Портальеро. Круг первый - Юрий Артемьев
— Ну, ты и глупый. Это же кладбище. Меня здесь похоронили…
— А как ты смогла найти меня?
— Я тебя почувствовала.
— Как?
— Не знаю… Просто мне показалось, что рядом кто-то, кого я знаю. От тебя исходит какой-то свет…
Она не закончила. Показался мой отец. Он потрепал меня по волосам и сказал:
— Ну что? Поговорил с бабушкой?
— Да, папа.
— Ну, тогда иди, погуляй! Тут красивые склепы есть. Только далеко не уходи! Ладно?… Мне тоже хочется побыть тут с мамой наедине…
Я отошёл в сторону, стараясь не оглядываться на него. А рядом со мной парила в воздухе Маша.
— Это твой папа? — спросила она меня.
— Сложный вопрос. Я не могу на него ответить однозначно.
— Ты такой странный. Я это ещё тогда заметила, в больнице. Ты слишком серьёзный для мальчика.
— Уж кто бы говорил. Ты тоже выглядишь, как маленькая девочка, а разговариваешь не так, как говорят дети.
— У меня, наверное, не было детства. Вернее было, но очень давно. Последние несколько лет были только врачи и больницы. И всё время болела голова.
— Ты так и не ответила, почему до сих пор не сняла это. — я указал ей на повязку из бинтов.
— Я буду некрасивая.
— Почему?
— У меня там волос нет.
— Постригли?
— Нет. Они выпали… И я теперь лысая. А лысая девочка — это некрасиво.
— Но тебя же всё равно никто не видит.
— Ты же меня видишь?
— Для меня ты будешь всё равно красивой. И не важно, с волосами или без.
Я совсем не врал. Девочка и правда была симпатичная. Большие зелёные глаза, но холодные, словно льдинки. Маленький носик и упрямые губки. Ну, прямо девочка из японского аниме. Японцы любят изображать нарисованных девочек с большими глазами.
Похоже, что мои слова произвели на неё впечатление. Или она как-то почувствовала, что я говорю искренне… Она подняла руки и сняла с головы свою «чалму», и та как будто сразу же растворилась в воздухе…
На её голове и правда не было волос. Теперь она выглядела очень беззащитно, и сама это ощущая, она даже как-то опустила плечи и смотрела на меня исподлобья.
Я улыбнулся.
— Тебе смешно? — снова надулась она.
— Нет. Просто ты сейчас очень похожа на злого мальчика.
— Я девочка…
— Я знаю. А какая у тебя была причёска раньше?
— Я уже не помню. Короткая… Мне делали какую-то химию, и волосы выпадали сами… Мама стригла меня коротко. А надо мной все смеялись. И говорили, что я мальчик.
— Но у тебя же были фотографии, там, где у тебя есть волосы.
— Была одна. Там у меня две тонкие косички.
— А какую ты хотела бы причёску? — внезапно спросил я.
— Не знаю… Мне нравится, когда два хвостика по бокам… — она мечтательно закрыла глаза.
— Как у лошадки?
— Нет. У лошадки один хвост и он сзади. А если волосы в хвост забраны не у шеи. А на затылке, то такая причёска называется «лошадка хочет какать»…
Я улыбнулся… Это было и смешно и грустно одновременно. Весёлая лысая мёртвая девочка.
— Не-ет. Ты надо мной смеёшься.
— И в мыслях не было. А какого цвета у тебя были волосы?
— Рыжие… — снова насупилась девочка.
— Это прекрасно…
— Нет. Это ужасно. Меня в садике дразнили рыжей, а в школе — лысой. Меня вообще всегда дразнили. Хорошо ещё, что я мало в школу ходила, потому что много болела.
— То, что ты много болела, это не хорошо, а плохо…
— Да, знаю я…
Мы уже вышли из-под тенистых аллей и сейчас шли вдоль длинной стены со множеством разных табличек с именами, фамилиями и датами. Я уже догадался, что это колумбарий…
— А как тебя ещё дразнили?
Вместо ответа она указала на свежую табличку в стене. «Мария Кнопке. Тысяча девятьсот семидесятый — тысяча девятьсот восемьдесят второй.» Вот и всё, что остаётся от человека на этой земле… Имя и цифры.
— Тебя дразнили «Кнопкой»?
— Ага… Но это было не так обидно. Это моя фамилия… Максим! Ты поможешь мне?
— Чем я могу тебе помочь?
— Я не хочу здесь оставаться.
— Ты и не останешься здесь. Вот я был на могиле у бабушки…
— Я слышала, что она сказала. Ты не её внук.
— Это так. Но это тело её внука.
— А ты вселился в него?
— Я этого не хотел. Вернее, я не этого хотел. Но… Так получилось… И вот сегодня был девятый день после её смерти. Она поговорила со мной и исчезла.
— Я про это уже знаю. Тут есть ещё кроме меня… люди. Но они не всегда охотно общаются со мной. Но про девять дней мне рассказали. Так что третьего сентября меня уже здесь не будет. Я не хочу. Я не хочу исчезать насовсем…
— Послушай меня, Машенька! Я не представляю, чем могу тебе помочь сейчас. Я сам только недавно узнал, что у меня есть какие-то магические способности… В том числе и способность видеть тебя вот так, как сейчас, разговаривать с тобой… Но я просто не понимаю, что я ещё могу сделать. У меня не хватает знаний…
— Плохо учился? — съехидничала девочка.
— Этому не учат в школе. До всего пытаюсь дойти сам. А на освоение всех возможностей может уйти целая жизнь… и не одна…
— Ясно. — протянула она. — Ты не сможешь мне помочь.
— Маша! — неожиданно даже для самого себя, с уверенностью произнёс я. — Даю тебе честное слово, что я попробую что-нибудь сделать! Я буду очень стараться, но… Я не могу тебе пообещать, что у меня всё получится.
— Я чувствую, что ты не обманываешь меня… И от этого мне ещё грустнее становится. Жаль, что я не могу даже заплакать… Мне бы стало полегче…
— Не плачь!
— Я же тебе уже сказала, что это тут не получается. Слёз нет… Тут вообще ничего нет… — почти закричала она.
— Говорят, что после смерти люди успокаиваются и их больше ничего не беспокоит. Но ты ведёшь себя совсем не
