Афганский рубеж (СИ) - Дорин Михаил
Енотаев строго указал, чтоб нас прикрывали Ми-24. Их экипажи тоже ожидали на своих бортах.
— Комэска сказал, чтобы «полосатые» бортача оставляли на аэродроме, — сказал Димон, прохаживаясь передо мной.
— Ага.
Я сидел на стремянке и не отвлекался от изучения карты.
— А ещё, что награды нам с тобой не видать. Пока не заслужили. Это не его слова, а руководства в Кабуле.
— Ага, — продолжал я отвечать односложно.
Интересное место я заметил в Панджшере. Горы здесь достигают 6000 метров, но есть один населённый пункт, где достаточно большое плато.
Вот теперь вспомнил! Руководил мятежниками в Панджшере известный в узких кругах Ахмад Шах Масуд. И его штаб был как раз в этом населённом пункте.
— Саня, ты меня слышишь? — громко возмутился Батыров, что даже Карим проснулся.
— Чего кричишь, Димон? Люди спят, — сказал я и подошёл к нему.
— Ты когда перестанешь кроссовки носить? Комэска же сказал.
— В четверг, — ответил я, разворачивая карту.
— Так сегодня четверг?
— Тогда в понедельник. Не делай мне нервы, а лучше выслушай. Мужики! — позвал я экипажи Ми-24.
На карте показал перевал Хавак, через который ранее шли многие путешественники и полководцы. Его высота в районе 3800 метров.
— А чего тебя не устраивает пролететь через долину Панджшер? — спросил Батыров.
— Командир, ты знаешь, сколько там духов и какое у них вооружение? Правильно, никто не знает. А с этой стороны хребта никого. И рельеф лучше. Ещё видишь вот этот населённый пункт, — указал я на местечко Паси-Шахи-Мардан. — Оно очень удобно расположено. Предполагаю, что туда нам и надо.
К вертолёту подъехал ГАЗ-66. Из кабины вышел Сопин, а из кузова начали выпрыгивать его подчинённые. Одеты в местную одежду различных цветов. У каждого на голове пакуль, чалма и другие головные уборы местных жителей.
— Доброго вечера! Грузимся? — спросил у нас Сопин и Батыров кивнул.
Карим вышел из грузовой кабины. Широко зевая, он начал запускать бойцов. Пока они залезали внутрь, к нам подошёл Игорь Геннадьевич, достал карту и начал показывать район, куда их нужно доставить.
Он совпал с моими догадками.
— Верно мыслишь, Саня. Теперь расскажи, маршрут, какой будет? — спросил Сопин.
— Обойдём по северу. А высадиться предлагаю в 10–15 километрах от Мардана. Например, здесь, — показал я на район, где река Хавар поворачивает в долину Панджшер.
— Хорошо. Я подскажу, где нам удобнее будет, — спросил Сопин.
Как только все детали обсудили, стали занимать места в кабинах.
Одновременно начали запускаться. Тишину, которая была в этот вечер на аэродроме, наполнили звуки свиста наших винтов. Как только все были готовы выруливать, заняли полосу, а Димон приготовился запросить разрешение на вылет.
— Командир, пассажиры просят в эфир много не говорить, — вышел по внутренней связи Карим.
Конспирация — это хорошо. Вот только надо было бы раньше об этом сказать. Нам нужно в группе вести радиообмен. Не одни же летим. Придётся в следующий раз более тщательно готовится с Сопиным.
— Понял, — недовольно сказал Димон.
Однако разрешение на взлёт всё же запросил. Иначе как дать команду прикрывающей паре.
— Внимание! Группе взлёт! — сказал Батыров и оторвал вертолёт от полосы.
Выполнили контрольное висение. Вертолёт ведёт себя спокойно, несмотря на 15 человек на борту, не считая экипажа.
— Разгон… прибор 180, — выдал информацию в эфир Батыров.
Начали разгоняться. Справа Ми-24 так и норовит выскочить вперёд. Держим высоту не выше 30 метров.
Через 10 минут уже показался впереди и вход в ущелье. Рядом населённый пункт Джабаль-Уссарадж, куда мы иногда тоже летаем с грузами.
— Курс 50, — доложил я.
Начали группой отворот вправо, уходя от дороги на Саланг. Горы всё ближе, а заснеженные вершины всё выше. Самое запоминающееся — красный оттенок хребта Гиндукуш.
