Академиум - Андрей Стоев

— И что ты с ними делаешь?

— Парни их как следует избивают и выкидывают за ворота. Господин не хочет ссориться с Багеровой и приказал пока реагировать мягко. Лично я считаю, что напрасно. Надо было повесить пару-тройку воров на том самом катательном станке, другие сразу бы всё поняли.

— На карусельном, — поправила Кира.

— Какая разница, — махнул рукой Кельмин, — на каруселях же катаются.

— Этот карусельный стоит десять тысяч гривен, много чести будет для воров, — заметила Кира. — В любом случае, господин приказал жёстких мер пока не применять. Наше дело не обсуждать приказ, а выполнять.

— Вот я и выполняю, — пожал плечами Кельмин.

— Знаешь, Антон, я думаю, что мы действуем немного неправильно. Другие просто не видят, что происходит с ворами. Надо сделать процесс расправы более наглядным.

— Пожалуй, вы правы, госпожа, — подумав, согласился Кельмин, — надо это как-то демонстрировать остальным, а то так в конце концов некому работать будем. Мы подумаем, как лучше это организовать.

— С руководством сложнее, — вздохнула Кира, — вот кого бы перевешать стоило.

— Много воруют? — полюбопытствовал Антон.

— По нашим прикидкам, они каждый месяц разворовывали порядка пятнадцати тысяч гривен.

— Вот это размах! — не сдержал удивления Кельмин. — Так надо бы их потрясти.

— Как мы их будем трясти? — пожала плечами Кира. — Это же не наши деньги. Это дело Багеровых, а Эмилия ничего делать не хочет. Она нам просто не верит, что старые проверенные служащие её обворовывали. Но кого-то из них мы всё же обязательно повесим, а с господином я сама разберусь.

— Думаете, будут и у нас воровать? — усмехнулся Кельмин.

— Уверена, что не удержатся. Они же давно привыкли воровать. Мы им пока только пальцем погрозили, они ещё не верят, что это всерьёз. Мои ребята выделили несколько человек, за которыми стоит немного последить, да и вообще присмотреться. Я дам тебе список, вы со Стоцкой решите этот вопрос.

— Сделаем, госпожа, — кивнул Кельмин.

Кира нажала кнопку звонка и сказала заглянувшей секретарше:

— Ната, вызови ко мне Косту Орлова. Скажи, пусть захватит список, он знает какой.

Секретарша заколебалась.

— Госпожа, с Костой проблема. Я как раз хотела доложить вам про него как только вы освободитесь…

— Что за проблема? — удивилась Кира.

— Это надо Косту видеть.

— Ну веди его сюда, посмотрим.

Секретарша исчезла. Минут через пять дверь открылась снова, и секретарша буквально впихнула в кабинет парня лет двадцати пяти. Всю левую сторону лица у него занимал огромный свежий кровоподтёк. Стоял он немного скособочено, а правая рука у него висела так, что было ясно, что действовать ей он не может.

— Это ещё что такое?? — с недоумением спросила Кира. — Рассказывай.

История оказалась довольно стандартной. Год назад Коста попал в трудное положение и был вынужден занять двадцать гривен у ростовщика. Вовремя всю сумму он отдать не смог и его поставили на счётчик. Вскоре он устроился в отдел Киры и стал хорошо зарабатывать, но проценты наслаивались на проценты, долг всё увеличивался и даже хорошего жалованья не хватало, чтобы расплатиться. Он уже отдал почти четыре сотни, но невыплаченный долг составлял ещё четыреста гривен, и вот вчера ростовщик заявил, что ему надоело ждать возврата долга и потребовал переписать на себя квартиру Косты. А для того чтобы простимулировать должника, его для начала как следует избили.

— Ты должен был рассказать эту историю сразу же, — поморщилась Кира, выслушав историю. — А не дожидаться вот этого всего.

— Госпожа, я боялся, что вы не захотите связываться с преступниками и уволите меня.

— Идиот. — Кира разозлилась. — Я подумаю, как наказать тебя за то, что не сообщил это вовремя.

— Что за ростовщик? — с любопытством спросил Кельмин.

— Грабка с Болотного конца, — ответил Коста, с испугом глядя на начальство.

— Ну надо же, до чего кличка говорящая, — засмеялся Кельмин, — сразу понятно кто такой. Ладно, страдалец, пойдём, разберёмся с твоим долгом. И больше не зли госпожу, а то ведь и в самом деле накажет.

* * *

До обеда ростовщик Грабка никого не принимал, и в это время попасть к нему на приём было невозможно. До обеда он разбирал бумаги, подводил бухгалтерию и планировал работу с должниками на сегодня. Этой работой он никогда не тяготился и с удовольствием занимался ей под большую чашку кофе с острым чухонским сыром. Сегодня он опять с удовлетворением отметил снижение количества проблемных долгов и полное отсутствие долгов безнадёжных. Сегодняшний список несознательных должников оказался совсем коротким, и настроение Грабки в этот солнечный зимний день было превосходным.

К сожалению, превосходным оно оставалось недолго. Дверь внезапно распахнулась пинком, и комната как-то сразу оказалась заполненной вооружёнными людьми.

— Этот, что ли? — спросил один из них.

— Точно, эта рожа на картинке была, — подтвердил другой. — Берите его, парни.

Грабка раскрыл было рот, чтобы что-то сказать, но ему тут же сунули кулаком в зубы и возмущённые слова застряли у него в горле. Его подхватили под руки и поволокли на выход, не обращая внимания на то, что он не успевает перебирать ногами. Уважаемого ростовщика вытащили во двор и с размаху закинули в кузов большого армейского грузовика с гербами Арди на дверях. Там его подхватили, проволокли внутрь и бросили на холодный металлический пол, приказав лежать тихо и подкрепив приказ пинком по рёбрам.

— Командир сказал ещё двоих его быков взять, — донёсся голос снаружи.

— Уже упаковали, тут они лежат, — откликнулись из кузова.

Грабка приподнял было голову, чтобы посмотреть, но кто-то поставил ему ботинок на голову и с силой придавил, вжав его лицом в ребристый металл пола.

— Семён, ты со своими тут пока остаёшься, — опять послышался голос. — От госпожи Киры приедут люди, хотят бумаги полистать. Проследишь, чтобы всё нормально было.

— Сделаем, старший, — ответили рядом, и мимо лица Грабки протопало несколько пар армейских ботинок.

— Давай, поехали! — скомандовал кто-то, и грузовик, рявкнув мотором, тронулся.

Грабка был в шоке. Всю свою не такую уж короткую жизнь именно он был тем, кто решал кому жить и кому умереть, и в другой роли он себя представить не мог. Внезапное превращение в жертву, с которой обращаются с равнодушной безжалостностью, выбило его в какое-то странное состояние, в котором он без эмоций наблюдал происходящее как бы со стороны, будучи не в силах принять, что всё это происходит именно с ним.

Дорога заняла с полчаса; лёжа на холодном металле, легко одетый ростовщик за это время изрядно промёрз. Наконец грузовик остановился. Грабку без лишних церемоний выкинули из