Дионисов. За власть и богатство! IV - Андрей Валерьевич Скоробогатов
Я пару секунд промедлил, но всё-таки сказал:
— Я не самозванец, как вы подумали. Моя настоящая фамилия Дионисов. Мой род в достаточной мере древний и заслуживший доверие, если вас беспокоит что-либо на этот счёт.
— Папенька… — пискнула Амелия. — Пусти её, а? Искандер классный…
Пару секунд на лице Яна Олеговича играли желваки, затем он рявкнул:
— Проваливайте! Оба! Выметайтесь!
— Спасибо, дядя Ян, спасибо, — подхватив походную сумку откуда-то из-за шкафов, проговорила Северина, схватила меня за руку и потащила меня к выходу из поместья.
Я бежать не намеревался. Успел подойти и пожать руку Артемию, попрощался с Валентиной.
— Спасибо за ужин. Всё было чудесно.
— Ага, — кивнул Артемий. — Северина тебе всё объяснит. Потом.
Да уж. объяснит. Но — потом. Вака тут же снялся с места и пошёл следом.
А затем у нас на пути встала охрана — двое с автоматами и один из алхимиков.
— Куда? — спросил он, уже приоткрывая свой балахон, под которым виднелся патронташ из пробирок.
А Вака тут же достал свои метательные топорики.
— Он меня пропустил! Он выпустил меня! — со слезами в голосе сказала Северина. — Чёрт бы вас всех побрал!
— Тише, тише… — успокоил я её. — Мы уже почти вышли.
До этого я не видел её столь возбуждённой — на вид всегда хладнокровную и расчётливую, а тут…
Но проход нам всё-таки загородили.
— Дионисов! — послышался голос Яна Олеговича с порога усадьбы, когда мы уже проходили.
Я обернулся, в полной решимости атаковать, если потребуется.
— Про завод — с Артемием договоришься, — нехотя, но уже гораздо более спокойным тоном сказал патриарх Пржевальских, и добавил: — Пропустите их.
Северина вздохнула:
— Надо отдать должное — он умеет разделять личное и деловое.
Мы ехали молча: вёл Вака, на переднем — Капиталина Павловна с котомками, позади — мы. Я с запросами решил не лезть раньше времени. В середине дороги Северина нащупала мою руку на сиденье и стиснула в ладони. Да уж, видимо, стресса ей хватило.
Я же ловил себя на том, что с трудом не распускаю руки. Девушка перестала быть «девушкой в беде», ведь так? Значит… Можно?
Обошёлся коротким целомудренным объятием с похлопываеним по плечу.
— Перекусим? — предложил я, когда мы подъезжали к отелю и парковались напротив ресторана.
— Чуть позже. Я, как честно обещала — должна посмотреть твою яхту. И заодно переодеться.
— Хорошо. Вака, проводишь Капитолину Павловну в номер, поможешь донести сумки?
— Сама справлюсь, Александр Петрович, — сказала Капиталина Павловна.
Так-так… значит, моё настоящее отчество им уже тоже известно? Что ж, любопытно, конечно.
Мы прошагали по закрытой галерее мимо охраняемого пляжа и дальше — на стоянку судов.
Хмурый «якудза», дежурящий у трапа, молча кивнул и откинул цепочку на проходе.
— Мне, по правде сказать, нужна ванная комната, — шепнула Северина. — Мы занимались велоспортом с подругой, и я так и не успела привести себя в порядок.
Что ж, провёл в свою каюту — тут нас радостно приветствовал Нанотолий. Я намеревался выйти, но Северина попросила:
— Нет, останься тут, мне так как-то спокойнее…
Ну, и, разумеется, дверь ванной оставила приоткрытой. То ли из благодарности, то ли чтобы подготовить меня к чему-нибудь… То ли просто подразнить? Интересно, подумалось мне, она выйдет из душа в костюме Евы, или одетая?
А я был готов. Чёрт возьми, ещё как готов. Но она всё-таки выбрала второй вариант: вышла с мокрыми волосами в лёгком летнем платье, ничуть не скрывающем фигуру с просвечивающим нижним бельём, на ногах колготки…
От мысли, как я всё это буду стягивать, стало немного не по себе.
И тут же направилась к выходу из каюты.
— Тебе стало легче? — спросил я, подойдя ближе.
— Мне станет легче, когда я поужинаю. Не составишь мне компанию?
Волнительный неопытный юноша бы тут подумал, что она использовала меня, как инструмент, и теперь удалится, либо, того хуже, будет дразнить и отправит в какую-нибудь «френд-зону», про которую когда-то так много писали.
Но я-то знал, и всё видел. Она меня маринует, дразнит, но всё уже предрешено. Что ж, поиграем в эту игру — покажем себя галантным и обходительным, и вовсе не настырным.
Ну, и, разумеется, я составил компанию. Ужин из морских гадов по-японски, за непринужденной беседой, в которой я второй раз за вечер рассказывал про свои приключения, затем, уже после заката, короткая прогулка по пляжу — и вот, момент, когда нужно либо прощаться, либо усугублять общение.
— Я могу проводить тебя до номера, — предложил я.
— А можешь показать яхту — ты же так и не провёл экскурсию, — подмигнула Северина.
Ну, и, разумеется, я провёл экскурсию. Молча, спокойно, показывал все помещения, по каютам, через гараж, провёл в рулевую, затем — в трюм, мимо мрачного голема. Вернувшиеся из Старого Порта Энрико и Джейкоб были слегка навеселе и принялись здороваться и знакомиться, но Джейкоб просёк ситуацию, и они спрятались в каюты, с глаз подальше.
Мы же поднялись на застеклённую верхнюю палубу, где у нас был стол для собраний. Я показал пулемёт, посмотрели на неспокойное море с одной стороны, на яркие огни города с другой, а затем Северина попросила:
— Выключи свет, — и принялась раздеваться.
Вернее, она начала раздеваться, а продолжил, разумеется, уже я. Всё случилось как-то спокойно, даже слегка буднично, но при этом очень нежно и правильно. Мы продолжили в моей каюте, изрядно напугав Нанотолия, который после испуга тактично спрятался под кровать.
Испытывал ли я муки совести по поводу того, что изменяю Надежде Константиновне? Чёрт его знает, наверное, — да, где-то глубоко в душе. Хотя за прошлую жизнь я научился куда проще к этому относиться. Мало когда любовь в разлуке живёт слишком долго, тут тоже было так.
А ещё всё дело было в том, что где-то в глубине меня всё ещё жил Саша, телохранитель царевны, безумно в неё влюблённый и дожидающийся встречи. И все текущие мои женщины, при всей их красоте и благородстве — не шли с ней ни в какое сравнение.
— Вот так вот, Александр Петрович! — наверняка усмехнулся
