Гагарин (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич
— Про одну руку при Дмитрии Ильиче не ляпни. Он воевал, руку на фронте потерял. Будь уважительной.
— Конечно. Прости.
Гагарин поставил на стол пустую чашку.
— Мне кажется, что Козлов слишком уверовал в свою непогрешимость. Как говорится, зазвездился. Лауреат всех возможных премий СССР, дважды Герой Социалистического Труда, академик. Тревожных звоночков было много, критической каплей стал проект «бублика», то есть тороидальной обитаемой станции, имитирующей тяготение Марса. Он соорудил гигапроект. Остроумный, эффектный, продуманный, слов нет. Но неподъёмно-дорогой. Любые мои попытки сделать его дешевле, например — уменьшить диаметр трубы тора, да и общий диаметр колеса, отметаются с порога. Дело даже не в самом проекте… Я почему ушёл с поста Генерального секретаря — ради сменяемости власти. Пусть даже следующий руководитель будет не столь удачен, сменяемость дороже, потому что отказ от неё — закостенелость. Правящий десятилетиями хоть государством, хоть промышленным гигантом вроде «Прогресса» неизбежно уверует в собственную непогрешимость. Едва ли не в божественную миссию на Земле. И перечеркнёт последними годами правления многое из сделанного в лучшие годы. Тот же Сталин натворил много весьма противоречивого. Пользу для СССР принёс огромную, но и репрессии ему простить нельзя. А что выкинул в последние годы? Дело врачей, «борьба с космополитизмом» — это уже чисто от паранойи и деменции, помноженных на сознание собственной гениальности и имперского величия.
— Значит, ты будешь ходатайствовать об отставке Козлова?
— Дорогая, при мне он ведёт себя иначе. При вас стесняться не будет. Мне нужно твоё мнение. Все его решения по программе «Аэлита» я с большего поддерживаю. А вот об их бублик советская экономика сломает зубы. В восемьдесят пятом, наверно, Дмитрия Ильича придётся менять, хоть пока равноценного преемника не вижу. Только ни слова никому, обещаешь?
Она полностью оценила правоту отца, когда Козлов подвёл шестёрку космонавтов к сегменту бублика. Похоже, дело не в выполнении государственной задачи о создании станции «Салют-14». Конструктор нацелился сделать её собственной лебединой песней, памятником самому себе, не считаясь с казёнными затратами. Даже на первый взгляд некоторые решения казались весьма спорными.
— Большой диаметр тора позволит сдвинуть рабочие места космонавтов и бытовое оборудование к стенкам, за счёт чего оставить свободной двухсотметровую кольцевую беговую дорожку, — заявил конструктор.
То есть он предлагает выбросить в космос на сотни миллионов рублей больше необходимого ради бега по кругу вместо тренировки на обычном ленточном беговом тренажёре? Может, ещё лошадь забросить на орбиту — двести метров она отлично проскачет галопом…
Папа прав. Если долго носить корону, пусть даже заслуженно, она начинает жать на голову и влиять на мышление не в лучшую сторону.
Глава 13
13.
Спросив у Ларисы разрешения, Андрей прихватил с собой Жульку, ради этого выписал петлю в Серебряный Бор, это на противоположной стороне Москвы, если считать от въезда со Щёлковского шоссе.
В субботу улицы города были гораздо свободнее. В сырые октябрьские дни Москва не вымирала как летом, перемещавшаяся на загородные участки и пикники, горожане больше сидели по домам. Правда, кому-то требовалось выйти в любую погоду. Брели собачники, выгуливавшие питомцев по газонам у тротуаров, если в квартале нет более подходящих мест, а во дворе ругаются старушки и грозят позвонить в милицию, да стояли в очереди у жёлтых бочек с надписью «Пиво» мужики средних лет и старше с трёхлитровыми банками в авоськах, некоторые даже с бидонами. Не стоит думать, что обычный советский труженик каждую субботу непременно осушает одну или две трёхлитровых банки, мужики скидывались. Поскольку играть в домино (забивать козла) уже не очень приятно по погоде, они шли в местный клуб, то есть к инвалиду, получившему право ставить железный гараж прямо во дворе. Ещё один гонец за веселящей жидкостью приносил бутылку водки. Поскольку инвалидный «запорожец» с ручным управлением занимал не всё пространство, у задней стенки непременно располагался продавленный диван, рядом — полка с пивными кружками. Соображали не менее чем на троих, пиво из банки наливалось не до края, а на три пальца ниже — чтоб пена не выкатилась наружу, и можно долить водки. Капот «запорожца», застеленный клеёнкой, нёс на себе нехитрую закусь — соль, огурчики, сушёную рыбку, чёрный хлеб. Крепкие и привычные к такому отдыху мужики от литра пива и ста семидесяти грамм водки не ужирались до неприличия, главное было — поговорить с уважаемыми в их кругу товарищами-соседями.
