Чемпионы Черноморского флота (СИ) - Greko
Я покачал головой: хлебнул горюшка Горюшкин!
— Флаг спасли?
— А как же! Он теперь всегда со мной!
Штурман с гордостью расстегнул мундир и показал флаг, обвязанный вокруг торса.
— Что же мне с вами делать?
— Лучше подождать. Князь — честнейший человек. Он обещал меня освободить. Отправил гонцов к абхазскому владетелю. У семьи Гечь есть свой порт. В него без проблем может зайти русский тендер или люгер и взять меня на борт.
— Таков его план?
— Да! И он отправит со мной своего брата князя Антхуа, чтобы тот вел переговоры об условиях русского покровительства. Если бы только здесь стояло русское укрепление! Гечевы боятся убыхов. И не могут рассчитывать на помощь отряда из укрепления Святого Духа, если случится нападение. Аридбаевы враждебны. Встанут стеной, лишь бы досадить своим кровникам.
… Слова Горюшкина подтвердились с пугающим предвидением уже к полудню следующего дня.
Мы стояли во дворе. Князь Ахмед-Аслан-бей показывал мне своих коней. Хвалился, что выписывает из Большой Кабарды лучших производителей, чтобы поддерживать породу. Хотел подарить мне одного скакуна редкой кауровой масти. Ни успел я придумать, как отказаться от подарка, в имение примчался гонец.
— Князь! — закричал он, падая с коня. — Люди Созрона Аридбы напали на Решида Гечбу. Убиты дворяне Микелба и Кинца. Захвачен Решид, а с ним твои родственники — Эдир-бей и Мисоуст.
— Они ранены? — с трудом сохраняя спокойствие, спросил побледневший князь.
— Не знаю!
— Что хочет этот мерзавец?
— Требует отдать ему русского офицера.
— Отрыжка шакала! Собирайте людей. Мы выступаем. Мало Ардибаевым, что русские сожгли им аулы в ущелье Лиешь. Захотели, чтобы и мы подпалили им шкуру! Зелим-бей, Курчок-Али! Вы с нами?
— Не спеши, князь. Во-первых, мы не можем встревать в ваши распри, — кунак мгновенно подтвердил мои слова. — Во-вторых, уверен, что на берегу Мздимты тебя ждет засада. И, наверняка, уже переправлен отряд, который скрытно движется к твоему имению и только и ждет, когда вы покинете Гечилер.
— Проклятье! Ты прав! Появление твоего отряда нарушило равновесие. Теперь каждый из пяти князей будет думать, как обернуть это в свою пользу. Но и не ответить я не могу! Канла!
— Есть два решения — плохое и хорошее.
— Говори!
— В первом случае, мой отряд останется прикрывать твое имение. Зная, что мы здесь, джигеты не рискнут напасть. Но мне кажется, Созрон просчитал такой вариант. И припас козырь. Какой? Не знаю. Он произвел на меня впечатление хитрюги.
— Он лис, а не лев! Какое второе решение?
— Я отправлюсь с отрядом Курчок-Али обратно в поместье Хасана. По пути встречусь с Аридба и попытаюсь уладить дело миром.
— А если он тебя захватит?
— Тогда мой отряд под командованием Башибузука присоединится к твоим людям, и вы разнесете Аридбиевых так, что от них мокрого места не останется.
— Ты рассуждаешь так, будто родился и вырос в Джигетии, — рассмеялся успокаивающийся князь.
«Я просто читал Джорджа Мартина, старый вождь», — подумал я про себя.
— Зелим-бей! Я ценю твою позицию и готовность прийти на помощь! Если ты уладишь дело, я подарю тебе селенье с отличным виноградником. Станешь узденем 1-й категории без всяких обязательств перед родом Гечь! Поверь, тебе пригодится такой статус. Это престижнее и почетнее, чем быть простым уорком, пусть и знаменитым!
«Сказать или промолчать, что я уже потомственный дворянин Российской империи? Нет! Не поймут!»
— Я принимаю твое предложение, князь Ахмед-Аслан-бей!
— И коня! Я настаиваю! — молвил твердо владетель Гечилера.
[1] Ныне посёлок Веселое.
[2] Опасения Зарина были не напрасны. Убыхи захватили несколько пушек. Из «единорога» обстреливали форт Александрия. Был послан отряд, отбивший орудие. Через пару лет всплыли еще две карронады. Их смог заклепать один джигет, офицер русской службы.
