Помощник ездового (СИ) - Башибузук Александр
Попробовал прислушаться себе, но понял, что не чувствует ничего: ни злобы, ни отчаяния, вообще ничего — только мертвую, звенящую пустоту.
Больше попыток атаковать под прикрытием гражданских басмачи не предпринимали.
Помощь все так же не появлялась. Лешка злился, но при этом прекрасно понимал, что между ним и расположением своих больше полутора сотен километров, к тому же, советских войск в Туркестане очень мало для такой огромной местности. Но, все же, не злиться не мог.
Китаец, было, опять принялся болтать, но Лекса посмотрел на него так, что Жень сразу заткнулся. Петухов больше не вставал, лежал как труп, хотя, все-таки, едва заметно дышал — было очень похоже, что он впал в кому.
Стремительно темнело, жара отступила окончательно, но внизу поднялась жуткая какофония из хрипов, чавканья, визгов и воя — к трупам стянулись все падальщики в округе и теперь увлеченно дрались за мертвую плоть. Алексей потихоньку зверел, прекрасно понимая, что следующий раз басмачи атакуют ночь, а на фоне такого гама расслышать их будет невозможно.
На небе начала проявляться огромная, ослепительно яркая луна, Алексей приободрился, но почти сразу ее начала затягивать большая туча.
— Чтоб тебя раскорячило, сучье вымя… — Лекса немного поругался вслух, попутно поразмыслил, натянул на себя маскхалат, а потом забрал у китайца его гранату и достал свою, вместе с моточком телефонного провода, который выпросил у телеграфистов.
Решение напрашивалось само по себе — пока не поздно, попробовать поставить растяжки, тем более, граната Милса по способу инициации и конструкции почти ничем не отличалась от родной «лимонки». Понятно, басмачи пристально наблюдают за склонами, но, при некоторой доле везения, все должно будет получиться. Быстро наступающая темнота способствует, а шум прекрасно скрывают беснующиеся падальщики.
— Куда соблалася? — китаец вытаращил на него глаза.
— Вниз, поставлю мину, — попробовал отбояриться Лешка, но Жень не отстал.
— Мину? Какая мина?
— Такую… — Пришлось коротко объяснить задумку.
Китаец попытался расспрашивать, но, увидев перед носом кулак, благоразумно замолчал.
По традиции посидев несколько секунд, Лешка выполз из пулеметного гнезда. Из оружия взял с собой только кинжал, посчитав огнестрел лишним.
Острые камешки больно царапали кожу даже через одежду, но Лешка уже полз, изгибаясь ужом между каменных обломков.
«Мин нет, беспилотников с тепловизорами тоже… — повторял он про себя как мантру. — И не скоро появятся, а сраные басмачи в темноте видят точно как я, то есть, чуть больше чем нихрена…»
Найти намеченные места для растяжек оказалось неожиданно сложно — все вокруг окутала сплошная чернота. Чертыхаясь про себя, Лекса осторожно сел на корточки и принялся осматриваться.
Через пару минут удалось сориентироваться, Лекса снова скользнул в темноту и сразу же нос к носу с кем-то столкнулся.
Все случилось автоматически, Лешка коротко и резко три раза ударил ножом неизвестного, зацепил свободной рукой его за одежду, затем повалил, наощупь пытаясь передавить громко булькающему врагу предплечьем шею. Но добить не успел — кто-то тяжелый и большой врезался ему в бок, а потом навалился сверху, но, по счастливой случайности, сам наделся на клинок.
Темноту пронзил вибрирующий истошный вой, заглушив вопли падальщиков.
Лешка сбросил бандита с себя и несколько раз ударил ножом, целясь в подключичную артерию, руки обожгло горячим, вой сразу перешел в надрывный хрип и быстро затих. Все произошло так быстро, что Лекса даже не успел испугаться.
Быстро переведя дух, покрутил головой по сторонам, убедился, что больше никого нет, решил дальше никуда не ползти, и установил растяжки прямо на месте, на расстоянии десяти метров друг от друга. Возиться пришлось долго, получилось не очень надежно, но выхода другого не было.
Схватка, возня с гранатами и подъем назад забрали остатки сил. Алексей долго не мог отдышаться, хватая ртом воздух, как рыба на суше и только потом ощутил, как огнем печет предплечье. Ощупал мокрый от крови рукав, но перевязаться не успел.