Слева ещё одна река — Андараб. Выглядит тонкой голубой линией на зелёном фоне. Глинобитные жилые и хозяйственные постройки были разбросаны в произвольном порядке по всей ближайшей окрестности, хаотично заполняя собой всю зелёную зону одноимённой долины.
Спустя какое-то время показался и нужный нам поворот для входа в Панджшер. Горный перевал здесь на высоте 2400. Рядом большое каменистое плато.
— Говорят, садиться здесь. Дальше сами пойдут, — подсказал Карим.
— 355й, прикрывайте, сажусь, — вышел в эфир Димон.
— Понял. Пошли в набор, — ответил ведущий Ми-24.
Пара «крокодилов» ушла вперёд нас и начала расходится в стороны.
Через минуту, они доложили, что вокруг всё спокойно и Батыров начал строить заход на посадку.
Тяжело заходит командир. Со всех сторон склоны гор, ветер постоянно меняется. Плюс потоки, восходящие с проходом горных выступов то, подбрасывают, то проваливают вертолёт. Ощущение, что садимся в «колодец».
— Сложно, — сказал Батыров, вспотевший уже изрядно.
— Обороты 95, высота 50, — доложил я и начал ему помогать.
Далее за высотой начал следить Сабитович. Площадка меньше, чем та с которой мы забирали лётчика МиГ-21. Попасть сложнее.
Вертолёт болтает, но в пределах разумного. Запас расстояния до склонов достаточный.
— Высота 10… 5… 3, препятствия отсутствуют, — докладывает Карим и выходит в грузовую кабину, чтобы выпустить группу.
Касание и Батыров опускает рычаг шаг-газ. Тут же начали выпрыгивать бойцы. Они распределяются вокруг вертолёта и начинают контролировать всё вокруг. Над нами кружат Ми-24, осматривая местность с воздуха.
Сопин подошёл к блистеру Батырова, пару раз постучал и показал большой палец.
Начали взлетать, а вертолёту очень тяжело. Будто нас нагрузили, а не разгрузили. С трудом, но вышли из этого «колодца». Разворот на обратный курс, а внизу с трудом можно разглядеть высаженных разведчиков.
— Зачем так поздно? — спросил Карим, вернувшийся на своё место.
— Пешком только ночью ходят. Даже несмотря на то, что замаскировались под местных, — ответил я.
Садились в Баграме уже ночью. Енотаев встречал нас на стоянке. Хмурый, уставший и еле сдерживающий зевоту.
— Живы? — спросил он, когда мы вылезли из вертолёта и подошли к нему.
— Странный вопрос, командир, — ответил я.
— Ничего странного. Идите отдыхать.
— Что-то не так? — уточнил я, закидывая бронежилет на спину.
Комэска махнул рукой и пошёл по стоянке, смотря себе под ноги. Переживает за что-то.
Могу его понять. Скоро всей эскадрилье предстоит много опасной работы. Конечно, ему не хочется больше терять людей, как это было в Махмудраки.
Утром нам предстояло вылететь в тот же район на разведку, но задачу отбили. Зато, нам поручили забрать из Кабула личный состав, прибывший для работы в столовой и обустройству магазина Военторга.
На стоянке мы долго ждали, пока к нам прибудут пассажиры. Больше всех извёлся Димон, который торопился в Баграм. Он собрался начать «производство» собственного напитка из верблюжьей колючки.
— Да успеем, командир. Ты лучше ляг, отдохни. А можешь вообще на обратный путь Саню напрячь лететь, — говорил Карим, лёжа на парашютах, которые были приготовлены для пассажиров.
Батыров продолжал нервничать, но тут к нам в грузовую кабину заглянули неожиданные гости.
— Мальчики, а это на Баграм? — спросила девушка, одетая в лёгкое белое платье.
Тут же Карим приободрился, встал, и чуть было не вошёл головой в потолок.
— Да. А что у вас? — спросил Димон.
— Мы с Военторга. Нам надо в Баграм.
— Так мы вас и ждём. Заходите, — сказал я.
На борт поднялась одна девушка, а за ней и вторая. Обе молодые, с ярким маникюром и прелестными ножками. Ещё и на каблуках. Молодцы! Так и надо на войну приезжать.
Батыров ушёл в кабину экипажа, а Карим пошёл на улицу.
— Товарищ лётчик, а правда, что если на борту откажет что-то, вы выпрыгиваете, а пассажиры остаются? — испуганными глазами посмотрела на меня одна девушка, одетая в белую футболку и светлую юбку.