[3] Констапельская каюта — на больших кораблях помещение для «второсортных» офицеров — штурманов и артиллеристов. Использовалась попутно для хранения части снарядов.
Глава 14
Вася. Тифлис, конец июля 1838 года.
Княгиня Манана Орбелиани пять лет была под строгим полицейским надзором из-за участия в последнем грузинском дворянском заговоре. Но все меняется: она снова смогла собирать у себя в доме сливки грузинской знати, не вызывая подозрений в «государственном злонамерении».
Мананин круг принял Тамару как родную. Её, блиставшую в салоне баронессы Розен, тифлисское высшее общество не забыло. Еще больший интерес вызывало её путешествие в Крым, к сиятельному Воронцову, и в старую столицу, в Москву.
Княжна Орбелиани — высокая восточная красавица, слегка за тридцать — пока не боялась конкуренции с цветущей Тамарой. Она оживленно болтала с госпожой Варваци, переходя с русского на французский, с французского на грузинский и с интересом выспрашивала про все последние столичные новости. Ожидался приход братьев и кузенов Мананы. Вокруг неё постепенно складывался блестящий кружок грузинских литераторов, из которого впоследствии выросла грузинская литература с большой буквы. [1]
Тамаре с княжной и с её гостями было интересно. Хотя среди действительно выдающихся и великолепных умов в этом салоне встречались и изрядные олухи. Но с такими Тамара предпочитала вообще не связываться.
… Вася успел перехватить пару часов сна. Вышел с запасом к «дому греха», больше волнуясь и переживая не за то, как там сладится у Бахадура и не нарвутся ли они на разъяренного мужа, сколько о том, что, как бы непредвиденная цепь событий не позволила им оказаться в одиннадцать вечера по нужному адресу, чтобы встретить и проводить домой грозную Тамару.
Уже за десять минут до назначенного срока Вася топтался возле нужного дома. Принять безразличный вид никак не получалось. Обстановка никак не благоволила. Жара спала. Вокруг приличными толпами ходили люди всех мастей, за исключением русской. Соответственно, ни слова на родном языке Вася не мог расслышать в этом гомоне. Что его сильно напрягало. По сути, он сейчас сравнялся с Бахадуром и тоже стал безъязыким. Тут сработала известная пословица про «вспомни черта». Кобелина-алжирец, собственной персоной, появился из-за угла.
"Фу-ты, ну-ты, ножки гнуты!' – отреагировал Вася на расфуфыренного бербера, да еще и помахивающего на каждом шагу изящной тростью.
Бахадур внимания на Васю не обращал. Шел твердым шагом, морда — кирпичом. Только перед дверью дома, коротко оглянулся и мигнул подельнику. Вася не удержался, памятуя о главной проблеме, показал пальцами десятку и единицу. Потом кулак. Пират кивнул, предлагая Васе не беспокоиться. Исчез за дверью.
Потянулись томительные минуты ожидания. Вася, на всякий случай, подобрал несколько мелких камешков. Держал их в руке, перебирая. Мало ли, как оно повернется. Может, времени на раздумья не будет. А так, хоть кинет камень в окошко. Предупредит.
Камешки, к сожалению, понадобились. Хотя все произошло так быстро и так неожиданно, что Вася в начале о них позабыл. Когда пошел второй час любовной эпопеи неутомимого алжирца и когда у Васи уже исчерпался весь запас матерных слов в адрес Бахадура, в конце улицы послышался нарастающий шум. Очень неприятный по характеру шум. Вася вскинул голову. Пригляделся. К дому приближалась коляска, в которой сидело четверо здоровых, среднего возраста мужчин. Очевидно, были чуть пьяны, а оттого еще более опасны. У Васи не было сомнений, что эти мужчины — по душу Бахадура. Не тешил себя пустой надеждой, что четверо грузин, что-то грозно выкрикивающих с горящими глазами, «погулять вышли». Пока ничего не соображая, по инерции или уже следуя боевому опыту, бросился к дверям дома грехопадения. На бегу с удивлением думал не совсем об уместном.
«Как, б… они могли узнать, что Бахадур наставляет одному из них рога⁈ Ну как⁈ Не то что мобильных, простых телефонов нет! Хотя, чему я удивляюсь⁈ Большая деревня. Кто-то заметил, послал босоного мальчишку в духан, предупредить о творящемся зле. Друзья несчастного присоединились. Пока ехали, распалили себя так, что попадись им сейчас Бахадур в руки — хана ему!»
