо и занял курс на Мосамедиш в обход хребта Серра-да-Шебба. Позади осталась городская застройка, статуя Христа и красивые выходы залежей базальта, видимые сквозь пики гор.
Внизу можно рассмотреть извивающийся серпантин, построенный ещё при португальской власти. Вид впечатляющий — горы, скалы, маленькие водопады, соседствующие с разрушенными мостами, которые сейчас восстанавливают.
— Здесь постоянно диверсии, — громко говорит мне на ухо Карл, стараясь перекричать шум в грузовой кабине.
— На машине проехать тут проблематично, — сказал я, указывая на большой мост через речушку, наполовину обрушенный взрывом.
— Поэтому и летаем, — согласился инженер.
Плоскогорье было покрыто лесом, но не густым. С вертолёта всё хорошо просматривалось. Земля красноватая и вокруг столбики выветренного известняка.
Люди работали на земле, но заброшенных полей было огромное количество. Полёт проходил на предельно-малой высоте и можно увидеть, как многие машут руками — приветствуют вертолёт с опознавательными знаками правительственных войск. Но не везде так радушно встречают. Некоторые прячутся, услышав звук пролетающего вертолёта.
Дальше вид меняется. Небольшие голые холмы сменяются грудами камней и чахлой зеленью. Уже отчётливо видна голубая полоса океана. Но до него ещё нужно преодолеть пустыню жёлто-кирпичного цвета.
Я встал со своего места и подошёл к кабине экипажа. Через блистеры уже видна северная окраина бухты. Аэродром был прямо по курсу с вращающимися антеннами РЛС. Именно здесь я и обнаружил главное средство защиты порта и всего города — установки С-125 «Печора» прикрывают это направление.
