Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – монарх
Он поклонился.
– Прошу меня простить, Ваше Величество, я все это время вам не верил. Но теперь да, вижу.
– К вам просьба, – продолжил я тем же тоном, – я не хочу выступать с широковещательными заявлениями, это дело местного короля…
Он уточнил:
– Его величества Кейдана?
– Его самого, – подтвердил я. – В моем лице здесь представлено Содружество Демократических Королевств, к которому уже присоединилось Сен-Мари. Под договором о дружбе, ненападении и взаимопомощи стоят подписи ряда королей, в том числе и его величества короля Сен-Мари.
Он спросил с беспокойством:
– А каковы условия договора?
Я отмахнулся.
– Подробности у графа Альбрехта. Или барона Норберта. А то у меня уже язык болит объяснять… Я вообще не хочу конкурировать с его величеством, потому любую информацию будут распространять внештатным образом.
– Ваше Величество?
– Скажу вам, – пояснил я, – а к вечеру будет знать все королевство.
Он запротестовал:
– Ваше Величество!.. Какое королевство? Хорошо, если хотя бы Геннегау…
– Ладно, – сказал я великодушно. – Если к вечеру будет знать все Геннегау… этого достаточно. Так что узнаете и распространите текст договора. А также сами прикиньте возможности, которые это нам сулит.
Он сказал опасливым шепотом:
– Если я правильно понял, Ваше Величество… это огромные возможности, просто агромадные!.. Я даже сразу не могу все охватить. И, конечно же, вам со временем… да что там со временем, уже скоро, вам понадобится свой дворец с собственным подъездом, охраной, курьерской службой… Я даже могу что-нибудь посоветовать.
– Спасибо, – ответил я. – Скажете графу Альбрехту или барону Норберту, они организуют.
Перед главным зданием дворца мы отдали коней людям Норберта, они уже знают, где здесь конюшни, а мы с Кейданом медленно и величаво начали подниматься по ступенькам.
Придворные, откуда только и набежало столько, бросают нам с Кейданом под ноги цветы, а я, широко улыбаясь на публику, сказал Кейдану краем рта учтиво, но с твердостью в голосе:
– Ваше величество, с вашего позволения сегодня я пока еще хозяйничаю и в главном корпусе. Думаю, за сутки подраться не успеем. Передача власти должна проходить плавно и постепенно, иначе народ не поймет.
Он спросил с подозрением:
– Разве Вирланд еще не передал?
– А кто такой Вирланд? – спросил я. – Эту фигуру мы уже сбросили с доски.
Он не сводил с меня испытующего взгляда.
– Тогда что?
– Не передал вам еще я, – ответил я откровенно. – Ваше величество, в главном дворце, который я занимал, остались мои некоторые важные бумаги.
– И Вирланд их не тронул?
– Он жив, – ответил я. – Разве это не доказательство?
Он смолчал, я поклонился и ускорил шаг, посчитав, что торжественное вступление в столицу и во дворец уже состоялось, дальше можно все упростить и сократить. А сказанного Кейдану достаточно, он поймет. Думаю, даже знает, что я имею в виду под важными бумагами.
Когда я сдуру решил, что наконец-то наступила эпоха щастя и благоденствия, то собрал свои сокровища и поместил в особой комнате, что за моим кабинетом, пройти в нее можно только вдоль стенки мимо стола.
Там я устроил свой арсенал, развесив по стенам мечи, начиная с Озерного. Их около двух десятков. Часть отыскал в странствиях сам, как Зеленый, Красный, Ночной или Травяной, другие для меня выковали гномы. На двух столах у меня разложены Небесные Иглы, Костяные Решетки, Комья Мрака, еще всякие полупонятные и не совсем понятные штуки, всякая мелочь в ларцах и сундуках, там же амулеты и талисманы…
На двери и на полу нарисовал зловеще-красные линии, сделал нехорошие такие зубчики, стражам сообщил доверительно, что всякий ступивший или переступивший умрет жуткой смертью, а душа попадет в ад на самую горячую сковородку.
Само собой, запоры тоже поставил, как и несколько хитрых ловушек, так что попыток при мне как-то не было. Кейдан пробыл королем после моего ухода недолго, но если даже он не рискнул взломать страшные заклятия, то в недолгое и очень осторожное правление Вирланда все наверняка осталось на месте.
Самое худшее для меня в том, что защиту не могу взломать я сам, так что все мои сокровища не слышали призыв своего хозяина, и я не мог, как бы ни сосредотачивался и не пыхтел, вызвать и ощутить в ладони рукоять, скажем, Зеленого Меча.
Альбрехт пошел рядом, я заметил, что держится так, чтобы закрыть меня собой, если кто вдруг попытается броситься с ножом, хотя ему вряд ли это нравится.
– Граф, – сказал я тихо, – уверенность и манеры. Уверенность и манеры!.. И мир у наших ног.
