Гагарин (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич
— Тогда скорее к тебе вопрос, — вступился за товарища второй Александр. — Кавказски кров гарачы-гарачы, а тут вай какой красывы дэвушк перед глазами порхает туды-сюды, туды-сюды, попа круть-круть, и так месяц, второй, третий… А шайтан на ушко шепчет: ну давай хоть разочек!
— Вы не женаты и не понимаете, товарищ полковник, что сами ответили на свой вопрос, — отпарировала за Мусу Галина. — Если полетите со мной, то за месяц в одном отсеке я вам кишки проем хуже, чем моя мама моему папе, они хотя бы на рабочее время расстаются. Клянусь, будете искать место у дальней переборки!
— То есть мы в зоне риска только первые сутки после старта? — заключила Ольга. — Значит, доставать партнёра начну уже в ЦПК. Только аккуратно, чтоб с полёта не сняли.
— Ксюша, ты чего молчишь? — потащил её на откровенность Муса. — Ладно, эти две вертихвостки нас задирают, но ты же — солидный лейтенант, медик ВВС. Жених у тебя есть?
— Как не быть. Солидный мужчина вашего возраста.
— Вот это правильно. У нас на Кавказе такую красавицу никто за молодого не отдаст. Несерьёзные они, слушай! Машина у него есть?
— Ну, как машина… Иж-412.
— А ты говоришь — «серьёзный», — усмехнулся Викторенко. — И как же твой «серьёзный» относится к тому, что у тебя отец — в ЦК КПСС и вообще самый знаменитый генерал СССР, у каждого в семье «жигули» или «волга»?
— У мамы ещё солиднее — белорусский «МАЗ-Березина» в экспортном исполнении, копия немецкой «Ауди-100». Знаете, Александр, я его не пускаю в эту жизнь. Встречаемся просто в городе или у него, не привожу ни в цековскую квартиру, где сама живу, ни к родителям в дом. И не только потому, что не хочу смущать.
— Отделяешь себя от родителей? — предположил Муса.
— Знаю, на Кавказе так не принято, у вас семьи как кланы. А мне, представь, надоело слышать, что всё само падает в руки, потому что «дочь того самого Гагарина». Я — вот она, какая есть, без папиной квартиры и подаренной мне машины. Кстати, и на то, и на другое сама уже могу заработать. Правда, если только возьму в кредит.
— М-да… — вздохнул Викторенко. — Занимаешься самообманом. Что, разве совпадение — оба ребёнка Гагарина в отряде космонавтов, хоть стольких отсеивают с первого пинка? Давай без глупостей и самоуничижения. Отец твой — благородный человек, всеми уважаемый. Помогает детям — и хорошо, лишь бы они не подвели. Поверь, никто тут тебе не желает зла и не держит камня за пазухой. Тебе повезло родиться дочкой «того самого Гагарина», и мы все за тебя рады, правда, товарищи? Саш, что ты возишься, раздавай последние бутылки, выпьем за Юрия Алексеевича.
Тот как раз откупорил двенадцатую.
— Лучшая в мире открывашка — пистолет Макарова. Берёшь пиво в левую руку, пистоль в правую, цепляешь за крышечку выступом магазина, стволом повел вверх и готово! Очень, очень удобное оружие. Если из него не стрелять.
Под вторую попробовали спасти ещё курятины, но силы были не равны перед куриным превосходством в массе. Ещё сидели, болтали долго. Спели гагаринскую «Отпусти тормоза», ну какое летчицкое застолье без неё! Потом недоеденное, свёрнутое в газеты, отправилось в мусорный ящик у дальнего от проводницы конца коридора, Муса напомнил о фруктах, но втуне, и девушки отправились в своё купе — взять зубные щётки и пройти в туалет перед сном.
Несмотря на тяжесть в желудке, если так каждый вечер ужинать — ни в какой «сапсан» не влезешь, Ксения ощущала необычайную лёгкость на душе. Кроме психолога при зачислении в отряд, ни с кем на службе не поговорила по душам. Постоянно чувствовала на себе взгляды, истолковывала их однозначно: блатная, без папочки бы хрен сюда пролезла.
Может, кто-то в Звёздном и впрямь так думает, но Викторенко не лукавит. С его опытом советует: прими жизнь такой, какая она есть, и не кочевряжься. Остальные в купе вряд ли с ним не согласны.