На небе снова появилась луна, осветив все вокруг мертвенно бледным, но очень ярким светом. И сразу заорал китаец:
— Командила, она идут!!!
Лешка ринулся к брустверу и увидел внизу множество темных фигурок.
Уже через мгновения Мадсен выплеснул длинный язык пламени, приклад мерно забил в плечо, вниз полетели снопы зеленых трассеров, высекая из камней веселые искры.
Лешка успел сменить два магазина, а потом внизу грохнул громкий взрыв, и атака сразу захлебнулась — басмачи побежали назад.
Через час они попытались прорваться конными в ущелье, но тоже откатились с большими потерями — по бандитам уже полноценно отработали со всех позиций.
Патронов осталось всего по магазину на пулемет, а точнее, два на ствол, потому что Мадсен Лешки намертво заклинило. Передернуть затвор не получалось, даже стуча ногой по рукоятке.
— Сучье гузно… — Лекса с раздражением отбросил датский пулемет и присоединил приклад к Браунингу.
— Сусье гусно!!! — Жень попытался повторить ругательство и весело рассмеялся. — Вкусная лусская лугательства, буду усить! Ай, как красиво лугаесся комадила! Науси есе, все лавно умилать сколо!
Но Лешка не успел, хотя честно собирался. Опять рядом, вдруг прозвучал хриплый, знакомый басок.
— Через три крыла навыворот, винт наперекосяк к задницу, бля…
Как выяснилось, военлет Попович снова неожиданно ожил и изумленно таращился на Лексу с Женем. И как бы странно это не звучало, уже не выглядел живым трупом. Совсем наоборот, смотрелся сравнительно неплохо и даже виртуозно матерился на летно-авиационный манер.
Закончив сыпать маюгами, военлет ошарашено поинтересовался:
— А что было-то? Бухали? Как я здесь оказался и где… мать его за ногу, где мой аэроплан, бля? Какого хера и кто вы?
— Совсем нисего не помнись? — Жень уставился на него. — Совсем нисего?
— Ни хрена, совсем ни хрена! Вот те крест! — Попович истово перекрестился. — Помню… как бухали с Нечипоренко, помню как готовил свою ласточку к полету, а дальше…
— Ну и холосо! — расплылся в улыбке Жень. — Сто-то помнись, больсе не надо. Все лавно умирать сколо!
— Какого хрена? Зачем умирать, чтоб тебя, косоглазый обезьян⁈
Лешка перестал обращать внимание на китайца с военлетом. Он, не отрываясь, смотрел на порозовевшие верхушки гор. Желанный рассвет наконец показался.
И даже не сразу заметил, как басмачи уходят.
А когда убедился, что банда действительно рассасывается на мелкие группы и уходит, обернулся к товарищам по осаде и машинально буркнул.
— Попаданцам определенно везет.
Алексей сам не знал, почему ляпнул, возможно, потому, что слегка ошалел от очередного подарка судьбы, да и в прошлой жизни ему везло гораздо меньше.
— Сто говолис? — удивился Жень. — Какой такой попаданес? Мы попаданес? Совсем ума ехал? Аа-а, понятно, умилать сколо боисся.
— Кто попаданец? Рехнулся? — вытаращился на Лексу военлет. — Вот я попал, так попал, нихрена не помню. Бляя… чего башка так гудит-то? Гля, а там кто прыгает и машет руками на той высоте?
Прыгали и махали руками Костян с Федотом, Серега и Никита. Видимо от радости.
А еще через час показался первый отряд красных кавалеристов. И это был родной эскадрон…
Глава 16
Глава 16
Солнечный лучик прорвался сквозь густую листву и пробежал по лицу Гули. Она досадливо провела себя по щеке ладошкой, строго посмотрела на Алешку, словно это он был виноват, и снова погрузилась в учебник по общей терапии.
Алексей улыбнулся и в очередной раз задумался.
После того, как прибыла помощь, быстро выяснилось, что поставленная отряду задача была выполнена даже более чем полностью.
Убитых басмачей насчитали больше двух с половиной сотен, среди которых затесалось с десяток раненых, непонятно как выживших на жаре и переживших нашествие падальщиков. Вдобавок, среди трупов уверенно опознали Муэтдин-бека — чья-то пуля аккуратно снесла ему верхушку черепа, очень кстати оставив целым лицо.