Он ответил еще тише:
– Но где наша охрана? Что-то Норберт…
У лестницы зорко посматривают по сторонам двое из конной разведки, оба якобы в расслабленных позах, не кланяются, запрещено, ибо, пока опускают головы, кто-то может нанести удар.
Альбрехт перевел дыхание, на втором этаже разведчики стали встречаться чаще, вся охрана пока из них, более профессиональная прибудет позже.
Сзади послышался быстрый топот, я оглянулся, Норберт поднимается со строгим и спокойным лицом, но мы с Альбрехтом чувствуем его страшное напряжение.
– Город на военном положении, – доложил Норберт. – Рейнграф позаботился, уже расставляет патрули.
– То-то его не видно, – сказал Альбрехт. – Он сразу от ворот пошел захватывать город?
– У него особое задание, – ответил я уклончиво.
– У вашей двери, – сказал Норберт, – будут те же проверенные Ульман и Айсватер, а начальником дворцовой стражи снова барон Торрекс Эйц…
– Он цел? – изумился я.
– Цел, – ответил Норберт. – Как только Вирланд осуществил переворот, барон Эйц собрал всех верных вам людей и спешно отбыл в Тарасконскую бухту к стальграфу. Так же, кстати, и Жерар Макдугал. Оба с бароном вспомнили свои рыцарские навыки и сражались довольно успешно, заслужив уважение своих бойцов.
– Одобрямс, – сказал я бодро. – Нет-нет, не сюда, барон. Вон граф знает, явно уже пытался что-то спереть… Кстати, а как мои сен-маринские служащие?
Он послушно повернул за мной в узкий коридор, где и двоим разминуться нелегко, не задевая друг друга краями одежды, что вообще-то повод для дуэли.
– По-разному, – ответил он сдержанно. – К примеру, барона Фортескью Вирланд намеревался оставить во главе созданного вами министерства иностранных дел…
Он умолк, посмотрел на меня с интересом.
– Что, – спросил я с нетерпением, – тот отказался?
Он сказал разочарованно:
– С вами неинтересно, Ваше Величество.
– А остальные?
Он пожал плечами.
– Куно Крумпфельд, ваш канцлер, вообще не стал разговаривать с мятежником. Удалился в свое имение и не показывается даже к соседям. Еще несколько человек поступили примерно так же, но большинство остались. Объясняют это тем, что служили не Вирланду, а королевству. Лорд Рудольф Лотце вообще сказал, что служит только принцу Родриго, наследнику трона.
– Объяснимо, – сказал я. – Та-ак, пришли. Отойдите чуть, а то вдруг шарахнет… Я тут такое наколдовал, самому страшно. Никогда бы не подумал, что я в душе такой Достоевский… Кстати, где сейчас Фортескью?
Они с опаской наблюдали за мной с расстояния в три ярда, я видел на их лицах похвальную борьбу с желанием спасти лорда от опасности и подозрение, что я все выдумал, ничего опасного нет, я на них просто отыгрываюсь.
Норберт в затруднении посмотрел на Альбрехта, тот ответил настороженно:
– В своем родовом имении. Вы его вроде бы пожаловали в графы?.. Так теперь он снова барон. И никому не известный… Ваше Величество, вы бы поосторожнее! Я не уверен, что опыт грабителя у вас достаточно богатый…
Альбрехт саркастически фыркнул.
– Наш сюзерен – политик, не знали? А это значит, что умеет грабить даже мертвых.
– Ох, – сказал я, – дошутитесь, граф. Вы себе где присмотрели имение? Не дам.
– А что насчет Фортескью? – спросил Норберт.
– Вернуть, – распорядился я. – И, конечно, восстановим в прежней должности. Но так как теперь он будет заниматься делами не только королевства Сен-Мари, а всего Содружества Демократических Королевств, то правильно и закономерно будет возвести его в олдграфы или что-то подобное.
Замки щелкнули все разом, дверь не открылась, а исчезла. Норберт перекрестился, Альбрехт поплевал через левое плечо.
Я сказал бодро:
– Входите. Только не наступайте ни на одну из красных линий на полу. Правда, большинство из них незримы.
Альбрехт отпрыгнул.
– А как тогда не наступать?
– Щас, – сказал я великодушно. Вообще-то эти магические линии становятся зримыми в любом тумане или дыме, но выдавать такие тайны не стоит, я подвигал руками и произнес заклятие из книги Уэстефорда, что вызывает обыкновенный дымок, как от тлеющего полена. – Вот смотрите…
Дымок лениво растекся по полу, и светящиеся линии стали видны отчетливо. Альбрехт и Норберт осторожно вошли, держась скованно. В комнате ничего особенного, только стол, два кресла и куча бумаг с чернильницей на середине столешницы во главе, и Альбрехт сразу же предположил:
