Император Пограничья 6 - Евгений И. Астахов

— Боярин Платонов? — в его голосе появились нотки удивления, которые он не успел замаскировать. — Не припомню, чтобы мы встречались. И откуда у вас мой номер?

Я усмехнулся. Ожидаемый вопрос.

— Скажем так, у нас есть общий высокопоставленный знакомый.

Снова пауза, но на этот раз я почти физически ощущал, как шестерёнки крутятся в голове собеседника.

— А, Терновский, — в его голосе послышалась горечь, смешанная с неприязнью. — С такими друзьями никаких врагов не надо. Вы, кстати, успешно решили свои дела с нашим министром?

Воротынцев явно намекал на артефакт, найденный в Мещёрском капище.

— Наше сотрудничество имело неоднозначные результаты, — уклончиво ответил я.

Сотник коротко рассмеялся.

— Это вряд ли. Если бы вы не договорились, мы бы сейчас не вели эту беседу. Ведь вы были бы уже мертвы. Но давайте к делу, — его голос снова стал деловым. — Чем обязан вашему звонку?

Прямолинейность военного мне импонировала. Никаких витиеватых фраз, никакой игры в прятки — чистая суть, как хорошо наточенный клинок.

— У меня две причины для этого звонка, — ответил я. — Прежде всего, мне интересно, сколько будет стоить нанять отряд Перуна для защиты поселения во время Гона.

В трубке послышалось скептическое хмыканье.

— Уж простите за прямоту, но вам не по карману, боярин. Даже если вы «успешно решили дела» с Терновским, — в его словах явственно слышались кавычки.

— А всё же? — настаивал я. — Хотелось бы услышать конкретные цифры. Одно дело не потянуть, другое — не пожелать платить.

Потап Викторович вздохнул, кажется, ему надоели предварительные ласки:

— Видел, кстати, ваше интервью одной газетёнке. Оценил реверанс в нашу сторону, хотя и понимаю, что это неспроста. Но к делу: за отряд из десяти человек с учётом транспортных расходов, амуниции, страховых выплат, артефактов, медикаментов, защитного снаряжения и коэффициента риска при Гоне — три тысячи рублей в неделю.

Я невольно присвистнул. Немалая сумма. За месяц защиты вышло бы двенадцать тысяч — годовой доход небольшого поместья. Гон — не шутки, многие ратные компании просто отказываются от контрактов в этот период, предпочитая укрыться за стенами крупных городов.

— Однако я вам сразу говорю, что ни десять, ни двадцать, ни тридцать человек не пошлю к вам даже если у вас будут деньги, — продолжил Воротынцев, и в его голосе зазвучала сталь. — Гон пережидают за стенами крупного города, а не в глухомани, — тотчас подтвердил мои соображения собеседник. — И я не позволю какому-то мальчишке, пусть даже с титулом, по глупости положить в землю моих ребят.

В его тоне не было оскорбления — только констатация фактов с высоты опыта.

— Если Гон заденет ваше поселение, боярин, то один или два отряда ничего не изменят. Итог будет один — полное уничтожение. А если Гон вас не заденет, то мои люди будут просто ковыряться в носу на ваши денежки. Ни вам, ни мне это не выгодно.

Я молчал, обдумывая его слова. В них была своя железная логика. К тому же, я отчётливо слышал за его отказом и другую, невысказанную вещь: этот человек действительно заботился о своих бойцах. Он не гнался за сиюминутной прибылью ценой их жизней, и это вызывало уважение.

— Понимаю вашу позицию, — медленно произнёс я. — Что ж, тогда второй вопрос. Сколько будет стоить натаскать одного моего человека, чтобы он мог возглавить ближнюю дружину… своего рода спецназ?

Пока собеседник обдумывал мой вопрос, я размышлял, насколько на самом деле важно это обучение. Конечно, я был опытным воином и командиром в своей прошлой жизни, но моя тактика формировалась в эпоху мечей, копий и луков, дополненных магией. Мои знания не в полной мере переносились на реалии современного боя с использованием огнестрельного оружия и артиллерии. В прошлом мире я командовал открытыми сражениями, где две армии встречались лицом к лицу на поле боя — честно, по законам войны.

Но тайные операции, засады, разведка, скрытные удары малыми силами… Этим всегда занимались специальные люди, которым я доверял и никогда не стремился вникать в детали. Мне было важно лишь получить нужный результат.

Теперь же у меня не было таких специалистов, а самостоятельно обучить свой спецназ всем необходимым навыкам я просто не мог. Всё, что я знал, я уже передал своим бойцам, и этого хватило, чтобы справиться с лабораториями Терехова и усадьбой Фонда, но я понимал: рано или поздно мы столкнёмся с более компетентными противниками, которые не будут недооценивать Угрюм. И тогда нынешних навыков моих людей может оказаться недостаточно.

— Вот это уже интересный вопрос! — в голосе сотника слышалось одобрение. — Мыслите правильно, боярин. Вообще-то, у нас не лицей для благородных девиц, мы не берём учеников со стороны. И тем более, я не хочу, чтобы эти самые благородные девицы потом разбалтывали наши методы и секреты где ни попадя.

Я понял, что он раскусил мою стратегию: обучить одного, а потом с помощью этого человека натаскать всю дружину.

— Но… — продолжил Воротынцев после небольшой паузы, — мне доложили, что вы вернули все солдатские жетоны наших павших бойцов и отомстили за них. Даже Жнеца завалили. Поэтому, пожалуй, мы готовы оказать такую услугу. В знак признательности, так сказать.

Я вспомнил нашу встречу со старшим десятником Ланским и его отрядом после зачистки капища. Когда я передал ему жетоны, в его глазах на мгновение мелькнула настоящая человеческая благодарность. У Перуна был свой кодекс чести, и это уважение к погибшим товарищам было его важной частью.

— А по деньгам? — поинтересовался я, возвращаясь к практическим вопросам.

— По нормальным расценкам это стоило бы тысячу рублей, — нехотя произнёс Потап Викторович, — но так и быть, за бесплатную рекламу в вашем интервью снизим до восьмисот.

— Сколько времени это займёт?

— От четырёх до шести месяцев, — ответил сотник. — Зависит от того, насколько быстро ваш человек будет схватывать материал. Должен предупредить, что есть риск того, что ученик может погибнуть в процессе обучения. Мы берём с собой только крепких ребят, и иногда… иногда возвращаются не все.

Логично. Реальные боевые учения всегда сопряжены с риском, особенно если они проводятся со всей серьёзностью. Те, кто