Детство Андрея прошло вдалеке от двора с подобными клубами. Дом на Садовом кольце был населён советской аристократией, гнушавшейся «плебейским» времяпровождением. Когда был совсем юный и ходил в школу, охотно корешился с пацанами и девочками из вполне пролетарских домов, считался практически своим, потому что нос не задирал, участвовал в обычных развлечениях, в том числе малость хулиганских, дрался «за наших», когда для выяснения отношений подвалили подростки из соседнего квартала.
Дом, где жила Лариса с родителями, был несколько проще, без консьержки в подъезде, но тоже для людей с достатком, потому что среди «жигулей» и «волг» с трудом нашёл место приткнуть «ниву». Дав Жульке оросить кустики, начал подниматься по лестнице к лифту с тортиком в правой руке и поводком в левой.
Девушка открыла дверь сама и очень быстро после звонка, словно ждала у входа или боялась, что папа опять возьмёт инициативу на себя, естественно — не в тему. Секси-нарядом в этот раз не вооружилась, нацепив только узкие синие джинсы и майку с надписью Moscow State University, английские буквы на которой придавали импортный вид.
— Проходи, разувайся!
Сама подхватила Жульку.
— Ты бы ей лапки помыла. На улице побегала у кустов, там грязно.
Заботу о чистоте одобрила солидной комплекции дама, вплывшая в прихожую.
— Здравствуйте, молодой человек, меня зовут Ираида Павловна. Может, вы сами отнесёте собачку в ванную? Вдруг укусит?
— Андрей Гагарин. Да — отнесу. Нет, не укусит. Она весит всего-то три кило, кошка опаснее. Космические собаки очень лёгкие. Каждый килограмм веса, выводимого на орбиту, стоит… много.
— То есть у нас сегодня в гостях два лётчика-космонавта? — Евгений Николаевич, также вышедший навстречу, не без удивления смотрел на псинку, обескураженную изобилием внимания к её персоне.
— Собака-космонавт, это немножко другое звание, чем лётчик-космонавт, инженер-космонавт или врач-космонавт. Премию за полёт дают косточкой, а не рублями. Покажите ванную.
Пока Андрей с Ларисой занимались собачьей гигиеной, Ираида Павловна перенесла тортик в столовую.
— Пообедаете с нами, молодой человек?
— Спасибо, но — нет. Утром был у мамы, она меня две недели не видела. Кусочек торта ещё как-то, но не сразу.
— Родители, нам поработать нужно! — вклинилась Лариса. — Идём ко мне, в девичью светёлку.
Жулька, спущенная с поводка, послушно поплелась рядом, всем видом демонстрируя — с большем удовольствием обследовала бы всю квартиру, изучив запахи в каждом углу.
— Брать собаку домой — это такая ответственность! — проворковала Ираида Павловна.
— Люди же как-то решаются завести детей. У меня их пока нет, но, думаю, это гораздо большая ответственность, чем привести животное. Тем более с этой девочкой я сжился на орбите — почти три месяца в невесомости и в тридцати с лишним тысячах километров над Землёй, это, поверьте, сближает.
— Тяв! — подтвердила собачка, уловив, что речь идёт о ней.
— Какая умильная кроха!
Конец дальнейшим восторгам мамы положила дочь, утянувшая обоих гостей к себе.
— Теперь понимаешь, почему я отказалась от пирожного и загоняю себя спортзалом и диетой — едва ли не до анорексии?
— Я торт принёс совершенно не в тему?
— Нормально, мама оценит. А я — не соловей, будешь кормить меня баснями.
