Поворот (СИ) - Номен Квинтус
— Мысль интересная… особенно для Маши и Кати, Консуэла все же и психологом была профессиональным. Не думаю, что мужик на это клюнет, он даже обычные бумажные деньги старается не брать, им главным образом серебро подавай, ну и золото конечно.
— А чтобы клюнул, цены на продажу по этим билетам Николай Александрович предлагает, против нынешних магазинных, процентов на десять-пятнадцать уменьшить. Ну а по истечению срока их действия мы их на обычные деньги обменяем… если их хоть сколько-то останется. Таким манером он по сути дела берет у мужиков… можно сказать, товарный кредит под весьма выгодный процент — и если получится привлечь на стройки пару миллионов человек до зимних холодов…
— А я, пожалуй, это предложение поддержу, — высказала свое мнение Наталия. — Насчет пары миллионов мужиков я не думаю, но тысяч двести-триста и летом привлечь получится, а вот после уборочной… у нас на зиму какие-то крупные стройки не намечаются?
— Теоретически зимой строить можно, а вот практически… разве что где-то отделочные работы на зиму отложить. Мужики там, конечно, только на подсобных работах помочь смогут, но хоть что-то. Но вот на пару миллионов мужиков зимой у нас работы точно не будет.
— Вот удивительно: строек у нас намечено больше, чем строители выстроить в состоянии, — хмыкнула Еля, — а мужикам работать негде будет. Это как?
— Это так: зимой людям какое-то жилье возле строки предоставить нужно, а у нас жилья нет, мы его как раз строить и собираемся.
— О чем спор? — поинтересовалась зашедшая по каким-то своим делам Лена. — А, понятно, — продолжила, выслушав краткие тезисы по обсуждаемой проблеме. — Я могу предложить немного другой подход: денежки, которые Второв предлагает выпустить, в оборот ввести как раз после уборочной, а летом пусть солдаты, которые осенью демобилизоваться будут, выстроят бараки какие-нибудь. Или… есть тут один забавный, извините за выражение, архитектор, Кретов его фамилия. Он вообще-то военный квартирмейстер, и разработал проект дощатой казармы, которая строится за пару недель и через год-другой развалится. С земляной засыпкой стен: не хоромы, конечно, но для мужиков на заработках сойдет. А зимой — когда мужик поймет, что сытая жизнь ему уже не светит — как раз в них поденщиков на стройках и расселим. Тут главное, насколько я понимаю, до конца где-то ноября фундаменты заложить желательно.
— Ладно, а кто за всю эту программу отвечать будет? Второв? — решил закончить дискуссию Андрей.
— Ну почему Второв? Ты, Андрюша, за все и ответишь. Ты же у нас в стране главный?
Избытка денег в России не было, но все же какая-то копеечка из-за границы поступала. И копеечка довольно немалая — однако в силу ряда причин большая часть этой валютной выручки никуда не тратилась. Так, французам и американцам лекарства продавались исключительно за золото — и все поступающее в страну золото немедленно складировалось. Потому что составленные еще «наверху» планы предусматривали создание «золотого запаса» в размере не менее пяти тысяч тонн. Под эту программу и внутри страны по возможности золото у населения изымалось — не все, конечно, а золотые червонцы в основном. Для чего некоторые товары (импортные, например шелк китайский) населению продавали исключительно за золото. И не только шелк, почти все «предметы роскоши» можно было купить исключительно за червонцы. В золоте это составляло, конечно, немного — если выудить у населения все золотые монеты, то вышло бы собрать порядка двухсот тонн золота. Но и это все же кучка не особо маленькая, так что «госмонополия» тут выполнению программы по «консолидации золотого запаса» прилично помогала. Еще росту этого запаса существенно помогала собственная золотодобыча, так что казна «из внутренних источников» пополнялась каждый год тонн на шестьдесят чистого золота. Но для «выполнения планов» этого было явно маловато — вот все импортное золотишко и «пряталась в чулок». В очень большой чулок, только в девятнадцатом году из-за границы было получено свыше двухсот тонн «желтого металла». А на двадцатый планы были и того больше — хотя бы потому, что к списку серьезных поставщиков золота добавилась и Испания. Правда, сама по себе Испания избытками золота богата не была, но через нее (и в меньшей степени через Грецию) в Россию поступало золото уже английское.
