Мажор : На завод бы шел работать! - А. Таннер
- Да погоди ты! - нетерпеливо отмахнулся я. Мне было не до матримониальных планов. - Мне эта группа туристов до сих пор снится. Понимаешь, чувствую я, что им грозит какая-то опасность, что-то страшное. Чувствую, а что - сказать не могу. Будто бы я должен был тогда догнать их и о чем-то их предупредить... Вот помнишь, ты мне про мужика рассказывал, который в катакомбы спустился, его камнями завалило, а потом он что-то предчувствовать стал? Ну вот, кажется, и у меня так же. И сейчас я чувствую, что тебе не надо никуда идти. Вот не надо, и все.
- Знаешь что? - серьезно сказал Толик, глядя на меня. - Эдик, это не мне, а тебе стоит завязывать с фантастикой... У тебя, кажется, паранойя развивается.
Тут в дверь громко постучали, она приоткрылась и в нее просунулась всклокоченная голова Сашки, соседа из комнаты напротив.
- Пацаны, а что у вас горит-то?
- Блин! - заорал Толик. - Окна открывай!
- Что?
- Гарью пахнет, вот что! Эдик, ты придурок! Я из-за тебя штаны сжег!
Только сейчас я заметил, что в воздухе над столом стоит едкий дым, и в комнате жутко воняет. Это Толик, отвлекшись на разговор со мной, оставил включенный утюг лежать прямо на своих брюках.
- Ты идиот, Эдик... - расстроенно сказал товарищ, держа в руках испорченную вещь. - Как я теперь Юльке своей пойду предложение делать с дырой на заднице?
Глава 14. Не зря казалось
В тот вечер с Толиком мы разругались вдрызг. Я виноват, что ли, что этот увалень за своим утюгом не смотрит? Сам растяпа - не уследил. Смотреть надо было, куда утюг ставишь. Я вообще не понимаю, как можно было изготовить такой уродливый агрегат: тяжелый, на ногу уронишь - и привет, три месяца в гипсе! А еще он беспроводной - как хочешь, так и нагревай...
В общем, повздорили мы с приятелем знатно: я обозвал его растяпой, а он меня - недоумком. Помешал я, видите ли ему, своей зазнобе предложение сделать. Тоже мне зять - нечего взять, в двадцать лет, живя в общаге и не имея ни гроша за душой, собрался себе ярмо на шею вешать. Так я ему и высказал, прямо в лицо.
- Дубина ты стоеросовая, - вспомнил я ругательство, которое иногда в разговоре с соседом по даче любила употреблять моя бабушка, - ты куда жениться-то собрался? У тебя еще даже борода толком расти не начала. Чем тебя таки привлекает штамп в паспорте? Гуляй до двадцати пяти, с одной, другой, третьей, выбирай, погуляй, поцелуйся, а там, глядишь, и решишь, с какой остаться. Этих Юль, Маш и Кать - полная Москва! Мужиков мало - на войне поубивало, а молодых и красивых - и того меньше. А поэтому у нас преимущество перед девчонками, мы можем себе позволить выбирать. Сечешь, старик? То-то и оно! Нафига тебе в двадцать лет свою молодость губить пеленками да распашонками? Да и Юльке твоей наверняка еще в красивых платьицах на танцверанде в Сокольниках поплясать хочется, с подружками погулять, а не пеленки стирать. Не понимаю, зачем тебе оно надо... Живи с ней, как женщиной, а в ЗАГС-то зачем ходить?
Одна моя эмоциональная тирада не возымела на приятеля ровным счетом никакого воздействия.
- Это ты такой, герой-любовник, а я другой. Забыл, как к Тосе подкатывал и "телочкой" ее называл? А сам-то чего не выбираешь теперь, к Насте своей приклеился, как банный лист?
- Ну... - не нашелся я сразу, - влюбился.
- Да ничего ты не влюбился, просто нам с тобой, дубинам деревенским, не особо-то рады в Москве! - рубанул жесткую правду Толик. - Поэтому ты стал встречаться с первой, которая ответила взаимностью, вот и все. У нас бы в деревне тебя за такие разговоры пацаны побили! Не хочу я никого "щупать"! Для меня важно, чтобы женщина, с которой я живу, была моей женой, а не сожительницей! Правильно тебя тогда Тося отшила, мигом просекла, кто ты такой! - вспылил Толик. - Я на Юле жениться хочу! А на свадьбу не позову, даже не думай.
- Ну женись, - пожал я плечами, плюхаясь на кровать и наблюдая, как приятель еще и еще раз рассматривает свои штаны. Я вел себя деланно небрежно, но на душе словно скребли кошки. Не думал я, что когда-нибудь поссорюсь со своим единственным в СССР другом. И где-то в глубине души я начинал понимать, что Толик был в чем-то прав. Он жил просто, по-хорошему, и делал все от сердца. - Костюм на свадьбу у тебя уже есть, - краем подбородка я насмешливо указал на продырявленные штаны. - Жену молодую куда приведешь? Валетом на кровати тут будете спать? А я третьим лишним буду? Или к ней в общагу меда пойдешь? Так там одни девчонки, тебя и на порог не пустят.
- Без сопливых разберусь, - мрачно сказал Толик. Кажется, он начал осознавать все минусы брака, но признавать это упорно не хотел. - Поснимаем пока комнату...
- Нелегально поснимаете, - уточнил я. - Даже я уже в курсе, хоть и недавно попал... приехал сюда, что если живешь больше трех дней - нужна регистрация. Бдительные бабуси, которые вечно на лавках во дворе торчат, усекут, что вы комнату снимаете, и донесут участковому.
- Не твое дело, - пошел пунцовыми пятнами приятель. Кажется, он и сам уже был не рад, что поделился со мной радостной новостью.
- Ладно, не мое, так не мое, я тебя предупредил, - я понял, что перегнул палку, и решил свернуть разговор. Пусть женится и сам разгребает свои проблемы. - А я, пожалуй, как-нибудь обойдусь без этих речей про семейную лодку, океан любви и "детишек побольше". Совет вам, как говорится, да любовь...
- Идиот, - прошипел Толик, покраснев, как рак. Хлопнув дверью, он исчез в коридоре. Раздался сильный стук в дверь напротив. Приятель явно торопился.
- Шурик, а Шурик! - раздался его бас. - Я к тебе! Штаны не одолжишь? Я свои сжег...
- Валяй, бери, - меланхолично
