Надо – значит надо! (СИ) - Ромов Дмитрий
— Начинал, как карманник, стал мошенником высокого полёта.
— Надо подготовиться к встрече, — говорю я. — Посмотрим, как пойдёт. Прямо здесь поговорим, я думаю. Надо будет санитарный час объявить.
— Да ладно, хочешь в субботу игру остановить?
— Ну, да, — подтверждаю я. — Хочу.
— В кабак пошли, — предлагает Цвет. — Здесь, в гостинице.
— Пишут всё, — с сомнением отвечаю я.
— У тебя глушилка есть. Присядем чинно, спокойно, всё обсудим. Без стволов, без бузотёрства, в общественном месте. Я думаю, нормальная идея. Поставим охрану. Всех проверим. Такое моё предложение.
— Нет, — не соглашаюсь я. — По результатам переговоров может, и сходишь с ним на обед, а у меня дела будут. Тут дело такое, его мы проверим. И людей его проверим. Но всех посетителей ресторана ты проверять не будешь. Ты помнишь, как в «Волне» было? Ты вышел в туалет, а вернулся с пушкой. В ресторане таких фортелей сколько угодно можно устроить. Поэтому вот здесь, под полным нашим контролем, после тщательного досмотра сядем и поговорим.
— При -сядем, — наставительно замечает Цвет.
— Ладно, присядем, — киваю я. — Но только здесь.
— Идёт. Замётано.
Так всё и происходит. В субботу, морозным февральским днём я отправляюсь в казино. Мороз и солнце, как говорится, день чудесный. Правда, солнце-солнцем, но серая дымка, приглушает яркость и делает картину мира не самой жизнерадостной. Холод видно невооружённым глазом.
Машин на дорогах мало. Они катят торопливо, словно спасаясь от мороза, а позади них выхлопные газы клубятся бело-серыми трепещущими тучками. Прохожие кутаются в шарфы и меховые воротники. Идут быстро, не глядя по сторонам, выдыхая белые дымы, как заядлые курильщики. Мороз щиплет за лица и делает румяными, что твои яблоки.
Мы подъезжаем к «Москве» на трёх «Волгах» и выходим чёрной стаей. Участники конференции по вопросам интернациональной дружбы. Внутри тоже хватает моих парней. Для встречи какого-то мошенника Юсика жирновато, конечно, может впасть в гордыню, ну да ладно. Протокол безопасности нужно соблюдать.
Казино закрыто на санитарный час, почти весь персонал выдворен, остаются только те, без кого нельзя обойтись. Все столы, санузлы и другие места, где можно спрятать оружие, досмотрены, опечатаны и подписаны.
Делегаты из солнечного Азербайджана появляются точно в назначенное время. Они безропотно проходят досмотр и не выражают и тени неудовольствия.
Мы подходим к большому круглому столу — я с Цветом и лысеющий грузный мужик в белой сорочке и чёрном костюме. Он обливается потом и безостановочно работает носовым платком, прикладывая его ко лбу и к шее. Глаза у него крупные, выпуклые и печальные. Подбородок покрыт чёрной щетиной. Это и есть Юсик Бакинский.
Рядом с ним худосочный спутник с крючковатым вороньим носом и впалыми, как колодцы, глазами с чёрными кругами. Это его консильери Давид Гусейнович или Грач. Похож, кстати, на грача.
Я указываю на стулья и все рассаживаются.
— Я бы хотел поблагодарить вас, дорогие друзья, что согласились на эту встречу.
Мы молчим. Слушаем. Обращение необычное, но посмотрим, что тут к чему.
— Мы давно следим за вашими успехами, — практически без акцента продолжает Юсик. — И это производит впечатление и вызывает настоящее уважение.
Бармен открывает перед каждым из нас по бутылке «Боржоми» и разливает по стаканам.
Юсик сидит, положив локти на стол и расплывается, как ждун.
— К сожалению, между вами и некоторыми из моих соотечественников в разное время возникали определённые… э-э-э… трудности, — говорит он. Но я со всей ответственностью от имени старейших и авторитетнейших м-м-м…. представителей нашего сообщества заявляю, что мы не переносим отдельные и, тем более, индивидуальные разногласия и инциденты на всю республику.
Юсик вздыхает и делает несколько больших глотков из стакана. Его спутник, чуть наклонив голову вперёд, внимательно нас разглядывает.
