Сяо Тай 6: Путь Мечника - Виталий Хонихоев
— Так вы говорите в начале было Слово? — задает вопрос она. Самое главное сейчас — найти союзника среди врагов. Найти человека, с которым можно договориться. Нет, смешно думать, что она сможет перевербовать кого-то или там уговорить сдаться, конечно же нет. А вот найти человека, который начнет хотя бы слушать… это и есть первостепенная задача. Начинать же с того, что предлагать варианты… не лучшая идея. Сперва человека нужно заинтересовать. Заставить согласится с тобой один раз. Улыбнуться. А что может заставить незнакомого тебе человека улыбнуться? Анекдот. Короткая смешная история. Она посмотрела на своего собеседника.
— Именно так, дитя мое. В начале было Слово. — кивает отец Бенедикт: — истинно говорю тебе, душа моя разрывается при виде столь одаренной юной девушки, вынужденной проводить свои дни во тьме невежества и язычества. Тебе достаточно принять Бога в сердце своем, и я тотчас же проведу обряд крещения. По крайней мере в воде для совершения обряда тут недостатка нет. — он окинул взглядом песчаный берег. Тем временем испанские солдаты плавно сместились с кромки берега под тень деревьев, оставив на солнце возведенную баррикаду из ящиков и мешков, а также орудия и часовых рядом с ними. Солнце нещадно пекло, превращая броню на солдатах в орудия пытки, так что часовые стояли на посту без кирас, а на морионы были надеты какие-то чехлы из парусины, смоченной водой. Сяо Тай такое в первый раз видела, нигде ни разу не упоминались чехлы на такие шлемы… но век живи — век учись.
— Знаете историю про двух венецианских дожей? — спрашивает она и не дожидаясь ответа — продолжает: — так вот, два очень богатых венецианских дожа едут по своим делам. Дорога дальняя, в дороге скучно. Вот один из них выглядывает из своей кареты и видит, что она обочине лежит собачье дерьмо. Он и говорит своему попутчику, мол Валентино, ты очень богатый и сделал свое состояние, не стесняясь ничего — ни подкупа, ни угроз, ни шантажа. Ты и правда способен на все ради денег? Попутчик отвечает, мол, конечно, Джиованни, я беспринципный венецианский дож, ради денег я сделаю все что угодно. Что же, говорит первый, тогда спорим на тысяч золотых дукатов, что ты не съешь вот это собачье дерьмо на обочине. — она краем глаза проверила реакцию отца Бенедикта. Испанцы не очень-то и жаловали Венецианскую Республику и флот дожей, который в свое время доставил им неприятностей, так что мишень для насмешек она выбрала беспроигрышную. Главное, чтобы «собачье дерьмо» не покоробило святого отца, хотя, с другой стороны, этот человек проплыл через половину света на деревянном судне с сотней матросов… его такое уже не покоробит. Кто хоть раз видел гальюн на парусном судне — не забудет никогда.
— Они ударили по рукам и Валентино выходит из кареты, берет собачье дерьмо и съедает его. Запивает андалузским вином, Джиованни отдает ему мешочек с тысячью золотых дукатов и они едут дальше. Но Валентино чувствует себя не в своей тарелке, вроде и получил десять тысяч, а все равно какой-то нехороший привкус остался. — продолжает, она, убедившись, что святой отец слушает ее.
— Наверное это привкус собачьего дерьма на губах. Впрочем, если эти ребята венецианские дожи, то им не привыкать. — хмыкает стоящий тут же капитан Родриго. У этого проблем с сомнительным чувством юмора нет вовсе — он лыбится до ушей при слове «собачье дерьмо».
— Тогда уже Валентино выглядывает из кареты и находит собачье дерьмо на обочине. Он обращается к своему попутчику и говорит, мол со мной все ясно, я венецианский дож и сделаю что угодно за деньги, а ты? Давай-ка поспорим на тысячу золотых дукатов что ты не съешь собачье дерьмо с обочины. Они ударяют по рукам и уже Джиованни выходит из кареты, подбирает собачье дерьмо, съедает его с серебряной тарелки, запивая превосходным анжуйским.
— Такая трата хорошего вина. — качает головой капитан: — а тут хорошей выпивки нет вовсе, только отвратный ром. Так чем там все закончилось?
— Валентино отдал Джиованни тот самый мешочек с тысячью золотых дукатов, и они поехали дальше. Едут они, едут и тут Валентино и говорит — послушай-ка Джиованни, а тебе не кажется, что мы с тобой задарма дерьмом объелись?
— Ха! — капитан хлопнул себя по бедру: — ха!А ведь точно! Тысяча дукатов туда, тысяча дукатов обратно, вот и получается, что задарма. А ты веселая, певчая птичка, даже немного жалко тебя убивать.
— Интересная история. — отец Бенедикт смотрит на нее в упор: — а в чем мораль этой без сомнения поучительной истории? В том, что гордыня и жадность ведут человека к горькому послевкусию?
— А разве у всех историй есть мораль? Так в свое время еврей Авраам, вследствие увещаний Джианнотто ди Чивиньи, который уверял его в том, что только истинные христиане живут духовной жизнью, отрицая разврат и похоть и посвящают свою жизнь служению Бога — решил проверить так ли это. Он отправился к римскому двору, дабы своими глазами увидеть там благочестие и чистоту помыслов служителей Церкви. Через некоторое время он возвращается в Париж, и принимает решение обратиться в христианскую веру. Когда же Джианнотто ди Чивиньо спросил его, что он увидел в Риме, тот ответил, что служители Церкви ведут развратную жизнь не только с женщинами
