Белая ферязь (СИ) - Щепетнев Василий Павлович
Признаться, я немного разочарован. «Штандарт» — это яхта, то есть судно, предназначенное для туризма, развлечений и прочих видов отдыха. Но размерами если и уступает легендарному «Варягу», то совсем немного. Двенадцать тысяч лошадиных сил — мощность! Пять с половиной тысяч тонн — водоизмещение! Триста семьдесят человек экипажа! И всё это, чтобы семейно отдыхать в финских шхерах?
Ради престижа Государю подобает именно такая яхта! Год назад Papa встречался на «Штандарте» с дядей Вилли, германским кайзером. Я, конечно, не помню, но фотографию видел.
Ну, хорошо, пусть подобает — для представительства. Носить официальные визиты, со свитой, с сопровождающими лицами, время такое — пыль в глаза пускать. У царей оно всегда такое, какой век не возьми. Но всё-таки, всё-таки… «Штандарт» может вместить до пятисот гостей, но рядом с нами другая яхта, «Полярная Звезда», тоже императорская. На ней ma tante Ольга Александровна. «Полярная Звезда» размерами чуть поменьше «Штандарта», но роскошью, пожалуй, и превосходит: Papa специально повелел, чтобы «Штандарт» декорировали проще, не превращали в шкатулку драгоценностей. На императорский манер проще, не на мужицкий. Но всё равно, получается, что Papa и его сестра отдыхают на двух огромных яхтах! И три миноносца с нами, и ещё несколько катеров. Безопасности для. Не слишком ли?
Это чтобы не застаивались, объяснил мне Papa. Яхтам и прочим судам нужно в море выходить, чтобы экипаж сноровку не терял, вообще…
Ну да, я помню, чтобы не было рахита. Помню, но вслух не говорю. Что я понимаю и в яхтах, и в путешествиях? Ничего. Но на «Межени» мне было веселее. Города, берега, толпы народа… Толпа утомляют, но день за днем безлюдные берега утомляют тоже.
Почему мы курсируем — если курсируем — вдоль финского берега? Имея двенадцать тысяч лошадиных сил, крейсерское водоизмещение, почему не идём в дальнее плавание? Ведь так и говорят — большому кораблю большое плавание, а куда больше-то, сто тридцать метров «Штандарта» в длину? Куда-нибудь! Сначала вокруг Европы — Германия, Швеция, Дания, Великобритания, Франция, Испания, Италия, Греция, Турция — Ялта? Чем не круиз?
А тем, что его нужно долго и сложно готовить. Государь — это не частное лицо, сел да поехал. Если Государь посещает Неаполь или Афины — это государственный визит, пусть даже неофициальный. А визит следует согласовать с принимающей стороной: все эти ковровые дорожки, почётные караулы, парады, встречи и речи. Молебны тоже. Греция — православная страна, а Италия — католическая, но православные храмы тоже имеются. И будет у Papa не отдых, а ударная работа. Другое дело здесь, в собственных водах Империи. Спокойно, по-домашнему, Papa на байдарке без всякой помпезности съезжает на берег, играет в теннис, ловит рыбу и возвращается обратно на «Штандарт» опять же в байдарке. Гребцом!
А я не хочу. Трусоват был Ваня малый… Сама процедура посадки в байдарку пугает. Нет, ничего сложного, сестрицы проделывают это иногда и трижды на день, но они, если и ударятся коленкой, то через десять минут забудут. А я могу слечь на месяц. А могу слечь — и не встать. Как прошлой осенью. Я же тогда умер. Нет, лучше сказать — встал другим человеком. И хочу им пока и остаться — другим человеком. А то мало ли.
Нет, если я первое — доживу до совершеннолетия, то есть до одна тысяча девятьсот двадцатого года, второе — останусь к тому времени Наследником, и третье — к тому времени Россия останется монархией, то я закажу — из личных средств — личную яхту. Не такую, ка «Штандарт», а куда скромнее. Как Жюль-Верновский «Дункан». «Дети капитана Гранта» есть в нашей корабельной библиотеке, я накануне перечитывал. Вот такой и построю. Не слишком маленький, не слишком большой. Парусно-моторный бриг, водоизмещением триста тонн, только двигатель не паровой, а внутреннего сгорания. Дизель. На случай бури, а так буду ходить под парусами. Нет, не алыми. Обыкновенными. А когда меня на борту не будет — а меня почти всегда на борту не будет — на нём станут работать учёные. Изучать флору и фауну наших морей, раз уж яхте нужно плавать. И будет у нас корабль науки.