Сами британцы торговать с Россией, да еще и платить ей за что-то золотом, даже не собирались — но люди и в Англии болеют, а еще сильнее люди болеют в британских колониях. То есть не туземцы — на туземцев англичанам всегда было плевать, а вот то, что в колониях болеют и белые люди, считалось отвратительным явлением. Поэтому англичане с удовольствием приобретали в Испании «ценнейшее лекарство от малярии» — и сами британцы, и даже испанцы думали, что это «совершенно испанский товар». А в Греции они же покупали «контрабандный» синтомицин и не менее «контрабандный» тетрациклин (его синтез тоже был уже налажен, хотя и в довольно скромных объемах). Понятное дело, что контрабанда эта вся шла под покровительством болгарской пограничной стражи (и лично Премьер-министра Тодорова), давая и дружественной стране неплохой заработок, а уж откуда в Болгарии появлялись эти лекарства, на туманном острове предпочитали не спрашивать. Потому что опасались, что источник может иссякнуть…
Но пока источник не иссякал, наоборот он подпитывался и прямыми британскими вливаниями: почему-то британцы все еще считали, что «купить можно всё» и тратили весьма солидные средства на подкуп русских чиновников в попытках выяснить происхождение медикаментов. По подсчетам генерал-лейтенанта Татищева — командира Отдельного корпуса жандармов, англичанами на эти цели уже было потрачено больше полумиллиона фунтов (правда, в бумажном виде). Только внутри России было потрачено — и Дмитрий Николаевич почти все эти фунты смог забрать для нужд жандармерии. А уж сколько фунтов было потрачено британцами на финансирование «русских эмигрантов», этого вообще никто сказать не мог. Но очевидно, что денежки эти «эмигранты» получали в достатке, и Лена именно для решения этих вопросов к Андрею и зашла.
Зашла, выдала «полезный совет», а когда «библиотекарши» ушли, задала свой вопрос:
— Андрей, Дмитрий Николаевич дал мне списочек некоторых товарищей, остро желающих занять твое место в России. И у меня возникла мысль с этими господами побеседовать.
— Знаю я, как ты беседовать любишь.
— Я именно это и имею в виду. И хочу скататься в далекую заграницу, осмотреть разные достопримечательности Европы…
— Тебя там быстро за жабры возьмут.
— Не возьмут. Ну кто может что-то плохое подумать про бедную… не очень, конечно, бедную греческую девочку?
— Из тебя гречанка как из меня…
— Между прочим, мой родной язык как раз греческий. То есть родной язык Александра.
— А он от современного греческого отличается, наверное, сильнее чем немецкий от французского.
— Не так уж сильно он и отличается, к тому же я язык серьезно так подучила. Конечно, юная афинская гречка из меня не получится, но вот беженка из Смирны — вполне. Я к чему: мне нужно будет как-то передать — желательно уже в Италии или даже во Франции — местных денег, рубликов так на сотню тысяч.
— Аппетиты у тебя… деньги будут. А счет в швейцарском банке тебя устроит?
— Вполне. Но все должно быть абсолютно легально.
— Сделаем, по нынешним временам это вообще не проблема. А паспорт тебе какой делать?
— У меня уже есть, как раз греческий. Запиши: Елена Форадис. Записал? Я вернусь, надеюсь, к концу августа, в крайнем случае в сентябре. А если что… ты узнаешь. Все, счастливо оставаться!
Глава 3
В конце июня заработал шинный завод в Ярославле. То есть он вообще-то уже второй год как работал, но в июне началось производство шин уже из отечественной (и синтетической) резины, так что достижение это было очень заметным. Особенно заметным с внешнеторговой точки зрения, ведь теперь можно было не тратить огромные деньги на закупку каучука. А шины получались даже лучше «натуральных» — потому что команда Фаворского все же «приняла слова госпожи Федоровой» близко к сердцу и отладила синтез резины бутадиен-стирольной. Да и сами шинники упоминания о «новых технологических подходах» мимо ушей не пропустили, а так как Святозар очень неплохо наладил в Затишье выпуск тонкой стальной проволоки в количествах, явно превышающих потребности (точнее, возможности потребления) ее завода, выпускающего высоковольтные провода для ЛЭП, то шины из Ярославля пошли сразу с металлическим кордом и «радиальные». Хотя Иван и заметил, что такие шины для тяжелых грузовиков не очень-то и годятся, но пока его замечания были проигнорированы: нынешним грузовикам, во все больших количествах сходящих с конвейера завода в Филях, их вполне хватало.
