Генеральный попаданец 2 (СИ) - Ал Коруд
Какова же в целом роль немецких работ в становлении нашей ракетно-космической техники?
Самым главным достижением немецких специалистов следует считать не те работы, которые они выполнили во время пребывания в Советском Союзе, а то, что они успели сделать до 1945 года в Пенемюнде.
Создание такой мощной научно-исследовательской базы, как Пенемюнде, разработка ракетной системы А-4, ее массовое производство, начало работ над перспективными ракетами дальнего действия, баллистическими, крылатыми, составными, разработка различного типа зенитных ракет, в частности, такой как «Вассерфаль», — вот тот фундамент, та стартовая площадка, с которой практически пошли дальше в своей работе и мы, и американцы.
Организация разработки ракет в Германии во время войны представляла пример того, как государство, даже находящееся в тяжелом положении, способно сконцентрировать свои возможности для решения крупномасштабной научно-технической задачи. Технический опыт немцев, конечно, сэкономил много лет творческой работы. Ведь о баллистических ракетах думал только Королев в своем казанском заточении. И то он предлагал делать баллистические ракеты твердотопливными, потому что не верил, что жидкостные двигатели могут дать необходимую громадную мощность. А у немцев мы увидели реальные жидкостные двигатели с тягой в 30 т и проекты до 100 т. Это научило нас не бояться масштабов. Наши военные руководители перестали смотреть на ракету как на снаряд, для которого надо придумать получше «порох» — и все будет в порядке. А ведь именно это лежало в основе нашей предвоенной доктрины при создании знаменитых пороховых реактивных снарядов Петропавловского, Лангемака, Тихомирова, Клейменова, Слонимера, Победоносцева.
В Германии мы поняли, что ракетная техника не под силу одной организации или даже министерству, нужна мощная общегосударственная кооперация. И, главное, необходимы приборостроение, радиотехника и двигателестроение высокого уровня. И то, что мы после тяжелейшей войны усвоили и превзошли немецкие достижения за очень короткий срок, имело огромное значение для общего подъема технической культуры в стране. Создание ракетной техники было исключительно сильным стимулом для развития новых научных направлений: электронной вычислительной техники, кибернетики, газодинамики, математического моделирования, поисков новых материалов. С точки зрения «человеческого фактора», как принято сейчас говорить, в Германии мы поняли, как важно иметь сплоченное интеллектуальное ядро специалистов разных областей. Наше единство, которое сформировалось в Германии, сохранилось и после переезда в СССР, хотя все мы были рассредоточены по разным министерствам. И это было не на словах, не в лозунгах, а на деле, несмотря на иногда сложные личные отношения между главными конструкторами, их заместителями, министрами, военными и правительственными чиновниками.
Двигатели F-1, на которых фон Браун отправил американцев на Луну, начали проектировать в 1955-м, их первые полноценные тесты на стендах начались лишь в 1962 году. И двигатели эти на стендах взрывались — не раз, не два, а много. Устойчиво работать они начали аж в 1965 году, через 10 лет после начала разработки. Иными словами, к 1969 году (спустя семь лет с начала разработки) НК-15/33 находились в той же фазе, что F-1 в 1962 году (тоже через семь лет от начала разработки). И это воистину удивительное достижение. Дело в том, что F-1 — очень примитивный двигатель открытого цикла с внутренним давлением всего в 70 атмосфер. НК-15/33 — очень сложный двигатель закрытого цикла с внутренним давлением в 147 атмосфер, кратно большим. За счет этого он намного экономичнее.
На одном килограмме топлива один килограмм тяги F-1 давал лишь 263 секунды. А НК-15/33 — 297 секунд. То есть он потреблял на десяток процентов меньше топлива при тех же результатах. Вдобавок НК был еще и более выгодным по массе: его тяга больше его веса на уровне моря в 124 раза, а у F-1 — всего в 82,6 раза. Поэтому пять F-1 в «Сатурне-5» весили 41,8 тонны, а 30 НК-15/33 в советской Н-1 — только 37,2 тонны.
неудивительно, что сделанные полвека назад НК-33 летают до сих пор и даже рассматривались американцами в 2010-х как двигатели для их новых ракет.
Владимир Бугров, сотрудник девятого отдела ОКБ-1
Причины разрушения марсианского, а вместе с ним и лунного проектов не следует искать в нашей общей экономической отсталости или нехватке финансовых средств… Денег, потраченных на «лунные капризы» Хрущева, на бессмысленную разработку комплекса «Энергия-Буран», на тридцатилетние прогулки по околоземным орбитам с зарубежными друзьями, хватило бы, чтобы слетать не только на Марс, но и на Юпитер. [причина в том, что «Энергией» и подобным] удовлетворялись прихоти приближенных к власти главных конструкторов [намек на Глушко], пожелавших сделать свои собственные космические ракеты и корабли или самые мощные в мире ракетные двигатели, или еще что-нибудь сделать впервые в мире'.
Если бы Глушко в 1974 не смог убедить ЦК в необходимости зарывания в землю тех двух ракет, наша страна не потратила бы две лунные программы на создание значительно худшей экономически «Энергии». И не потратила бы в этом веке 160 миллиардов рублей на худшую экономически «Ангару». И не потратила бы еще неизвестно сколько на сверхтяжелую ракету, которую государство, после близкого конца СВО, планирует строить для полетов к Луне.
А еще в этом случае русские вступили бы на Луну вторыми, и могли бы продолжать летать к ней все это время, а не как американцы, только шесть раз. Благо Н-1 была существенно дешевле, чем «Сатурн-5», где одна отладка двигателей обошлась в четыре миллиарда долларов (как вся Н-1). Теперь же, из-за решения Глушко, мы не ступим на нее и вторыми — потому что нас опередит сначала Starship, а затем и китайцы. Впрочем, разве такие мелочи могут кого-то волновать?
Глава 10
9 мая 1965 года. Москва. Красная площадь. День Победы…
День Победы, как он был от нас далек,
Как в костре потухшем таял уголек.
Были версты, обгорелые, в пыли, —
Этот день мы приближали как могли…
Не могу удержаться и с самого утра подпеваю песню, что напишут только через десять лет. Она же тогда стремительно станет знаменем праздника. 9 Мая невозможно представить без этой песни. И я уже здорово сомневаюсь, что ее напишут. Больно уж показательно стала меняться история на моих глазах. Сразу после Первомайских сначала прискакал вице-президент Ранкович. Затем