Я весь погрузился в мечты, уже и аквалангистов приспособил, и дом на дне моря начал было рисовать, «Черномор», как ко мне пожаловала ma tante Ольга.
Тоже полистала альбом, а потом сказала, что портрет сёстры, Великой княжны Татьяны Николаевны, моей работы, по её просьбе, смотрели признанные авторитеты, преподаватели академии художеств, художники-академики, и просто художники. Бакст, Репин, Пастернак… Нашли портрет смелым, нашли портрет оригинальным, нашли портрет талантливым, но насчёт обучения выразились осторожно: и без того хорош. А начнёт учить каноны, и глядишь, вместо оригинального живописца выйдет хорошо выученный ремесленник, а хорошо выученных ремесленников и без того хватает, оно вам нужно?
Ну, ну. Это они из вежливости. Не доросли ещё до моей живописи. Погодите, лет через двадцать локти кусать будете, да поздно.
— Но, если хочешь, основные приемы работы с акварелью я тебе покажу, — в утешении сказала ma tante.
Я поблагодарил, сказал, что непременно. Основные.
Может, и в самом деле займусь акварелью? Или крестиком вышивать научусь?
У меня есть дело. И это дело мало связано с изобразительным искусством.
Так, так, так… Я продолжал водить карандашом по бумаге, но более от раздумья. Какое же у вас дело, ваше императорское высочество?
Должно быть! Ну ведь не случайно я — здесь?
Как знать, как знать. Может, и случайно. Что мы знаем о случайностях, что мы знаем о закономерностях? Но даже если не случайно, как постичь замысел провидения? Каково мое задание? Спасти Российскую Империю?
Как иллюстратор, я прочитал несколько книг из серии «Спасти СССР». Пришлось. Прочитал, но так и не понял, от кого авторы хотят спасти Советский Союз? Вот от кого конкретно? Фамилия, имя, отчество, назовите, пожалуйста.
Не называют.
Спасти общественный строй? Опять же — какой? Социалистический? Но что такое социалистический строй? Если по Марксу, то Советский Союз был крайне сомнительным социалистическим государством. Чем привлекательна теория Маркса? По Марксу, следует убрать того, кто стоит между работником, и результатом его труда. Того, кто присваивает прибавочную стоимость. В Англии девятнадцатого века её присваивает капиталист, хозяин производства. В СССР её присваивал не конкретный капиталист, Путилов или Морозов, а государство, но разве от этого легче тому, кто получает десятую часть от наработанного? Слева молот, справа серп, слышал, слышал по Интернету.
И потом, товарищ Ленин прямо говорил: революция лишь тогда чего-то да стоит, если она способна защитить себя! А если для защиты революции требуется иновременный пацанчик-гемофилик… Впрочем, нет, пацанчик-гемофилик должен защищать не революцию в стране, а страну от революции, похоже, так задумано. Возьму как гипотезу. Но почему я? Вполне обыкновенный паренек. Жирный минус — гемофилия. Плюс… А есть ли вообще плюс? Знание истории у меня очень и очень посредственное, но ведь так учили. В общих чертах. Как устройство компьютера. Могу ли я с моими знаниями помочь хоть чем-нибудь учёным начала двадцатого века в создании компьютера? Могу, конечно, запросто: возьмите системный блок, подсоедините монитор, клавиатуру, принтер, настройте роутер.
Бред же! Я такую простую, в общем-то, вещь, как фильмоскоп, сделать не могу.
Почему бы не поручить миссию спасения России специально подготовленному человеку? Знающему, умеющему, обязательно честолюбивому? Старшему офицеру госбезопасности, к примеру, а звании от майора до полковника? Младше — ещё не дорос, старше — уже одеревенел. Чтобы и стрелял быстро, метко и без раздумий, и мог через бедро с захватом? Опять же чтобы в ядах разбирался всяких, и мог из подручных средств соорудить порошок на двадцать персон прямо на кухне?
Потому и не поручают. Жалко им Россию.
Кому «им»?
Экспериментаторам. Или экспериментатору.
Хотя… Хотя всё может быть гораздо проще и приземлённее. Я — цесаревич Алексей. Подлинный, другого нет. Во время болезни подошёл к краю, но вернулся. Был болезненный бред — будто я живу в двадцать первом веке, и всё остальное. Бред, и только. А что такое бред? Игра ума. Не всегда бесплодная.