— Вот… — продолжает оратор. — М-м-м… В общем, не хочу ходить вокруг да около. Мы собрались с самыми уважаемыми людьми республики и хорошо поговорили. И все, как один, пришли к мнению, что Джемал Бакинский, Игла, Сева, Лазарь… Все они не поняли ситуацию, не рассмотрели возможностей и повели себя неправильно. Мы же считаем, что обо всём всегда можно договориться.
Он снова прерывается и допивает минералку. Ставит стакан и наливает из бутылки ещё.
— М-да… — кивает Юсик. — Признаюсь, нас очень впечатлило ваше умение решать вопросы и добиваться своих целей. Мы видели это и в Тбилиси, и в Ленинграде. И мы совсем не хотим за каких-то дурачков повторять их судьбу. Я говорю, может быть, не очень красиво и совсем недипломатично, вы уж простите, но зато прямо и без лукавства. Как думаю, так и говорю. Хочу, чтобы всё было предельно понятно и не осталось никаких недомолвок.
Мы с Цветом молчим. Когда молчишь и смотришь на собеседника он обязательно скажет что-нибудь ещё. Вот, он и говорит.
— Мы знаем, что в ближайшее время у вашего «Факела» есть планы развернуться в Азербайджане. Мы это горячо приветствуем. У нас в республике много героев и ветеранов из горячих точек. Они с достоинством продолжат служить народу. Поэтому можем со стороны наших уважаемых людей обратиться и к первому секретарю, с просьбой помочь хорошему и нужному начинанию.
Во даёт, просто соловей, заслушаться можно. Сразу видно, человек чувствует пульс времени, вдыхает полной грудью дурман девяностых, открывает двери настежь впуская будущее уже сегодня. Ну-ну…
— Выражая глубокое уважение вашей силе, мы также отмечаем и уверенный рост ваших экономических показателей. Это вселяет в нас уверенность, что мы могли бы наладить взаимовыгодное сотрудничество и начать полноценную интеграцию или, как принято говорить, запустить всеобъемлющую программу разделения труда. Со своей стороны мы гарантируем, что сможем держать под контролем всё… воровское… сообщество.
Говоря «воровское», он морщится, как от зубной боли, показывая, насколько грубая реальность противна его, устремлённому в светлое будущее, духу.
— Мы и так держим, — продолжает он. — А это значит, что сейчас станем только сильнее и благодаря вашей помощи сможем полностью искоренить беспредел и бесчеловечные, взывающие к отмщению крови, преступления. Отныне экономика становится нашей главной задачей.
— Экономика должна быть экономной, — внезапно произносит его советник и кривит губы в улыбке, обнажая крупные зубы.
— Да-да, — кивает Юсик, бросая на него быстрый взгляд. — Должна, это точно. В общем, чтобы не сотрясать воздух долгими речами в духе Леонида Ильича, подведу итог. Мы переходим под вас. То есть под Цвета. Обговариваем все условия и ваши экономические интересы. А вы, Егор Андреевич, за это предоставляете нам защиту и помогаете отбивать накаты и наезды со стороны «воров» старой формации силовыми методами, там где уважаемый Цвет будет упираться в необходимость применения решительных мер. Мы в разы снизим уровень тяжёлой преступности. Убийства, грабежи, изнасилования, постараемся и с квартирными кражами поработать. Это приведёт к положительному отношению со стороны властей и со стороны населения. Все усилия мы будем прилагать к развитию бизнеса. Для взаимной выгоды.
Мы молчим, но и он замолкает и внимательно смотрит то на меня, то на Цвета.
— Ах, да, ещё, — добавляет Юсик. — Я слышал о неприятном инциденте, случившемся несколько дней назад. И слышал, будто азербайджанские воры наняли Левшу, чтобы устранить вас. У него не вышло и его самого устранили. Авторитетно заявляю, что мы этого не делали. Никаких заказов и связей с Левшой. Нами просто прикрываются. Это не в наших интересах, потому что мы видим перспективу там, где она действительно имеется. Мы уже ищем людей, кто мог бы стоять за этим инцидентом. Ищем и обязательно найдём. А после этого передадим прямо вам.
— Ну что, сказать, уважаемый Юсиф Алимович, — говорю я. — Я впечатлён вашей речью. Впечатлён тем, насколько ясно и точно вы видите ближайшее будущее. Это вселяет в меня определённую уверенность в то, что мы сможем работать вместе к обоюдному удовлетворению и на благо нашей великой Родины.