Быть дочерью «того самого Гагарина» — далеко не худшая судьба.
Вот только всегда гложет червячок сомнения: для Мирослава и других мужчин, прошлых и потенциальных будущих, важнее её собственные достоинства или «звёздное» происхождение? Попробуй угадай.
Утром пили чай. Галина принесла шесть стаканов с кипятком, Ксения достала коробку с импортными пакетиками чая и сахар.
— Зачем такие сложности? — удивился Викторенко. — Взяла бы чай у проводницы.
— Спитой и заваренный в третий раз? Да ещё что-то добавляют, чтоб цвет был гуще. Попробуйте индийский польской расфасовки и домашние печёности. Коль я номенклатурная и блатная, давайте все пользоваться случаем. В принципе, в поезде есть вагон-ресторан, рейс же дальний, идёт в Казахстан.
— Только не это! — взмолился Масютин. — Или без меня. Так курочкой утоптались…
Мужчины отправились покурить в дальний тамбур, девочки подкрасились, чтоб предстать на месте стажировки в лучшем виде.
— Галя! — шепнула Ольга. — А единственный неженатик у нас — ничего такой. В тридцать два уже полковник. Как говорила одна подружка «хочу быть подполковником». С пробелом после «под».
— Мне кажется, он больше на Ксению глядел. Всё же лейтенант…
— В таком случае как старшая по званию приказываю: отставить сплетни! — изобразила гнев Гагарина. — Пока не будет настоящего повода посплетничать. У меня парень есть, уступаю Масютина, пользуйтесь.
— Спасибо! — с ехидцей поблагодарила Оля. — Но я бы лучше Мусу соблазнила. Вах какой джигит! Тем более из мусульманской республики, можно много женщин любить… Всё-всё, докладываю, сержант Слюнькова разговор на развратные темы закончила.
По статусу директор ГПТУ, отягощённый алиментами, не конкурент полковнику ВВС на должности космонавта, подумала Ксения. Но Масютин — невысокий и тощий, викинг Мирослав его легко согнёт одной левой. Что-то из глубины натуры толкало её в объятия большого, сильного, доброго. Привязанность к Мирославу постепенно росла. Не то чтобы очень скучала, но возвращения в Москву и новой встречи ждала.
На «Прогрессе» они предъявили удостоверения милиционеру на проходной, выписали временные пропуска и с ними проникли в святая святых космической промышленности. Береговой вслед за предшественниками считал, что будущие звездолётчики обязаны своими глазами увидеть, как собираются ракеты-носители и космические корабли, не только современные, но и из ближайшего будущего.
При виде внутренностей спускаемой кабины «сапсана» впечатлительная Галя ахнула, Масютин пробормотал: «Хуже, чем у меня в гараже». Оборудование было установлено лишь частично, вились пучки проводов, часть осталась с оголёнными и ни к чему не присоединёнными концами. В общем, интерьер обитаемого пространства выглядел жутковато, ничуть не напоминая аккуратные рабочие места космонавтов на тренажёре в ЦПК.
— Хаос, да? — к ним подошёл улыбчивый парень в зелёном комбинезоне с надписью «Прогресс» на рукаве и вышитой фамилией над нагрудным карманом. — Я где-то читал, что космонавтам и пилотам самолётов вредно смотреть на летательные аппараты, пока они не собраны полностью. Вид недоделанных конструкций разрушает доверие к технике. Надеюсь, у вас нервы крепкие, товарищи космонавты. А это ваши жёны?
— Коллеги, — сурово отрезал Викторенко. — Из женской группы отряда космонавтов.
В середине экскурсии к ним присоединился Козлов, извинившийся, что не успел к самому началу — совещание. Он же рассказал о разлетевшемся слухе, что к Марсу на «Аэлите» полетят четверо — мужчина и женщина от наших, такая же пара от американцев. Как раз подошли к полуцилиндрическим кабинам корабля.
— Так вот почему нас шестеро! — выдал догадку Манаров. — Основной кандидат, дублёр и запасной космонавт женского и мужского пола.
— Но ведь никто из вас не летал? — удивился его самонадеянности директор. — Вряд ли Береговой отрекомендует новичка.
— До восемьдесят восьмого успеем — хотя бы на «Салют-12», — заверил кавказец.
— И как же нас разместят? — поинтересовалась Ольга. — На пару с мужчиной из своей страны или мальчики в одной, девочки в другой кабине?
